Если я, недостойный, почтительность мог позабыть
Научил он меня неизменно почтительным быть.
(Низами)
– … а наш ребенок парится под солнцем, дышит городской пылью. Потом мы удивляемся, почему он всю зиму болеет…
Зия смотрел на жену, которая предпринимала очередную атаку с целью убедить его купить дачу. Он почти не слушал её, так как наизусть знал все то, что она говорит, и мог слово в слово повторить все доводы супруги. Он был очень уставшим, потому что после работы ему пришлось заехать на толкучку, посмотреть все ли там в порядке и забрать деньги. И его больше всего беспокоило то, что у него, по-прежнему, не ладились расчеты, а он никак не мог сосредоточиться и найти в них ошибку. Это выводило его из равновесия.
Зие недавно исполнилось тридцать пять лет, но он чувствовал, что ему все пятьдесят, а то и шестьдесят лет – так он устал от жизни, вернее, не от жизни, а от ежедневной суеты.
Собственно говоря, особых причин для недовольства у него не было: от родителей ему досталась двухкомнатная квартира на проспекте Нариманова и шестая модель «жигулей», на которой отец практически не ездил. У Зии была постоянная работа главного инженера на опытном заводе при Академии наук. Но расходы семьи были больше, чем его оклад, поэтому он занимался небольшим бизнесом, который ненавидел всеми фибрами души, так как он отнимал у него много времени, которым он при возможности распорядился бы по-другому.
Зия никак не мог себе простить, что бросил аспирантуру при Киевском политехническом институте, но отец был парализован, и он после звонка матери отказался от всего и срочно вылетел в Баку. Потом было три тяжелых года, когда он вместе с матерью ухаживал за угасающим отцом, но в результате потерял обоих родителей. После всех траурных церемоний ему надо было взять да и вернуться обратно в Киев, попробовав восстановиться в аспирантуре, но тетка, мамина сестра, пристыдила его:
– Как ты можешь уехать, не отметив годовщину смерти родителей?!
И он смалодушничал, остался. А ведь мог уехать, а потом вернуться на неделю, другую, чтобы отдать последний долг родителям. Та же тетка заставила его заняться делами матримониальными, и вот уже пятый год как он женат на Нармине, хорошенькой женщине с прекрасными голубыми глазами. На нее же похож их четырехлетний сыночек Али.
– … мы собирали бы со своего огорода и там же делали различные соленья …, – донеслось до уха Зии.
– Если бы не эти печальные обстоятельства, то, возможно, я сейчас уже был бы кандидатом наук, – подумал Зия.
А ведь как все удачно складывалось! Успешно выдержав вступительные экзамены, он поступил в Киевский политехнический институт, который закончил с отличием и сразу же был зачислен в аспирантуру. Преподаватели возлагали на него большие надежды. Зия привлек к себе внимание еще на первом курсе и вовсе не тем, что хорошо учился – таких было много. Он резко выделялся необычным типом мышления и склонностью к различного рода изобретениям. Еще в детстве он разбирал любую движущуюся игрушку и изучал способ её движения. Став постарше, он мог разобрать любой прибор бытовой техники, радио, телевизор, магнитофон, без труда собрать, а при необходимости отремонтировать. Он мог «оживить» любую вещь. Комната в общежитии, которую он делил с тремя сокурсниками, была известна не только в их институте, но и в других учебных заведениях Киева. Сюда приходили как на экскурсию, потому что всем было интересно посмотреть на это необычайное помещение.
