Фото взято отсюда
http://fotki.yandex.ru/search.xml?text=+
Оказывается можно работать, если тебе выпадет командировка по обслуживанию "Лесоохраны" с помощью вертолета.Было несколько таких «точек» по Казахстану, где стояли наши вертушки, и некоторые «семейные» брали свои семьи с собой, а некоторые создавали «их» там.По разному было. Ведь жить, так просто - любуясь природой - не всякий себе позволит.
Повезло и мне - отправили в командировку на такую вот точку, в природоохранную зону «Каркаралинск». Живу теперь в доме отдыха для шахтёров, под названием «Тас-булак». «Тас» по-казахски - "камень", «булак» - ключ, родник.
Делаем в день два вылета, курсируя по "Большому поднадзорному маршруту" и захватывая ещё один заповедник, восточней. Наш подконтрольный район, это старые выветривающиеся горы, с интересным названием «горный массив «Кент».
А?! Как звучит!
Если "пожароопасность высокая", то делаем по три облёта своей территории.
Ведь кроме того, что жаркое солнышко иногда само может сфокусированными лучами через капельку росы в траве поджечь сухостой, ещё и отдыхающие – «люди-дикари» жгут костры, не выполняя самых простых и обязательных мер предосторожности.
Я и не думал, что существует такая работа: живи себе на курорте, дыши свежим воздухом, кушай по часам, ходи на танцы наконец. Ну чем не жизнь?
Ребята на других точках, по разному устроены в бытовом смысле: Кто-то живёт в деревянном доме в центре соснового бора и пьёт по утрам парное молочко, кушает после русской баньки жареную картошечку с грибами. А в это же время в другом месте второй такой же экипаж живет в специальном домике местного отряда "Авиалесоохраны". Третий - в вагончике на вертолетной площадке, в лесу. А кто-то и у хозяйки живет.
Бывает и у молодой;)
Работа не сложная, но хлопотная. Просто так утюжить воздух, в горячую пору редко выпадает. А наша задача обнаружить пожар вовремя, да доставить десантников-пожарных к очагу.
Бывает, что и высадить-то ребят целая проблема: просто некуда приткнуть колеса вертолета в поросших кустарником горушках, или в лесу. Ну нет подходящей поляны куда можно как в песне, сесть, и тогда «выёживаемся» как можем. Работу-то делать надо. Ведь, "чем быстрее начнём, тем быстрее локализуем" - как говорят наши десантники-пожарники.
Но, бывает задождит, затянет облаками небушко и льёт без перерыва несколько дней, а то и недель, и тогда слоняемся неприкаянно, от безделья.
Развлечений, кроме "ста грамм на каждый рабочий зуб", да местных девочек - здесь никаких.
Но, «за девочек» местные ребята головы назад быстро повернут - летать будет неудобно задом -наперёд, а вот со "стопариком", народ как может борется.
Надо признать, что бывает и безуспешно. "Стопарик" побеждает, таки.
Периодически, "местный отдыхающий контингент" изнывающий от безделья, достаёт экипаж просьбами «покатушек», типа «Ну прокатите дяденьки, на вертолёте!».
Бывает не устоишь против просьб и берёшь на маршрут, особенно когда пожароопасность невысока, пассажиров.
Ведь посмотреть в этих местах - есть что. Местные горы очень старые: изрезаны трещинами, разломами с горными, очень прозрачными небольшими озёрцами.
Есть одно, говорят, очень глубокое озерко. Всего-то несколько десятков метров в диаметре, а дна не видно. И оно находится просто в недоступном для глаза месте - на самом краешке узкой гряды гор, резко меняющей угол уклона книзу, за изломом. Есть и так называемое «Чёртово озеро». Говорят, пропадает народ, который хочет искупаться в нём. Только брехня всё это! Лишний повод туристов туда наладить, а проводнику - опять же работа.
С работой здесь - нельзя сказать, «чтобы туго было». Городок в общем-то немаленький - районного масштаба - есть и своя больница и несколько школ; есть даже свой "автобусный парк". Есть в соседнем поселке рудник с полиметаллами. Местный народ востребован и на руднике и в домах отдыха как обслуживающий персонал, вовсю работает и в качестве"пожарников" в "Лесоохране". Да и сельским хозяйством помаленьку, желающие занимаются. Короче говоря "с голоду никто не умирает".
Когда меня шибко достанут с «покатушками» - везу настырный народ по обычному маршруту недалеко от аэродрома: сначала, неспешно набираю высоту, чтобы люди посмотрели сверху на окрестности, потом, иду к горам и показываю «Чёртово озеро», сверху.
Прохожу пониже, и всем видно, что оно «и воробью будет по колено», а потом, начинаю ходить по гребешкам гор. Эти «гребешки» - переменной высоты и формы: длинные, закрученные в дивный узор, природой, и тянутся иногда, аж на десятки километров. Некоторые, кстати очень напоминают "Великую китайскую стену".
Иду значит, над таким гребешком метрах на десяти-двадцати. Бывает, и ближе – так, что можно даже мох или цветы на камнях разглядеть.
Держусь слева, чтобы в случае отказа двигателя, отвалив, уйти в долину, а не "вьехать" в скалу. Сколько раз уже здесь ходил, всё равно интересно - освещение-то разное, ведь в разное время и солнышко под разным углом, скалы освещает.
Бывает, увидишь что-то новое, чего раньше и не видал. Гнездо орла на самом пике скалы, например.
Или - яркий цветок. Вот растёт он прямо на голом камне. Как и что его держит, на узкой скале - уму непостижимо! И спешит он жить и природу порадовать, да пчелам-шмелям бока-лепестки подставить, для "воздушных поцелуев".
