Он ушел так давно из моей жизни, что начали стираться ощущения. Раньше я думала, что смогу их удержать дневниковыми фразами. Чтобы перечитывать и справляться с маленьким чудовищем во мне. Но оказалось, что они всего лишь черные строчки на белом фоне.
Сижу в своей убогой розовостенной кухоньке. Вспоминаю, как он сидел напротив – сам черный и одетый в черное. И только белоснежная улыбка не давала ему сливаться в одно большое пятно в моей жизни. Удивительно… Как при таком стаже курения и количестве потребляемых сигарет ему удалось сохранить подобную белизну зубов?...
А потом – взбрык памяти! – и меня опрокидывает на стол. Я стою, оперевшись на локти, и смотрю в раннее утро за окном. А он сзади ласкает меня меж оттопыренных ягодиц – музыкально бегает пальцами по промежности, собирая глубинные соки. Создается мнимый эффект 3d-видео… Мне кажется, что я вышла за пределы квартиры, я парю в воздухе. Оборачиваюсь. Он улыбается мне через стекло. И его вездесущий язык все-таки настигает мой рот…
Прихожу в комнату.
Я сменила обстановку с тех времен. Появился новый шкаф с зеркалом. Но если в него заглянуть, то я могу увидеть две фигуры, комочком катающиеся по огромной постели – вдоль, поперек, по диагонали. Я могу услышать стоны… Но почувствовать, что происходит, - я уже не могу. Я просто наблюдаю кино с собой в главной роли. Видеофайл из прошлого.
Раз так – значит, я готова к поискам новых ощущений. Спавшее во мне чудовище снова бодрствует.
Звонок телефона.
- Ты не хочешь встретиться? – в голосе собеседника ни грамма надежды. Я ее убила ответами на бесконечные предыдущие звонки с подобными предложениями. Мы знакомы не меньше года. Он меня не интересовал никогда.
- Зачем?
Молчание. Думает. Глупо до ужаса – ведь логично было бы ответить: «Я просто хочу тебя увидеть»
- Ну… Пообщаться…
- Ты хочешь со мной пообщаться?
Странно. Что при знакомстве, что при нескольких встречах мне казалось, что ему явно требуется от меня нечто другое.
- Хочу.
- Приезжай ко мне. Дождь на улице – мне лень куда-то выбираться.
Не считаю нужным церемониться с этим персонажем и выдвигать себя из домашнего уюта. Даже из кровати вылезать.
- Что-то привезти?
- Не моя забота.
Диктую адрес и чувствую его страх. Он не знает, чего от меня ожидать. Я зову его в гости, но голос мой абсолютно безразличен.
Звонок в дверь. Снова приходится проснуться. Вылезаю открывать дверь в одной прозрачной сорочке. Босиком. Он стоит на пороге с бутылкой шампанского и букетом. Господи, какая пошлость!….
Забираю презенты. Кидаю цветы в кресло, бутылку в кровать и забираюсь туда снова. Он застывает на пороге.
Большую часть жизни я пью в одиночестве. Прекрасно умею сама открывать шампанское. Без разбитых люстр и травм рядом находящихся. Пью из горла и, захлебнувшись пузырьками, кашляю. В его глазах беспокойство, но он не делает ни шага навстречу. Да…. Сложно придется….
- Не стой как соляной столб. Проходи.
Присаживается на край кресла и складывает руки на коленях как примерный ученик. Смотрит на меня бульдожьи-преданным взглядом. Я понимаю, что могу делать все, что мне придет в голову.
- Секса хочешь? – спрашиваю без «какделашных» прелюдий.
- Я не за этим приехал. Я по тебе скучал.
Гм…. Поднимаю край своего одеяния до груди. Дома я всегда позволяю своей нижней части тела отдыхать от ненужных одежд.
- Вот по этому скучал?
Глупость сморозила на самом деле. Как можно скучать по тому, чего у тебя никогда не было? Он даже не дотрагивался до меня – я не позволяла.