Прежде всего, стучать в дверь их комнаты было не нужно, потому что стоило наступить на нужную доску перед порогом, то в комнате раздавался звонок, вслед за чем по желанию хозяев дверь механически открывалась. Конструкция всех четырех кроватей, выданных общежитием, была существенно доработана Зией. Постельные принадлежности укреплялись на них специальными ремнями. Если на кроватях не спали, то они откидывались на стенку, которая на время бодрствования обитателей комнаты становилась деревянной, так низ кроватей был подбит фанерой, покрытой лаком. Впрочем, одна, самая крайняя кровать, исполняла функции дивана. Таким образом, в комнате освобождалась большая территория, на середину которой выкатывался небольшой столик, при необходимости превращающийся в огромный стол. В одном из углов помещения был устроен шкаф с полками, куда они складывали книги, письменные принадлежности и разные мелочи. При открытии какой - нибудь дверцы внутри шкафа загоралась лампочка. У окна стоял самодельный кульман, с установленной над ним настольной лампой, свет которой увеличивался или уменьшался от прикосновения руки. Утром, крепко спящих студентов, будил резкий и долгий звонок будильника, извещавший о том, что уже семь часов, а вслед за этим около пяти минут звучала бодрая музыка, в течение которой они окончательно приходили в себя и вскакивали с постели.
Эти «чудеса» и другие мелочи, сконструированные Зией с помощью друзей, и
сделали его очень популярным среди студентов, давшими ему прозвище «Кулибин».
Все шалости остались в прошлом и, завершая учебу в институте, Зия был вдумчивым молодым инженером с выдающимися способностями и оригинальными идеями. Преподаватели института и аспирантуры смотрели на него с надеждой и верили, что его
ожидает блестящее будущее. Однако жизнь распорядилась по-своему.
И теперь он, обремененный семейными обязательствами, даже занимается мелкой торговлей. Нет, сам он, конечно, за прилавком не стоит – в магазине работает брат его сослуживца, но он вносит арендную плату, налог, доставляет товар, ведет бухгалтерию, и все это отвлекает его от науки. Воспоминания молниеносно промелькнули в его голове и вернули к реальной действительности.
–… не пришлось бы платить полтора «ширвана» за ведро инжира, у нас были бы свои деревья…, – продолжала Нармина, – а раз Эсмира уговорила Зеки, мы можем купить дачу с ними вместе. Зия, ты опять меня не слушаешь? – воскликнула Нармина.
– Я – весь внимание, золотце, – ответил он с улыбкой, – и если ты сможешь помолчать несколько минут, то я тебе сообщу, что мы с Зеки на те несчастные пять тысяч, которые у нас имеются, уже подобрали дачу, и в субботу повезем вас ее смотреть.
– Как смотреть? А почему вы нам ничего не сказали? – возмутилась Нармина, – это же моя идея! Вы уже видели дачу, а я даже не в курсе! А где она находится? А сколько там комнат? А колодец есть? – вопросы посыпались один за другим.
Не дождавшись ответов, Нармина бросилась к телефону, и, дозвонившись до сестры, завопила в трубку:
– Эся! Ты уже знаешь?! … Представляешь, и мой тоже мне ничего не сказал! … Я не знаю…, не успела…, я не в курсе…, в Мардакянах? Какой кайф! Обожаю Мардакяны, там, как в городе! Ладно, сейчас пойду его пытать, – она дала отбой и опять налетела на Зию с вопросами.
– Нармина, радость моя, поэтому я и не хотел тебе ничего говорить! Сегодня четверг, а до субботы ты меня изведешь!
– Разве я не имею права знать, какие там условия? – насупила бровки жена.
– Конечно, имеешь! Просто мы торопились и посмотрели все мельком. Я тебя очень прошу: не мучай меня вопросами, подожди до субботы, ладно?
– Хорошо! А до базара далеко идти?
– Нармина! Мы же с тобой договорились!
– Все! Только про базар ответь – и все! Мы же там будем покупать фрукты и овощи!
– Ты же собираешься разбить пышный сад и устроить на даче огород, где будут расти все известные в природе овощи и фрукты!
– А вдруг ребенок захочет бананы? Ты же знаешь, как Алик их любит!
– Нет! Такого уговора не было! Ты просила дачу и обещала, что там будет расти все,
поэтому будь любезна выращивай в своем саду и бананы, и ананасы, и киви, и, особенно
кокосы, потому что я очень люблю на досуге побаловаться кокосовым молоком!