Сколько раз видел сосёнки и берёзки, начинающие свой рост в трещинках меж камней, на самых вершинках гребней. Стволы тоненькие, изогнуты причудливо – студеный ветер зимой, здесь, на вершине, не балует никого и ничего.
Да и сам гребень горушки - как турецкая кривая сабля. Бывает, шириной меньше полуметра.
Вот и идем мы неспешно, над, или в сторонке, от "гребешка". Народ, вокруг себя "во все глаза смотрит": ведь он никогда не был на такой «смотровой площадке», с которой как на ладони всю невидимую снизу жизнь видать.
Кричат друг-другу, перекрикивая шум двигателей: - Вон-вон, глядите! - змейка греется, свернувшись колечком на солнышке.
Ахают и охают от красоты, которая им открывается.
Или: "…Гляньте, братцы! – ящерка, шустрая как молния пробежала".
Улыбаюсь сам-себе, слушая: ведь мы-то все равно «молней». Ваша ящерка и «чихнуть» не успевает, как мы проносимся, пахнУв горелым керосином над её головой.
Так вОт, когда идёшь на скорости "сто–сто двадцать", неторопливо над этим каменным чудом природы - народ смотрит, дивится, фотоаппаратами щёлкает, не зная, что к концу маршрута спуск-то по-круче будет.
«Гребешок» там, с пятисот метров вдруг резко вниз, начинает «падать».
«Падаем и мы по его лезвию», и тогда - ахает народ от неожиданной, несущейся навстречу красоты: Открывается вдруг живописнейшая долина под нами, в синей дымке: разноцветный – огромными и сочными «пятнами» лес - ярко-красного, багрового, жёлтого, сочно-зелёного, синего, фиолетового глаз радует и удивляет выдумке Матушки-Природы. Такую красоту редко кто из нас, «по земле ходящих», видел. Ведь многие из моих пассажиров всю жизнь прожили в городской квартире и проработали столько же под землёй. И потому удивляется народ этой красе, и любуется, удивляясь. Причем каждый по разному, должен вам сказать: Женщины и дети например, визжать вдруг начинают. Плачущих не помню.
Некоторые «особи» - пукают от неожиданности. Или - от непосредственности.
Некоторые - начинают в ладоши хлопать и смеяться. Потом, уже на земле, захлебываясь от восторга вспоминать. Знать понравилось, и это - уже хорошо!
Равнодушных - тоже не помню, однако.
Поразила меня как-то, местная женщина-казашка: она с мужем, на лошади привезла ребёнка на наш аэродромчик и просит её и ребёнка «резко поднять и опустить».
У дитяти похоже «свинка» - задыхается шибко.
Я ей: ..Ты ребёнка-то в вертолете оставь. Он ведь малец совсем, а мы - всё сделаем.
- Нет – говорит - я его сама буду держать.
- Летала ли когда нибудь?
- Нет - мотает головой.
- Ну ничего, главное не бойся – говорю.
Садим её рядом с лётчиком-наблюдателем на диван, лицом вперёд. Пристёгиваем, даём пакет в руки, и поехали - набирать высоту.
«Маячу» летнабу: Придерживай даму-то, чтобы не вскочила, да не наделала делов в полёте, с испугу.
- Ладно – кивнул товарищ и сел рядом.
Та, как камень застыла - глазом не моргнёт.
Набрал я тысячи две над аэродромчиком, двинул ручку от себя, и, ринулись мы вниз, набирая вертикальную скорость.
Говорят, что когда быстро снижаешься, то «пробки» какие есть в больных пазухах, сами собой выскакивают.
Свистим.
Высотомер только успевает метры отсчитывать.
Оборачиваюсь: она так же - не меняя позы - сидит спокойно, только кожа на скулах, вместо смуглого стала серого цвета. Прижала ребёнка к груди, не шелохнётся.
Сели мы вскоре, на аэродромчик-то.
Вышла мамаша и - «рахмет» - говорит еле ворочая языком. "Спасибо" значит, по-русски.
- Да не за что – говорю. Лишь бы помогло мальцу.
Тут пацан ка-ак.. чихнёт! Закашлялся, да и заревел «басом» розовея на глазах.
А маманя его опять стала смуглая, как и была.
-Ну характер! Глазом ведь не моргнула, как будто каждый день её с высоты «роняют».
- «Рахмет, рахмет» - бормочет и вчистила от вертолёта - только босые пятки засверкали - к мужу. Тот на лошади сидит, ждёт.
Смотрим: руку к сердцу прижимает кланяясь - тоже благодарит, значит.
- Да ладно, чего там! - говорим с Лешкой. Почитай, доктора мы теперь, как ни крути:)
А недавно с пика, куда парень с девушкой забрались, но слезать забоялись, мои коллеги, с десантниками, помогали снять новоявленных «скалолазов».
Сколько они там просидели бы, не пройди мужики по своему маршруту?
В общем - не скучно - не знаю как другим. Привёз и я свою семью, пусть подышат сосновым воздухом. Ветер в этих местах дует постоянно, и воздух от этого очень чистый.
"ТазА" - говорят казахи. "Чистый" - значит.
Сын со мной полетал-полетал, да и бросил. Больно уж место, для пацана хорошее: Хочешь - купайся в озере на котором стоит наш дом отдыха.
Хочешь - на лодке катайся, загорай, рыбу лови. Хочешь - за грибами ходи, и наслаждайся природой. Смешанный лес здесь очень красивый, да и посмотреть есть на что, в округе.
Так и отдыхаю, работая.
Красота, одним словом!