На углу Лигенштрассе и Улицы Скорби стоит старая больница. Она существовала еще со времени кайзера. Во время войны ее временно использовали, как госпиталь для раненных на фронте солдат, теперь же она стала чем-то вроде лечебницы для сильных мира сего.
Анджела была дочерью генерала, одного из тех, чьи имена гремели боевой славой во время войны. Так вот Анджела, как дочь генерала, имела право на привилегированное лечение.
Месяц назад, когда она резко встала с кресла перед глазами у нее потемнело и она упала бы, не подхвати ее вовремя мать. Врача вызывать не стали, так как Анджела в это утро совершала долгую прогулку по парку и решила, что просто переутомилась. Но когда, через несколько дней, приступ повторился, а надо заметить, что в это утро она не выходила из дома и ничем утомительным, кроме вышивания, не занималась, то мать не на шутку встревожилась и вызвала врача. При осмотре доктор выглядел очень обеспокоенным и после отвел фрау Вильде в сторону и что-то долго шепотом ей говорил, при чем мать бросала на Анджелу короткие испуганные взгляды.
После ухода доктора, мать присела на краешек кровати Анджелы и взяла ту за руку. И серьезным тоном объявила, что завтра же дочь должна лечь на обследование в больницу. Анджела испугалась – она с детства боялась этих огромных грязно-белых помещений, с неизбывным запахом лекарств, мочи и пищи из столовой, но мать попыталась ее успокоить, заявив, что это не обычная больница, – а, можно даже так сказать, санаторий, где ее не будут донимать другие больные, если конечно она сама не захочет с кем-нибудь пообщаться.
И вот уже две недели Анджела находится в больнице. Снаружи больница кажется очень внушительным, даже жутковатым строением с большими колоннами, но внутри это весьма милое здание, с цветами в горшках, которые стоят почти в каждом углу, большими окнами, пропускающими много света и все-таки с тем же запахом лекарств и пищи, но без примеси мочи и не таким концентрированным. Окно ее палаты выходит на внутренний дворик, в котором располагается небольшой сад с лавочками для пациентов. Каждый день у нее берут анализы, спрашивают о состоянии, кормят, как на убой, но не говорят что с ней. В больнице приступ повторился всего 1 раз. После него ее заставили лежать почти 2 дня, вставая только по крайней нужде.
Целыми днями она только и делает, что читает книги, гуляет, когда позволяют, по саду, мечтает, думает. Иногда к ней приходят ее подруги и отец с матерью. Они приносят ей сладости, фрукты, книги.
И сегодня она сидела в саду, на лавочке, под кленом, раскинувшем свои пятиконечные листья над ее головой, чтобы защитить от сентябрьского солнца, уже не такого жгучего, как летом, но все-таки приносящего еще сильную жару. Легкий, уже слегка прохладный ветерок, слегка поигрывал листами книги, которую Анджела читала в это мгновение. Неожиданно слева раздался голос, от которого девушка слегка подпрыгнула и выронила книгу из рук.
- Привет, я Анна, а как тебя зовут? – рядом стояла маленькая девочка с распушенными, по пояс волосами русого цвета, и улыбалась. На ней длинная ночная рубашка сиреневого цвета, а на ногах сиреневые тапочки. Подул ветер, растрепав волосы Анны, и она быстро, двумя руками, как это обычно делают дети, откинула их с лица.
- Привет, я Анджела! Разве тебе можно гулять одной в саду?
Девочка сначала странно улыбнулась, а потом подмигнула и рассмеялась.
- Нет, конечно! Но мне так надоели эти врачи, сестры и сиделки, что я просто убежала от них. Моя нянька заснула на кресле, возле моей кровати, и я улизнула! – Анна опять рассмеялась и забралась на лавочку, рядом с Анджелой.
- Ну, тогда я думаю, что если я здесь с тобой никто не будет ругаться. – Анджела улыбнулась.
-А ты давно здесь лежишь? Я – да. Я очень сильно простудилась, но уже давно выздоровела, а меня все еще не хотят отпускать! Мне бы так хотелось съездить с матушкой и папенькой на пикник к речке – но лето уже закончилось и мы уже, наверное, не поедем – становится холодно. А я так люблю поплескаться в речке! И моя мама готовит такие вкусные ванильные булочки, а здесь еда не вкусная – сладкого не дают вообще!
- Ну это же больница! А доктора считают, что много сладкого – вредно! Но если хочешь, я могу поделиться с тобой тем, чем меня задаривают мои родители и подруги – всего того, что они приносят мне все равно одной не съесть!