Тут Зия представил себе, как, похожая на тростинку Нармина, с такой же худющей сестрой Эсмирой работают в саду с лопатками в руках, и на него напал ужасный смех.
– Не поняла! Мы, что покупаем дачу, чтобы там работать с утра до ночи, а вы с Зеки будете лежать под деревом и отдыхать?! Бессовестный! Нет, вы только посмотрите на него, он еще смеётся! – закричала Нармина.
Зия продолжал смеяться, а Нармина смотрела на него с улыбкой, и затем, не выдержав, присоединилась к мужу. Прозвеневший звонок заставил Зию встать, открыть дверь и впустить в квартиру своего баъанага (муж золовки) Зеки. Зия незаметно подмигнув ему, спросил:
– Кокосовые семена принес?
Они с полуслова понимали друг-друга, поэтому Зеки не замедлил с ответом:
– А как же! Конечно, принес! Еле-еле достал! И кокосовые, и банановые, и ананасовые – все семена, какие ты сказал, – и с этими словами без тени улыбки на лице, открыв портфель, он передал Зие небольшой сверток.
Нармина с недоумением смотрела на обоих мужчин. Она понимала, что это шутка, но её смущал сверток, который муж теперь уже протягивал ей:
– На, бери! Я свою часть уговора выполнил: купил дачу и достал семена. Теперь ты должна выполнить свою часть: обеспечить…
– …вместе с Эсей…, – вставил Зеки.
– Правильно! Вместе с Эсей, – продолжал Зия, – обеспечить обе семьи овощами и фруктами, чтобы мы уже не таскали лук и картошку с базара, нам это ужасно надоело! Я правильно говорю, Зеки?
– Конечно! – серьёзно ответил Зеки.
Ощупав сверток, Нармина почувствовала, что в нем, действительно, находятся небольшие бумажные пакеты, в которых обычно продаются семена, но, все-таки, предполагая подвох, она сказала:
– Я вам не верю! – безуспешно пытаясь вспомнить что-то из школьной программы по ботанике, добавила:
– Разве кокосы и ананасы выращивают из семян? – и вдруг, после внезапно озарившей её
мысли, она завопила: «Что вы меня дурите?! В Азербайджане кокосы и бананы растут что ли?!»
– Конечно! – хором ответили Зия и Зеки, продолжая разыгрывать Нармину.
Зеки взял из её рук сверток, надорвал его и, достав оттуда один пакетик, протянул его
Нармине. Нармина с недоверием взяла пакет и, прочитав на нём надпись «Магний сульфат», заорала на умирающих со смеху мужчин:
– Бессовестные! Взрослые мужики и такие обманщики! Постеснялись бы лучше! Как я сразу не догадалась, что это ты для своей аптеки купил!
– Представляешь, Зия, как удачно всё получилось! – сказал Зеки, вытирающий от смеха слёзы, – у меня в аптеке кончилась английская соль, я у поставщиков взял одну упаковку, а затем заехал к вам.
Зеки окончил медицинский институт, долго не мог найти работу по душе, а потом, получив лицензию, открыл аптеку. Она находилась в Ахмедлах, но место было ходовое, и его фармацевтический бизнес процветал. Он женился на сестре Нармины, Эсмире, на год позже Зии, но с первого дня знакомства крепко подружился с ним. У них были общие интересы, а также общие проблемы, многие из которых они решали сообща, во всем помогая друг другу. Имена обоих начинались на букву «з», поэтому сначала тёща, а затем и все остальные стали их звать «Два «з»». Нармина по телефону уже рассказывала сестре о том, как она стала объектом розыгрыша.
– Ты был в Академии? – спросил Зеки, когда они уселись за стол.
