Наш мир тесен. Разве мог я себе когда-нибудь представить, что мне посчастливится, как журналисту, однажды встретиться и поговорить с женщиной, которая лично знала одного из самых страшных людей сталинской эпохи – всемогущего наркома НКВД Лаврентия Павловича Берию. Причем не просто знала, а была одной из его многочисленных любовниц.
Но такой случай представился…
Мне было семнадцать лет…
Мы с женой и дочкой возвращались в Сергиев Посад после отпуска, проведенного на Северном Кавказе. Стоял сентябрь, поезда, отдохнувшие от летнего наплыва пассажиров, ходили уже полупустыми, и мы надеялись, что в купе поедем одни, без попутчиков. Но, увы, наши ожидания не оправдались - у окна уже сидела какая-то пожилая дама…
Совместное путешествие сближает. Слово за слово – и мы разговорились - о том, о сем. О политике, о прошлом. Вот тут-то и выяснилось, что она близко знала Берию. Очень близко.
Родственников у этой, по-видимому, очень красивой в юности, женщины не осталось, а ей, как мы поняли, очень хотелось поведать кому-нибудь о той бурной жизни, которую она прожила. О том человеке, с которым свела ее судьба.
Говорила она без тени смущения, даже, как нам показалась, с некоторым вызовом и даже гордостью, хотя тема была весьма щекотливая – ведь наша попутчица в 30-е годы прошлого столетия была любимой женщиной самого Лаврентия Берии. Или, проще говоря, любовницей.
Мы слушали. Потому что нам было по-настоящему интересно…
…Родилась я в Батуми, в русской купеческой семье. В начале тридцатых годов, когда мне было всего семнадцать лет, меня выдали замуж за пожилого сотрудника Закавказской ОГПУ (ему было уже за тридцать!). Так было нужно моей семье, - чтобы не подвергаться гонениям в стране победившего пролетариата. Но я этого ничего не замечала – была еще слишком юной. Все вокруг было замечательно: мой любимый Батуми, солнце, море, отдыхающие на набережной…
Как-то в один из жарких августовских дней я заплыла далеко в море (я отлично плавала, даже участвовала в школе в соревнованиях) и спокойно нежилась, лежа на волнах. Как вдруг меня окликнули с проплывавшей мимо яхты. Приятный мужской голос спросил: не слишком ли далеко я отплыла от берега. Не нужна ли помощь? На меня с улыбкой смотрело приятное округлое лицо мужчины-кавказца. Оно на самом деле было приятным, и именно поэтому я приняла приглашение подняться к нему на яхту.
В кубрике, куда меня пригласили, нас ожидал роскошно накрытый стол с бутылкой отличного коньяка. В тот вечер я и стала его любовницей…
Флирт
Признаюсь, что Лаврентий Павлович (КСТАТИ, я всегда звала его по имени и отчеству) ухаживал за мной шикарно: всегда фрукты, вино, цветы, дорогие подарки. Не приставал, не досаждал понапрасну, понимая, что на юную девушку действует не мужская красота, какой у него в общем-то и не было, а та атмосфера таинственности и беспредельного могущества, которая его окружала. Мне казалось, что ему было доступно все, любое его желание было бы тут же исполнено, потому что он был главным чекистом Закавказья. А в те годы это звание давало абсолютную власть. В его воле было подарить людям жизнь или отнять ее.
Встреча с таким человеком могла бы перевернуть мою судьбу, открыть передо мной новые горизонты. Но это я понимаю только сейчас, а тогда мне было просто интересно. Я была горда, что мной увлекся – и увлекся серьезно – такой большой человек, которому в будущем выпало стать одним из самых важных персон мировой истории. И он любил меня, именно меня!
Я уже говорила, что мой муж тоже служил чекистом. А Лаврентий Павлович был его прямым начальником. Благодаря этому, мы получили двухкомнатную квартиру в домике на одной из многочисленных батумских улочек. Дом этот когда-то построил какой-то грузинский князь, затем там поселилась семья богатого армянского купца. В революцию купец со всеми своими домочадцами сбежал в Грецию, а в комнаты экспроприированного новой властью дома вселились семьи батумских пролетариев и совслужащих. Специально или нет, но наша квартирка оказалась на первом этаже. Окна выходили в тенистый скверик, поросший густыми кустами сирени. Отличное место для свиданий.
Роман наш продолжался долго, несколько лет. Чтобы никто меня не узнал, мы уезжали на какие-то загородные дачи или встречались у меня. У него дома я не была ни разу – это было мое условие. Муж все это время ездил по командировкам – подозреваю, что его посылали специально, чтобы не мешал. Затем Берию перевели с повышением в Москву, но я за ним не поехала, хотя он приглашал. Я уже устала от него. С ним у меня совсем не стало семьи – я все время существовала для него, обслуживала как служанка. Вечером не отойти, никого не принять - даже из родственников – а вдруг приедет?! Причем Берия приезжал всегда неожиданно, без предупреждения. И был очень недоволен, если видел, что я его не жду. Слава Богу, - думала я, - что он уехал…
Новая встреча
Следующий раз мы встретились совершенно случайно – это произошло в Бологом, что под Тверью. Мы с мужем ехали поездом из Ленинграда, куда его перевели по службе, в Москву. В Бологом поезд остановился.
Обычная долгая остановка, туман. Я вышла размять ноги и чуть-чуть подышать воздухом. И тут он. С охраной. Увидел меня, подошел. Спросил, куда и с кем еду. Пригласил к себе в отдельный вагон, прицепленный к нашему поезду. Как всегда, стол был накрыт. Как всегда, лучшие грузинские вина и коньяк. Сказать по правде, мне всего этого не доставало...
И все закрутилось по-новой. В конце концов, я развелась, детей у нас с мужем не было, так что разошлись мы спокойно. К тому же, как мне кажется, он что-то подозревал и поэтому развод воспринял с облегчением. Забрав свои немногочисленные пожитки, я перебралась из Ленинграда в столицу. Берия подарил мне уютную однокомнатную квартиру в центре Москвы, в Столешниковом переулке. Мы снова встречались, это продолжалось несколько лет, а потом началась война, и ему стало не до меня.
Во время войны и после я его не видела, но как-то он прислал мне открытку с поздравлениями ко дню рождения. Как он обо мне вспомнил, что ему напомнило, ума не приложу…
Когда в 1953 году - вскоре после смерти Сталина - его арестовали как врага народа, я долго тряслась от страха. Поползли слухи о его насилиях и многочисленных любовницах. По рукам стали ходить какие-то списки. Я жутко боялась, что всплывет и мое имя. И меня могут выгнать из квартиры. Мои страхи продолжались примерно два года, потом я поняла, что про меня никто не знает, и постепенно успокоилась…
Что сказать, я прожила свою жизнь интересно. Я близко знала одного из самых зловещих людей XX века. Но он не казался мне зловещим. Со мной он был вежливым, внимательным джентльменом. Благодаря ему, остались живы мои родители и близкие родственники. Никто из них не попал в лагеря и не был расстрелян. Я благодарна ему за это.
Хотя именно из-за него у меня никогда не было ни нормальной семьи, ни детей …