19 июля 2008 г. 23:16:53
Рассвет над Парижем.
Ясно помню... ожиданье...
О, как жаждал я рассвета...
Эдгар Аллан По.
Вечер тихо наползал на огромный, шевелящийся город. Жизнь кипела огнем – люди не особо спешили по своим вечерним делам, но уже не боятся куда-то опоздать, что-то не успеть. Машины колесили по широким красивым дорогам. Девушки выходили на вечернюю охоту за восхищенными взглядами, кто-то слонялся по тротуарам и барам, не зная, чем заняться в этот парижский вечер, окутанный мягким светом уходящего на покой солнца. В парках на старинных лавочках сидели горячие, безумно влюбленные французы и француженки, молодые, красивые, ничего не замечающие вокруг себя, кроме объекта своего обожания. Вечером жизнь кипела не так, как днем – днем была какая-то бестолковая суета, люди сердиты, вечно опаздывают на встречи, деловые обеды, работу. И лица у них мрачны, встревожены, озабочены. Другое дело – как меняется суетливый людской мир с наступлением вечерней поры.
Жара спадает; уставшее солнце уже не толь сильно, как днем, и поэтому светит совершенно иначе – мягко, ласково; вечером спешка становится неуместной – замедляется темп жизни; лица становятся добрее, улыбчивей – каждый предвкушает отдых после трудового дня. Всё словно окутано нежным и мягким светом небесного светила.
Вечерняя нега окутывает и Нотр-Дам-Де-Пари.
Окинув взглядом этот древний собор, сложно поверить, что ему уже более 1600 лет. Если немного увлечься историей, то можно понять, почему он сохранился до нынешнего момента.
Во время Великой Французской Революции у масонов-руководителей революционного движения и толпы их приверженцев собор вызывал особенную злость, а так как вакханалия процветала с особой силой, то и собору досталось больше других соборов Франции. Были разрушены статуи королей в галерее Королей, разбиты витражи. На момент написания Виктором Гюго романа «Собор Парижской Богоматери», собору угрожало полное разрушение, однако его удалось спасти. Некоторое время он использовался как винный склад!
Он был возвращен церкви и вновь освящен в 1802 году при Наполеоне.
Всё то, что дошло до нашего времени, является продуктом реставрации архитекторов 19 века.
Однако главной особенностью, или, так сказать, выдающейся спецификой собора являются его скульптуры.
Мерзкие на лицо, страшные, уродливые, вызывающие отвращение... горгульи, что установлены на верхней площадке у подножия башен. 422 ступени узкой винтовой лестницы ведут нас к ним. Этих страшных, фантастических существ люди наделили внутренней психологией – это производит мрачное, жутковатое впечатление на наблюдателей. А история происхождения этих тварей уходит далеко в глубины веков...
Легенда.
В 600 году близ реки Сена поселился страшный дракон Ла Горгуль. Он заглатывал целиком торговые суда, сжигал своим огненным пламенем леса, и изрыгал немыслимое количество воды, вызывая в деревнях страшные наводнения. Жители деревни Руан решились на отчаянный шаг – делать ежегодные жертвоприношения ненасытному чудовищу, таким образом, получив безопасное существование. Как и любой дракон, Ла Горгуль любил молодых девушек-девственниц, однако хитрые жители деревни обманывали его, подсовывая дракону преступников. И продолжалось это много лет, до тех пор, пока в деревню не приехал священник Романус (Святой Роман). Узнав о прожорливом чудовище, что держал в страхе французский народ, он предложил руанцам сделку: взамен на победу над злобной тварью, жители деревни должны будут принять христианство и построить в своей деревне церковь.
Долго длилась битва священника и ящера – однако Романус при помощи своего креста поверг на землю дракона, а жители обложили хворостом тело тирана и подожгли его. Однако шея и голова Ла Горгуля не поддались пожирающей силе пламени – они были закалены огнем дракона. Через некоторое время церковь была построена, и на её крышу водрузили несгоревшие останки змея, в память о неповторимом подвиге священника Романуса.
Так это или нет, однако малоприятные твари в разных позах замерли на крыше готического собора. Но лишь на время...
Последний умирающий солнечный луч скользил по шпилю Нотр-Дам-Де-Пари. Он прощался с Парижем до утра. Вот и он погас...
Город спит.
Во мраке бездонного неба зажглись звезды, словно маленькие зерна, рассыпанные чьей-то неловкой рукой. Этой ночью полная луна выходила на ночной небосклон. На фоне её большого молочного круга мелькнула тень...
Это был час горгулий. Вернее, их время.
Необыкновенное чувство свободы пронизывает насквозь, каждую клеточку тела, свежий ночной ветер окутывает со всех сторон, ничто и никто не мешает лететь... просто лететь вперед, забывая обо всём... Пьянящее чувство свободы бьет в голову.
