Я шел в город, из которого бежали все, кто мог. Они спешили покинуть то место, где поселилась Его Величество Чума. Встречавшиеся на моем пути люди с удивлением смотрели мне вслед. Только сумасшедший мог идти в город Вюрцбург сейчас. Сумасшедший или врач. А я был, наверное, тем и другим. Они не знали, что у меня свои счеты с чумой. Из-за нее я потерял родителей, близких, друзей, любимую. Сам чудом спасся. И с тех пор борьба с чумой стала моей целью.
Была еще одна причина, почему я пришел сюда. Но в ней я тогда не признавался даже себе.
Я постучал в закрытые городские ворота и услышал недовольный голос:
"Уходи, чужак! Еще ни один человек за последние недели не вышел отсюда живым". Но слава моя давно опережала меня. И, узнав, кто я, меня пустили.
Страх поселился здесь. Пустые, неосвещенные улицы с неубранным мусором, в котором шныряли крысы, вымерли. Случайные прохожие, безмолвные как тени, скрывались в домах при виде меня. Кое-где валялись неубранные трупы. Лишь раз в день их собирали в телегу и
вывозили за город, чтобы сжечь. Горевшие на площадях и перекрестках костры заволакивали дымом узкие улицы, скрывая заколоченные пустые дома. Их либо бросили, либо в них умерли все.
И я стал лечить. Я ходил по домам, смотрел больных, готовил мази, лекарства, назначал процедуры. По всему городу я расклеил объявления, как надо вести себя при чуме, распознавать ее, что делать, чего бояться и избегать. Мне помогало несколько монашек из соседнего монастыря. Они не знали, как лечить, но старались облегчить страдания больных и умирающих, готовя их к встрече с Богом. Умирающие тянулись ко мне, заглядывали с надеждой в глаза. "За что?.. Почему я?.. Что я сделал не так?.. Чем прогневил Бога?" - читал я в них немой вопрос, но мне нечего было им сказать. Я мог тогда только лечить.
На третьей неделе меня пригласили в дом к больной. И, увидев ее, я сразу узнал в ней ту девочку, что видел когда-то много лет назад. Ее звали Элиза. Она пела и танцевала тогда среди цветов, не подозревая, что кто-то ее слышит. Я не стал ей мешать. Но образ ее сквозь годы привел меня сюда.
Теперь она лежала, обессиленная, передо мной. И я не сомневался, что это чума.
Вдруг я услышал крики под окном.
- Эй! Мы знаем, что у вас есть больные! Оставайтесь дома! Иначе мы заколотим ваш дом или сожжем!
Я вышел на крыльцо. И люди, стоявшие у дверей, увидев платье чумного врача, отшатнулись.
- Успокойтесь, люди! Я обещаю: никто не выйдет отсюда из жильцов, пока больная не выздоровеет или все не умрут.
Мы протерли все в комнате уксусом. Я дал ей лекарство и смазал мазью пораженные места. Но к вечеру ей стало хуже. Чума убивает за несколько дней. Я не знал, есть ли у меня время, а у нее силы, чтобы побороть смерть. Она слабела с каждым часом, теряла сознание и металась в бреду. Я снова и снова давал ей лекарства, а утром уходил к другим больным. Что ждало нас? Кто это знал?
На третий день я услышал за окном шум и крики. Десятки людей в темных одеждах и белых масках вместо лиц громили богатые дома напротив. Они выбрасывали на улицу дорогую мебель, тащили ковры, одежду, посуду. Один из них, огромный верзила, выволок из дома орущего старика и заколол его ножом.
Я выбежал из дома и увидел солдат. Они стояли поодаль, не решаясь вмешаться, так как боялись чумы.
- Смотрите! - закричал мне офицер. - Они грабят дома. Но мы не можем их остановить. Помогите!
Я приблизился к беснующейся толпе. Солдаты медленно двинулись за мной.
- Люди! Опомнитесь! Прошу вас, разойдитесь! Если вы больны, вам нужен врач. И немедленно! Я, с Божьей помощью, спас уже десятки людей! И помогу вам.
Огромный верзила подошел ко мне. Глаза его яростно горели из-под маски.
- Ты не спасешь нас. Уже начался Страшный Суд. Для всех. Но сначала мы станем судом для богатых. Бог отвернулся от нас. И нет ему судьи.
- Бог отвернулся от тех, кто забыл, что он человек, - сказал я в ответ. - Не думаете о себе? Так подумайте о своих душах, чтобы они чистыми предстали перед Богом.
- Не прячься за Бога, - зло воскликнул верзила. - Не ты ли тот врач, которого ищет инквизиция?
- А ты? - Я сорвал с него маску и увидел разъяренное толстое лицо. - Ты не болен! Ты здоров! - крикнул я ему. - И я знаю тебя. Ты - мясник с Восточной улицы. И маской скрываешь свои черные дела!
- А-а-а, - с диким криком он взмахнул ножом и ударил меня. И я не успел увернуться. Резкая боль обожгла мой бок. Толпа охнула, в ужасе. Я пошатнулся. Но не упал.
- Люди... Расходитесь. Или вы умрете. И Бог вам судья, - успел крикнуть я им, и без сил упал.
Толпа колыхнулась, стала медленно отступать, затем побежала. Солдаты бросились на мясника и, проткнув его алебардами, потащили к телеге с чумными трупами.
С огромным трудом я сумел подняться и вернуться в дом. Одежда сбоку намокла от крови.
Прихожая...
Лестница...
Второй этаж...
Веки мои внезапно отяжелели. Мебель в комнате закружилась, заплясала. И я, потеряв сознание, упал.
Все вокруг исчезло. Тьма покрыла меня. И в ней я куда-то бежал. Искал, звал кого-то, метался и кричал. Тени окружили меня, пытаясь схватить тянущимися из пустых рукавов крюками и втащить на костер. Тьма сменилась зноем. И десятки раскаленных солнц надвинулись на меня, сжигая...
И вдруг я услышал песню, звучавшую когда-то на поляне, и открыл глаза. Надо мною склонилась монахиня.
- Как долго вы не приходили в сознание, - прошептала она. - Но, слава Богу, теперь все хорошо. Слышите? Элиза поет. Она выздоровела.
Монахиня еще что-то говорила о ране, спасшихся людях и чуде. Но силы оставили меня.
Голос за дверью затих, но потом зазвенел снова. Я закрыл глаза, слушая песню о человеке, который спас город от чумных крыс.