- Ты такая добрая! – девочка улыбнулась и прищурила глаза, как бы в предвкушении.
- А ты такая смешная! – Засмеялась Анджела.
Тут послышались шаги, и голос матери позвал:
- Анджела! Анджела, ты здесь?
- Да, матушка, я под кленом, иди сюда!
- Мне пора...– услышала Анджела шепот над ухом и уже повернулась и хотела возразить, но Анны не было на лавочке. Да и в саду тоже.
Был вечер того же дня. После посещения матери Анджела пребывала в немного подавленном состоянии, но лишь из-за того, что фрау Вильде за час не замолкала ни на секунду. И, конечно же, опять принесла сладости. А Анджела все не могла забыть Анну – эту милую, самостоятельную девочку.
В палату зашла сестра – она совершала вечерний обход.
- Ну что, Анджела, как Вы себя чувствуете? Голова не кружится?
-Спасибо, я себя очень хорошо чувствую, правда немного хочется спать. Скажите, не могли бы Вы оказать мне услугу?
- Конечно, если я смогу, конечно!
- О! Ничего такого, чего не разрешил бы мой доктор! – улыбнулась девушка, - здесь у Вас есть маленькая девочка, ее зовут Анна. Я не знаю, в какой палате она лежит, у нее длинные русые волосы и такие смешные сиреневые тапочки. Не могли бы вы передать ей вот этот сверток? – Анджела протянула сестре бумажный сверток, перевязанный атласной лентой.
- Маленькая девочка? Вы должно быть ошиблись – у нас нет среди пациентов детей! Да и никогда не было, после переоборудования больницы. Может быть, это дочь кого-то из пациентов?
- Нет-нет, я не могла ошибиться – девочка была в ночной рубашке и сказала, что она здесь лечиться, причем уже давно.
- Когда же Вы с ней встречались?
- Сегодня утром, в саду.
- Должно быть, Вы просто задремали, и это Вам приснилось.
- Нет, это не было сном. Тогда как раз пришла моя матушка и если бы я спала, то она меня бы разбудила, но она не будила меня. Это был не сон.
- Что ж, можете спросить у доктора, но я точно знаю, что дети у нас не лечатся. А теперь ложитесь и спите. Спокойной ночи.
Сестра вышла из комнаты, а Анджела еще долго не могла заснуть и думала о странных обстоятельствах. «Не может же быть такого, чтобы девочка была дочкой какого-нибудь пациента – тогда бы она не была в ночной рубашке». Перед тем, как заснуть девушка решила завтра же спросить Анну о номере ее палаты и отвести ее к сестре, чтобы та убедилась в правдивости ее слов.
День был пасмурный, но не холодный и еще не пошел дождь.
Анджела сидела на лавочке под кленом в саду, со свертком со сладостями в руках и поджидала Анну. Но девочки все не было.
Вдруг послышались шаги и приглушенный разговор. В сад вошли сестра и женщина в черном, с сиреневыми цветами в руках. Сестра что-то сказала женщине и остановилась, в то время как та продолжала идти вперед прямо кАнджеле. Но потом прошла мимо, подошла к следующей лавочке, положила на нее цветы, несколько минут постояла молча, опустив голову, потом легким движением пальцев смахнула слезы и быстрым шагом вышла из сада, пролетев мимо сестры, которая тягостно вздохнула.
- Простите, сестра, не могли бы Вы сказать кто эта женщина? И кому она принесла цветы?
Сестра еще раз тяжко вздохнула, вынула руки из карманов своего халата, подошла к девушке и присела на лавочку рядом.
- Это фрау Керн. Еще до войны здесь лежала ее дочка с воспалением легких. Девочка уже пошла на поправку и почти вылечилась, но в один дождливый осенний день ее нянька заснула на кресле возле ее постели. А ребенок воспользовался этим и ушел из палаты, так как уже давно из нее не выходил. И вот она побежала в сад, попала под дождь и застыла на холодном ветру. Ей стало плохо и захотелось поспать, но сил дойти до палаты не было. И тогда она прилегла вот на ту лавочку – сестра указала на соседнюю лавку – когда ее нашли, девочка уже была мертва. Ее мать… - сестра вздохнула – говорят, она чуть не умерла от горя и с тех пор каждый год, в годовщину смерти дочки приходит сюда и кладет на лавочку сиреневые цветы – любимого цвета дочери. Она даже в войну приходила несмотря ни на что. Цветы лежат, пока не завянут, потом мы их убираем.
Руки Анджелы похолодели, по спине пробежали мурашки.
- А вы тогда работали? Видели эту девочку?