Эти странные люди. Они придумывают удивительные сказки для того, чего не могут постигнуть своим слабым умом. Считая себя самыми мудрыми существами, они порой не могут сохранить достояние поколений, их портит жадность, скупость, ревность, зависть – если бы они побороли в себе эти чувства, то смогли бы достичь гораздо большего. Открыв новые знания, они не используют их во благо, а стараются скрыть, утаить от завистников. Они могут продать их тем, кто использует их во вред человечеству. А всё из-за денег.
Они не хранят памятники искусства. Но самое крепкое чувство в каждом человеке – эгоизм. Оно присуще каждому человеческому существу, даже альтруисту, вечно стремящемуся насильно совершить добро для другого человека. Ведь он стремится это сделать не в угоду своей «жертвы», а в угоду своим чувствам.
Люди не ценят то, что их окружает их. Они принимают всё, как само собой разумеющееся, словно всё создано для того, чтобы они пользовались этим. И лишь некоторые пытаются что-то увековечить для человечества – пишут книги, стихи, музыку, картины, создают скульптуры, памятники архитектуры... И это уничтожается – сжигаются библиотеки, разбиваются статуи, картины гибнут в пожарах... А сами создатели подвергаются гонениям, презираются, прозябают в нищете и умирают в забвении. Однако же, покинув грешную землю, они словно дают сигнал – о них внезапно вспоминают спустя лишь несколько лет, и они становятся знаменитыми на весь свет. Ну не глупо ли?
Лишь они, горгульи, безмолвные хранители человеческих знаний, ночные стражи времен, не поддаются человеческим грехопадениям. Хотя, по мнению людей, они являются своеобразными слугами церкви – дьявольскими созданиями, что узрели силу Господа и перешли на его сторону. Для людей они являются символами греха...
Бесшумно прорезая темноту, горгулья плавно приземлилась на водосток. Безмолвный наблюдатель, она была на своем посту – отсюда она наблюдала за тихой ночной жизнью юного художника. На своем веку она видела множество талантливых людей – лишь они вызывали у неё нечто, называемое в народе «интерес».
Он был совсем молод – невысок, темноволос, и в принципе, ничем особым не выделялся среди других людей внешне. Но внутри он был совершенно не таким, как другие. И его необыкновенность выливалась на холст. Днем он работал, как и все – а ночью, с наступлением благодатной тьмы, начиналась другая жизнь. Настоящая жизнь. Порой до самого утра он творил, забывая о такой физической надобности, как сон. И до самого утра за ним наблюдала пара горящих в темноте глаз. Но он не замечал этого.
Ночь пролетала незаметно – ведь всё хорошее очень быстро кончается. Вот-вот наступит рассвет.
Неслышно горгулья покинула свой наблюдательный пост и, расправив крылья, стремительно преодолевала расстояния. Еще немного...
Вот уже на месте...
Вот-вот вырвется первый луч из-за горизонта... А она уже сидела на своем месте, как и все другие горгульи, в той глупой позе, в которую её посадил архитектор. И вновь на морде её читается удивление, словно что-то странное произошло в тот момент, когда рука мастера создавала её тело...
И вновь она кусок безжизненного камня. Солнце окрасило небо в нежно-розовый цвет. Над Парижем начинался новый день.
Тени стали мягкими, солнце постепенно наполняло город, давая начало новому дню, новым событиям подлунного мира. Каменные глаза уставились в равнодушии на разнообразные крыши домов, на мост, что пересекает реку, на улицы, наполнявшиеся людьми и машинами. Рассвет нового дня для людей был мертвенной ночью в существовании недвижимых стражей людского наследия...
Солнца луч вырвался из мрачных туч
Ночного мрака; он всесилен и могуч,
И для существ вступает благодать:
Ведь время их пришло, позволено летать.
А ввысь стремится неприступный шпиль,
И строгое величие, и гармоничный стиль,
И пышные порталы, и красота фасадов,
Центральный неф, и сила аркбутанов,
Фронтоны, галереи и порталы,
Аркада-галерея Королей, и статуй пьедесталы,
И окна стрельчатые, и тихий мрак собора,
Всё исключительно из этого подбора...
Он видел всё – от революции французской,
И зверств масонов, которые со злобой адской
Крушили витражи и угрожали разрушеньем,
До Наполеона, что с ускоренным сердцебиеньем
Принял правления корону в Храме Разума.
Он видел проявления, как глупости, так и ума.
Он пережиток лет, он витязь временной петли,
Собор Парижской Богоматери...
20 июля 2008 год, 14:20:46
Леона Джен Картер