– Был, но он еще не приехал, – ответил Зия, – он очень известный учёный и часто бывает в разъездах. Даже когда я с ним встречаюсь, мы всегда говорим урывками, потому что его все время отвлекают. Кроме того, ему часто звонят по телефону. Несколько раз его внезапно куда-то вызывали, и он, извинившись передо мной, уходил. В результате получается, что я нахожусь у него больше часа, а мы общаемся десять-пятнадцать минут. Мне, конечно, льстит, что моей работой руководит такой выдающийся человек, но, честно говоря, я бы предпочёл, чтобы у моего научного руководителя было больше свободного времени.
– А ты не можешь обратиться к кому-нибудь другому?
; Во-первых, это неэтично, этим я, наверняка, могу обидеть профессора, во-вторых, я там почти никого не знаю ; я же не здесь учился. Кроме того, кому я сдался со своими вопросами! Знаешь, иногда я задумываюсь: зачем я взял тему, для чего мне нужна эта диссертация! Но я понимаю, что только себе хочу доказать, что я на что-то способен!
Зия, действительно, не был уверен в том, правильно ли он поступил, решив возобновить свою научную деятельность. Ведь он работал не в научно-исследовательском институте, а на заводе, который хотя и значился при Академии наук, но, прежде всего, был промышленным предприятием, выполняющим и заказы Академии. А в последнее время руководство завода для увеличения финансового оборота, получив разрешение, начало выпуск нескольких видов товаров народного потребления, что очень увлекло работников, так что академический дух, который способствовал бы научному мышлению, постепенно
выветривался из стен завода.
Тем не менее, Зия уже был диссертантом и не хотел отступать от поставленной цели.
Множество идей, не воплощенных им в недалёкой молодости, не давали ему покоя, и он хотел воспользоваться ими в своей научной работе. Им уже была написана её большая часть, но в расчетах произошла какая-то путаница, в которой он никак не мог разобраться. Он злился на себя за это, ему было обидно, что он, с отличием окончивший институт, не может найти свою же ошибку, а обращаться к кому-либо по этому поводу он считал для себя унизительным. Зия был уверен, что он, в конце концов, во всем разберется, но в последнее время он был так занят семейными проблемами, что не мог сесть и спокойно пересмотреть свои записи и заново произвести расчеты.
Целый день он находится на работе, после чего обязательно делает покупки для дома, добывает товары для своего магазина. В общем, ему всегда есть чем заняться, а когда он попадает домой, то после ужина его сразу начинает клонить ко сну, и, если бы не настырность Нармины, периодически насильно заставляющей его ходить на какое-нибудь торжество, концерт или театр, то после ужина он обязательно отдыхал бы несколько часов. Так что свободного времени у него практически не было. Зия очень рассчитывал на дачу. Он надеялся, что возьмёт отпуск, который посвятит работе над диссертацией, и Нармина, получившая, наконец, то, что она долго хотела, наконец, оставит его хоть на время в покое до тех пор, пока ей в голову не взбредет очередная идея.
Как Зия и предполагал, Нармина, дожидаясь субботы, изводила его вопросами о даче. То же самое вытворяла её сестра с Зеки, поэтому у них было общее «горе».
В пятницу, наведывавшись в Академию, Зия узнал, что его научный руководитель уехал работать за границу, а вместо него назначен профессор Мамедали Гасанов, которого все уважали, прекрасно о нём отзывались и говорили, что он золотой человек, однако и этот золотой человек был в настоящее время в отпуске. Зия, которого эта весть немного расстроила, решил, что как раз в течение этого времени они могут переехать в Мардакяны, где он в каком-нибудь уголке сада в тишине займется своей работой.
В субботу, в восемь часов утра, Зия открывал ключом железные двери дачи. Нармина и Эся стояли рядом и поторапливали его. Как назло, замок не открывался. Зеки и их общая тёща Чимназ ханум выгружали из обеих машин саквояжи, сумки, коробки с хозяйственной утварью и продуктами. Оставленный на время без присмотра Алик уже сидел на тутовом дереве, растущем на дороге, и с интересом заглядывал в соседний двор.
Замок не поддавался. Взяв ключ у Зии, Зеки тоже провозился с замком около десяти минут, но так и не смог открыть его. Нармина и Эся сгорали от нетерпения и периодически задавали риторический вопрос: «Открыл?».