- Нет, все это мне рассказала Агата – кухарка – она тогда работала и все помнит. Я просто каждый год вижу, как фрау Керн приходит с цветами, ее лицо… это ужасно – лишиться ребенка…
Сестра встала и молча ушла. Действительно, что тут можно сказать. А Анджела молчала, потому что не в силах вымолвить ни слова, ни даже пошевелиться, моргнуть.
«Неужели Анна и есть эта девочка? То есть ее призрак, привидение, дух? Не может быть! Нет-нет! Как же так?» Анджела посмотрела на сиреневые цветы и вспомнила сиреневую ночную рубашку и тапочки.
«Нужно поговорить с Агатой и тогда все подозрения подтвердятся, или рассеются».
Было время обеда и Анджела, которой обычно еду подавали в палату, на этот раз решила пообедать в столовой. За соседними столами сидели другие пациенты, с интересом на нее поглядывающие.
В столовую зашел ее врач и увидев свою пациентку одну, решил к ней присоединиться, чему Анджела была очень рада.
- Здравствуйте Анджела, ну как Вы себя чувствуете?
- Просто прекрасно – голова не кружится и приступов давно не было. Доктор, может быть я уже здорова?
Доктор усмехнулся и покачал головой.
- Анджела Вы уже взрослая девушка, а ведете себя, как ребенок, которого родители заставляют делать уроки, а он рвется на улицу – поиграть с друзьями, – смеется доктор – нет, Анджела я не отпущу Вас, пока не буду точно уверен, но могу сказать одно – дела идут на поправку.
- Кстати о детях, скажите, доктор, среди ваших пациентов нет маленькой девочки, ее зовут Анна – у нее длинные русые волосы и сиреневая ночная рубашка?
Улыбавшийся до того доктор побледнел, на его лице отразилось сначала удивление, потом ужас, а затем лицо приобрело невозмутимое выражение.
- Нет, у нас нет пациентов – детей! А почему вы спросили?
- Вчера утром, когда я читала книгу в саду, я познакомилась с одной девочкой – она сказала, что сбежала от своей няни, которая заснула на кресле. И что лечится уже давно.
Доктор пристально посмотрел на Анджелу, как будто бы искал что-то в выражении ее лица.
- Доктор?.. – недоуменно спросила Анджела, удивленная такой реакцией.
- Анджела, вы уверены, что вы видели эту девочку?
- Конечно! Мы с ней побеседовали. Я даже пообещала поделиться с ней своими сладостями и вчера вечером хотела передать их через сестру, но она сказала, что никаких маленьких девочек у вас в пациентах нет и порекомендовала мне спросить у Вас.
- И это верно. После реконструкции больницы у нас нет пациентов – детей.
- Но ведь Вы работали и до реконструкции, так доктор? – Анджела этого не знала, она просто спросила наугад, полагаясь на свою интуицию, так как чувствовала, что близка к правде.
Доктор немного потерял самообладание, потом бросил взгляд на настенные часы, быстро встал, попрощался с Анджелой, сказал, что у него срочные дела и ушел из столовой.
Анджела решила подождать, пока все пациенты покинут столовую, а потом пойти к Агате – похоже, что это единственный человек, способный хоть что-нибудь рассказать об Анне.
И вот уже она одна. Девушка подошла к деревянной двери, ведущей на кухню, но сзади ее кто-то окликнул. Резко развернувшись, Анджела увидела дородную женщину в коричневом домашнем платье и в белом переднике.
Женщина стояла, уперев руки в бока и с укором смотрела на Анджелу.
- Фрейлейн Вильде, я полагаю?
- Да, а вы должно быть Агата?
- Именно. Я так и знала, что Вы будете меня искать. Нет-нет! – не спрашивайте откуда я знаю. На своем веку я многое повидала, даже то, что, казалось бы, увидеть невозможно…
Агата посмотрела на Анджелу, ухмыляясь.
- Анна. – произнесла Анджела,- маленькая девочка. Она умерла здесь, так? Ведь это же она?
- Вы мне нравитесь, фрейлейн. Вы сообразительная, хоть и суете нос не в свои дела. Да, девчушку зовут Анна.
