А с утра опять подниматься из мягкого тепла в невыносимую и неразличимую рань, раскрывать, почти разрывать нераскрывающиеся глаза, двигать протестующими против движения мышцами, снимать верхний эпителий с огрубевшей кожи, упаковываться в громоздкие утеплители, нырять обнаженным лицом в звездный мороз, негнущимися, моментально замерзающими пальцами открывать обледеневший металл, искать темную щель, боясь обжечься прилипающим холодом, запускать непослушный мотор, как только что запускал самого себя, слушать неровную мелодию протестующего двигателя, следить за движением нехотя оттаивающих стрелок, а затем опять, задерживая дыхание, выныривать в неподвижный холод, соскребать лед с лобового стекла и ждать, когда нагреется салон, а из темного провала двери выйдут жена, дочь и сын.
И металл осядет от внезапно появившейся тяжести и осветит непродавленное еще с утра колесами пространство, и тяжело, очень тяжело, словно нож в перемерзшее масло, медленно начнет движение в новый день