Смотрит, не отрываясь, туда, где сходятся мои длинные ноги. Молча. А я продолжаю пить. Чтобы сгладить тяжесть его некрасивого подбородка, уменьшить неприязнь к толстым пальцам, чтобы заштриховать алкоголем его собачьи глаза…
- Подвинь ко мне кресло.
Слушается. Большой и неуклюжий щенок, к которому у меня нет ни капли жалости.
- Трогай меня.
Чуть промедлив, кладет на мою грудь свои потные ладони.
- Не здесь – внизу трогай.
Кажется, с его рук скоро закапает – так он волнуется. Отхлебываю еще глоток и закрываю глаза. «Ну, давай же, - говорю себе. – Вообрази нечто приятное. Вдруг получится?...»
Мне необходима разрядка. Маленькое чудовище во мне ждет.
Он нелепо елозит влажными ладошками между моими ногами. Я больше возбуждаюсь за счет воспоминаний. Хотя - все идет не так.
- Языком, - приказываю.
Он сползает с кресла и склоняется над моей промежностью. Ласкает меня, раздвигая губки руками. Находит саму горошину удовольствия и терзает ее, прикусывая. Язык проникает поступательно в мое влагалище. Мастерский кунилингус. А я не чувствую ничего.
Десять минут…. Глоток. Двадцать минут….
- Дай сигарету.
Отрывается от моего тела, находит пачку, пепельницу и зажигалку. Расставляет все на диване. Прикуриваю.
- Продолжай начатое.
И он снова орудует ртом в моем лоне.
Но я все равно не чувствую ничего. Чудовищу кинули невкусную еду – оно отказывается насыщаться.
Через сорок минут говорю:
- Стоп. Уходи.
В его глазах – боль.
- Почему ты так жестока ко мне?
- Мы все друг к другу жестоки.
- Но я так хочу быть рядом с тобой. А ты не даешь мне шанса….
- Тебе это не нужно. Тебе нужна романтичная девочка, которую ты будешь водить в рестораны. И которой когда-нибудь оденешь на четвертый пальчик золотое кольцо. А не похотливая сучка, для которой главное в жизни – быть хорошо оттраханной.
Еще немного - и он заплачет.
- Ты не такая… Я не верю… Ты играешь.
Я смеюсь. Над ним, над собой, над ситуацией. И даже над нашими жизнями.
Человек не хочет видеть то, что ему не нравится. Это понятно.
- Закрой за собой сам, - говорю и отворачиваюсь к окну, держа бутылку во рту как соску.
Надо что-то делать. У меня в паху живет маленькое чудовище, которое требует удовлетворения. Оно правит моей жизнью. Я всегда выбираю мужчин сама, но - как правило – никто из них не задерживается надолго. Они выбрасываются, как отработанный материал.
Тот, кого я сейчас часто вспоминаю, не позволил с собой так поступить. Это был первый и последний на данный момент настоящий мужчина в моей судьбе.
- Ты женщина, ты подчиняешься мужчине, - говорил он, держа меня за горло, чуть придушивая, и чертя во мне ритмичные вертикальные линии своим двадцатисантиметровым поршнем. Ну, как такому не подчинишься?
- Как твоего нового зовут? Влад? Максим? – спрашивали подруги.
- Нет. Все тот же, - отвечала я, приходя на работу с невыспавшимися, но абсолютно счастливыми глазами.
- Как? Так долго?
Они даже забеспокоились – уж не влюбилась ли я? Конечно, нет. Можно ли влюбиться в человека, с которым практически не разговариваешь, о котором ничего толком не знаешь, кроме имени, как и он о тебе? Хотя он знал больше. Потому что секс всегда происходил у меня дома. Пустить человека на свою территорию – это уже немного раскрыться.
Но он ничего не спрашивал. А я бы ничего и не рассказала.
Да, я изменяла ему. Как и он мне. Потому что мы не принадлежали друг другу. Я вообще никогда никому не принадлежала. А во времена особенного буйства моего маленького чудовища – и самой себе тоже.