- Вы хотели сказать звали…
- Можно и так. Но до сегодняшнего дня и Вы считали ее, живой, так ведь? – Агата неприятно рассмеялась, - вчера утром я видела, как Вы разговаривали с кем-то в саду, хотя рядом никого не было. И я догадалась. Иногда пациенты ее видят. Первый раз, когда это случилось, а это было еще до войны – я не могла поверить. Я была тогда еще молодой девушкой, немногим старше тебя и работала, как и сейчас на кухне. Тогда-то и разыгралась эта страшная трагедия. А через некоторое время, месяца через два, мы услышали жуткие вопли, которые доносились из сада – весь персонал тогда сбежался посмотреть, в чем дело. Оказалось, что к одному из пациентов ( а он лежал в больнице уже 4 месяца и видел всю трагедию и помнил девочку) подошла Анна и заговорила. Бедняга чуть не обмер со страху. Никто ему сначала не поверил, но все-таки люди стали побаиваться выходить в сад. На всякий случай, как они говорили. В следующий раз это повторилось уже тогда, когда шла война и больница превратилась в госпиталь. Было так много раненных, что они не помещались в здании и тогда во внутреннем дворе поставили палатки. Один солдат как-то сказал, что видел маленькую девочку, которая сидела на лавочке. Потом еще один. Тогда среди больных поднялась паника – откуда взяться ребенку, да еще такому маленькому, в военном госпитале? Все тогда только и делали, что твердили о привидении, и о больнице пошел плохой слух. Но со временем все забылось. Больницу переделали, наняли новый персонал, так как старый после войны больше уже не захотел здесь работать - и понятно почему. Однажды я и сама видела девчушку – она сидела на той самой скамейке и смотрела на небо. Тогда я быстро выбежала из сада, и стараюсь появляться там пореже.
- Как Вы думаете, а доктор ее видел? – спросила заинтригованная Анджела.
- Думаю, что да… - после небольшого колебания ответила Агата – а почему Вы спрашиваете?
- Сегодня я у него спрашивала - нет ли среди его пациентов маленькой девочки – Анны, – тут Агата хмыкнула, - и он как-то странно себя повел – спросил, действительно ли я ее видела, а потом вскочил со стула и быстро ушел из столовой.
- Оно и понятно…
- Как это?
- Он считает себя в некоторой степени виновным в том, что случилось с девочкой.
- Но почему?
Агата опять хмыкнула.
- Понимаете тогда он был молодым доктором, который недавно работал в больнице и наверное старался быть очень уж прилежным и делать все так, как было написано в его учебниках, или где там еще. В общем, это он лечил Анну. И строго настрого запретил ей выходить из палаты, даже в окно выглядывать. Понятное дело – девчушка настолько отвыкла от свежего воздуха и движения что просто не смогла пережить прогулки. Когда б другой ребенок подхватил обычную простуду – она умерла. А надо было и всего, что хотя бы раз в неделю позволять выходить ненадолго ей с нянькой. Ну а дети – дети всегда такие непоседы и чем больше им запрещаешь –тем больше им хочется. Вот и девчушка… ох…
- Как Вы думаете, почему она все еще здесь?
- Я не могу этого знать, но вот что думаю –должно быть она просто не знает, что умерла. Она же прилегла отдохнуть, заснула… и не поняла что умерла.
- Бедный ребенок. Ей надо сказать, что она умерла. Надо помочь ей.
Агата покачала головой.
- Ну, если сможете – помогите, а я не могу – хоть душа девочки и страдает, а все-таки не могу я себя пересилить и говорить с ней, не могу. И не говорите доктору и вообще, кому бы то ни было, о нашем разговоре – так будет лучше. А теперь меня ждет работа, до свидания фрейлейн Вильде.
День был солнечный, первый желтый лист появился на клене.
Анджела сидела на лавочке и ждала Анну.
Но вместо Анны в саду появился врач.
- Здравствуйте, Анджела. У меня для Вас хорошие новости. Похоже, что Вы уже поправились. И я больше не могу Вас здесь держать.
- Значит, сегодня я смогу поехать домой? Но вчера же вы сказали, пока не будете полностью уверены…
- Да, но вчера я проверил все результаты анализов, приступов у вас уже давно не было, чувствуете вы себя хорошо, значит больше незачем вас здесь держать, тем более дома вас не будет ничего беспокоить, если вы понимаете о чем я…
- Понимаю…
- Ваша матушка будет здесь через несколько минут – рано утром я послал ей письмо, так что можете идти в палату и собираться – улыбнулся доктор.
- Конечно, я так и сделаю.
- Я провожу Вас.
Тем же днем Анджела уехала из больницы. А дух маленькой Анны все еще бродит в саду больницы, даже не подозревая, что тело уже мертво.
На углу Лигенштрассе и Улицы Скорби стоит старая больница. Если вы когда-нибудь будете там, пожалуйста, помогите Анне – девочке в рубашке сиреневого цвета и сиреневых тапочках, с длинными распущенными русыми волосами.