В каждой женщине есть загадка и своя изюминка, а у мужчины - только одна хреновинка.
Ходят слухи, что авторство этому изречению в Китае приписывается Конфуцию, в России - Черномырдину, в Японии - Муроками, в США - М.Твену, во Франции - Ги де Мопассану, в КНДР - Ким Чен Иру, а в Украине - Виталию Кличко.
Не верьте - эта народная мудрость принадлежит мне.
Грустная музыкальная история(ре-минор).
Рассказывается и исполняется впервые.
Действие происходит в селе Большие Бледунцы, Размахаевского р-на, Недозагаженской области.
Июнь.
Тёплая, тихая, звёздная ночь.
Слышно, как влетает в одно ухо и вылетает из другого, стаккато цикад.
Приятно ласкают слух звуки, напоминающие звуки английского рожка - это скрипят ревматические суставы, вышедшего в сортир старожила села деда Кузьмича и, словно исполненный на ксилофоне, лязг зубов, заедаемого блохами, пса Шарика.
Чу! Доносится грустное мычание не доеной с вечера коровы, запившей с утра весёлой тетки Агафьи.
Но пасторальная благодать обманчива.
Настроение у механизаторов Степана и Вани было подавленное, а лица помятые, не отличающиеся свежестью.
Давали о себе знать все тонкости и нюансы состояния похмельного синдрома.
Время уже было позднее и друзья страдали.
Страдали по причине отсутствия сервиса в деревне в части обеспечения страждущего агрария натуральным алкогольным продуктом в ночное время. Особенно было мучительно от отсутствия истины, которая в изобилии, по мнению древнегреческого философа, находится в вине.
Степан:
- Несмотря на полную компьютеризацию нашего села, отстаём мы от города.
В городе совсем другая жизнь. Как говорится, всё для человека! И ночной тебе клуб со стриптизом и круглосуточный магазин, а вдоль дороги эти...с косами стоят, в коротких юбках.
А у нас? Говорить стыдно. У бабки Матрёны сломался самогонный аппарат!
Ваня:
- А во всём виноват неправильный менеджмент и финансовая политика! Скряга эта бабка Матрёна - постсоветский совок! Все деньги в иностранную банку трёхлитровую складывает и прячет в погребе на свои похороны, вместо того, что бы пустить их на модернизацию производства. А в итоге, страдает всё наше население и, даже, лучшая его часть.
Ваня обиженно погладил себя по голове, поправляя торчащий вихор.
Степан взял гармонь, пробежал пальцами по ладам.
- Возьми, Ваня, балалайку. Подыграй, а я спою частушки «Мимо тёщиного дома я без шуток не хожу». Может полегчает.
Ваня:
- Ты думаешь, Стёпа, тёща тебя похмелит? Не надейся. Ещё собаку или участкового натравит.
Степан:
- Ну тогда... "По деревне мы идём, менеджеры все мы, кого встретим - надаём"...
Ваня:
- Брось ты эти частушки! Лучше пойдём к Клавке. Я видел днём, как она две поллитры брала в магазине, чтоб, значит, завтра за вспашку огорода расплатиться. Ты ж её любил когда-то.
Степан:
- Давно это было, да всего-то пару раз.
Ваня:
- Ничего, старая любовь не ржавеет, как трактор "Беларусь". Споём ей серенаду. Она выйдет, а мы похмелиться попросим. А как магазин откроют, я ей верну, не сомневайся.
Степан:
- Я ни одной серенады не знаю.
Ваня:
- И не надо. Это в Испании, да Италии серенадами злоупотребляют. А у нас романсы поют под окном. Вспомни, как ты «Калитку» здорово пел в самодеятельности. Почище любой серенады будет.
Друзья порепетировали и отправились к дому Клавы.
Пристроились у забора, напротив окна.
Прокашлявшись, Степан запел:
Лишь только вечер опустится синий,
Лишь только звёзды зажгут небеса
И черёмух серебряный иней
Жемчугами украсит роса.
Отвори потихоньку калитку...
В этот момент Степан увидел, что Клавкина калитка на одной петле болтается, но это его не смутило и он продолжил:
...И войди в тихий сад, словно тень,
Не забудь потемнее накидку...
В этом месте Ваня не выдержал и вставил рэпом, да, к тому же, не в той тональности:
- И про бутылку не забудь, не забудь...
Степан слегка поперхнулся, двинул локтем Ване под ребро и продолжил:
...Кружева на головку надень.
Когда начался проигрыш между куплетами Степан сделал замечание своему аккомпаниатору:
- Вань, ты же мне мешаешь. Заткнись, пожалуйста!
На что Ваня невозмутимо ответил:
- А чё, я не чё...
Степан так увлёкся вокалом, что тяготы похмельного синдрома начали приглушаться чарующей мелодией старинного романса:
Там, где гуще сплетаются ветки,
У беседки тебя подожду...
Просветлённый взор Степана упёрся в нужник из которого так сильно пахло и он подумал, что у Клавы, к сожалению, нет беседки...
И на самом пороге беседки
Кружева с милых губ отведу.
Здесь Ваня опять попытался вставить свой комментарий, но Степан вовремя двинул локтем. Это его отвлекло и он перепутал слова:
Отвали... потихоньку в калитку
Быстро взял себя в руки и допел уже правильно:
И войди в тихий сад, словно тень.
Не забудь(в этом месте снова сработал локоть)потемнее накидку,
Кружева на головку надень.
Раздался заключительный аккорд, но Ваня продолжил уже акапелло:
- На бутылочную головку наде-е-е-нь!
В наступившей тишине заскрипело, а затем открылось окно и из него неожиданно выглянула лохматая голова кузнеца Михаила, по прозвищу "Железяка".
- Вам чего, мужики?
- Да ничего, Миша! Просто гуляем... Готовимся к телевизионному конкурсу "Если не я, то кто же тогда звезда".
Михаил смачно зевнул, сверкнув блеском стали, выкованных собственноручно зубов:
- Конкурс - это хорошо. Только готовьтесь где-нибудь подальше. Спать мешаете.
За его могучим торсом можно было разглядеть белеющие справные телеса Клавы.
Друзья отправились в свой конец.
И долго ещё жители деревни, страдающие бессонницей, могли погрустить вместе с ними, вслушиваясь в песню, где были слова:
Снова замерло всё до рассвета,
Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь.
Только слышно на улице где-то
Одинокая бродит гармонь...
Грустной гармони вторила не менее одинокая балалайка.