Но он был взрослым созревшим псом, по сравнению с остальными, залетными в моей постели, щенками. И только с ним получалась полноценная случка.
Когда он ушел последний раз, я знала, что он не вернется. Грусти не было. Моя душа - какая б черная она не была, она все-таки есть - не ждала его обратно. Только тело.
Надо что-то делать. Бутылка кончилась. Нутро ноет. Я знаю, что самостоятельные ласки снимут это мерзкое ощущение только частично.
Нехотя встаю. Часа хватает на сборы. Смотрю на себя в зеркало перед выходом.
Стройная, черноволосая с большими темными глазами. Я красива. И мир у моих ног. Мне в нем дозволено все. Особенно когда я затянута в кожу – куртка на голое тело, юбка до колена и высокие сапоги на черные чулки.
Я иду в ближайший бар. Заказываю шампанское и ароматические сигариллы. Жажда – ничто, имидж сейчас – все.
Через два моих бокала за работу берется ди-джей. Ритмичная музыка выбрасывает меня на крохотный танцпол. Сплошное мое пространство. Остальные посетители смотрят на меня. Мужчины – жадно, женщины – восхищенно. Зависти я не чувствую или, может, просто не воспринимаю. За спиной зеркало. Я поворачиваюсь к нему и долго-долго наблюдаю за собой. Мне кажется, что там отражаются не мои глаза – это глаза маленького чудовища во мне.
Сильные руки на бедрах оказываются внезапны. Моим танцем управляют. Я пытаюсь обернуться и взглянуть на наглеца, но он не дает.
- Танцуй, - короткое слово оказывается громче музыки.
Я продолжаю двигаться с чужими горячими руками на своем теле. Они жгут через одежду. Чудовище во мне поднимает голову. Оно чувствует, что его вот-вот покормят. Незнакомец, не делая никаких пошлых намеков, вызывает повышенную влажность.
- Выйдем? Голова кружится, - предлагаю сама.
Он берет меня за руку и ведет на улицу. За поворот. И еще раз. В темное царство уединения. По дороге механически отмечаю отличное телосложение и по-мужски красивое лицо. Волевое, упрямое выражение на нем.
Прислоняет меня к стене и жадно кусает мои губы. Боли я не чувствую никакой – только животную бешеную страсть. Вдруг резко толкает меня вниз, к своему уже освобожденному органу. Я ласкаю его ртом – всю длину и ширину. Он огромен, но меня это не сдерживает.
За волосы меня вытягивает наверх. К лицу. Бьет наотмашь.
- Сучка! Тебе нравится?
У меня слезы выступили – удар слишком сильный. Но я киваю. Потому что он уже лижет шершавым языком область пощечины.
Юбка – к талии. Слышу треск – порвал…Ну и черт с ней! Он подхватывает меня на руки. Я чувствую икрами его напрягшиеся мышцы предплечий. Моя куртка трется о железную поверхность павильона, к которой я прижата его грудью. Он задает бешеный темп с самого начала – и мое чудовище ликует от радости, пока, двигая во мне членом, он теребит языком мочку уха. Оргазм – фонтаном, выстрелом внутри.
Я на некоторое время остаюсь сама с собой. И с ним. Но без чудовища.
- Поехали отсюда? – зову.
Чтобы снова было утро. И я встречала его отсутствующим взглядом через стекло. А чьи-то руки ласкали мою промежность. Но не любые. А руки настоящего самца, способного побороть мое чудовище.
- Нет. Ты отработанный материал, - отвечает он и скидывает с себя мои руки.
Однако - как больно!
- Почему?
- Я делаю то же, что ты с людьми.
Он уходит, а я плачу. Сижу на холодном грязном асфальте и плачу, даже не одернув юбку. Он же не знает, что внутри меня идет постоянная борьба.
Жесткость – она еще никогда не возвращалась ко мне такой отдачей.
Но! Надо взять себя в руки – быстро! Надо верить, что породистых псов для меня на свете еще предостаточно. И я найду себе одного на длительную случку. Потому что лучше подчиняться такому, чем чудовищу внутри себя.