Эту маленькую сухонькую женщину, в серой длиной кофте, с плотно повязанным платочком вокруг головы, я часто вижу в переходе метро. Там постоянный сквозняк. Она стоит, облокотившись на стену, правая рука приподнята на уровне груди, иссохшая ладошка раскрыта. В эту ладошку не часто кладут монеты. В основном народ проходит мимо. Я не могу пройти, у меня сердце обрывается, когда я вижу эту старушку.
Она меня узнаёт, улыбается. Сегодня я около неё задержалась, просто уже не могла уйти. Заговорила, очень осторожно, боясь случайно обидеть. И пока я слушала о её жизни, моя башка готова была взорваться от негодования на тех сволочей, по чьей вине она вынуждена стоять в метро и просить милостыню.
Ей скоро исполнится восемьдесят три! года. Живёт она в маленькой комнатке огромной коммунальной квартиры, в самом центре, недалеко от канала Грибоедова, в Питере. Всю свою жизнь она проработала в начальной школе, возилась с оболтусами до четвёртого класса. Она не меняла профессию, так до пенсии и преподавала. Всю жизнь в Питере и прожила. Сейчас она получает пенсию три с половиной тысячи деревянных. Половину из них уходит на оплату платежей и медикаменты. Ей ведь не двадцать пять! Вместе с ней в этой комнатке проживает и её подруга, которую она не может бросить. Подруга на четыре года старше её и болячек у неё побольше. Она практически не выходит из квартиры.
я не знаю, сколько она ещё может выдержать, стоя на сквозняках. В таком возрасте, люди, которые отдали себя службе государству, должны спокойно жить в уютных квартирах, а не стоять в двенадцатом часу ночи в переходах с протянутой рукой. Они должны быть полностью обеспечены государством. Если же происходит подобное, значит, государства ещё просто нет, независимо от того, есть ли в нём Государь! Все, кто стоит на верхушке власти в России, России не родные! Вор в своем доме – это больной человек! А разве можно больным людям доверять управление огромной державой?