Наконец, теща сначала спустила Алика с дерева, дала ему подзатыльник, рявкнула на дочек и язвительно заметила зятьям с ярко выраженным бакинским диалектом:
– Одну дверь открыть не могут! Представляю, какую вы дачу купили! Дай сюда! – и с этими словами она выхватила ключ у Зеки и вставила его в замочную скважину, однако и Чимназ ханум, как ни старалась, но тоже не могла открыть дверь и посоветовала Зеки обратиться за помощью к соседям, ни одного представителя которых на улице замечено не было.
Из ворот противоположной роскошной виллы вышла семейная пара иностранцев. По их экипировке было видно, что собрались ехать на пляж. Иностранцы безразличным взглядом скользнули по новосёлам и, сев в машину, скрылись за поворотом.
Солнце начинало припекать. Беспокоившаяся за беременную дочь Чимназ ханум велела Эсе сесть обратно в машину.
– Давай мы тоже подождем в машине, – обратилась она к Нармине, – пока эти два красавца «З» что-нибудь придумают.
Два «З» смотрели на небольшой переулок, где находилась их новая дача. Слева от их ворот тянулся длинный забор, за которым виднелся трехэтажный дом, расположенный в глубине двора. Вход в этот дом был в самом начале переулка в пятидесяти метрах от них.
Справа от их дачи за приземистой кирпичной стеной, окрашенной белой известью, стоял одноэтажный дом с большой верандой, на которой женщина преклонного возраста возилась с самоваром. Зия уже хотел было направиться в ту сторону, как вдруг увидел, что из соседних ворот выходит убеленный сединами худощавый мужчина семидесяти лет, держа за руку Алика, в свободной руке которого было уже надкусанное красное яблоко. Мужчина приблизился, поздоровался за руки с двумя «З», поклонился женщинам, выглядывающим из окон машины, и сказал:
– Хорошо, что у вас большая семья, а то мы с женой совсем одичали. Двое соседей сдали дачу иностранцам, а третьего соседа, который рядом с вами, мы второй год не видим. Тут в разговор вмешался Алик:
– Дедушка сказал, что может открыть дверь. Его тоже, как и меня, зовут Али.
– Кто тебе разрешил пойти к соседям? – прикрикнул на сына Зия. – Извините, пожалуйста, мы только собрались обратиться за помощью к вам, а он, уже сам проявил инициативу.
– Зачем извиняться, сынок, – сказал сосед и ласково погладил Алика по головке, – он молодец, самостоятельный парень, он знает, что дедушка ему поможет. Мы, действительно, с ним тезки. Вы можете звать меня Яли дайы (дядя Али).
Дядя Али в мгновение ока открыл замок и, пропустив вперед хозяев, вошел во двор следом за ними. Женщины, мельком оглядев двор, ринулись в дом. Дверь на этот раз не доставила им особых хлопот. Через две-три минуты разочарованные женщины вышли во
двор к мужчинам, которым старик-сосед рассказывал что-то о деревьях, растущих в саду.
– Сейчас начнут, – сказал Зия.
– Такие маленькие комнатки, – протянула Нармина.
– Хорошо, что галерея сделана основательно, – сказала Чимназ ханум.
– Туалет вообще во дворе и душевая какая-то непонятная, – заключила Эся.
Зия, которого начинала раздражать речь женщин, вспылил:
– А вы рассчитывали получить на четыре тысячи долларов роскошную виллу в евростиле?!
– Мы же говорили вам: подождите немного, пока мы поднакопим еще денег, а вы торопились, так что теперь пеняйте на себя! Лучше этого на такую сумму купить было
невозможно, – поддержал Зию Зеки.
– Они правы, ханум, – вмешался в разговор сосед, – а дача совсем неплохая, скоро вы к ней привыкните, а потом: вы же будете её все время достраивать. Планировку всегда можно улучшить: было бы место! Мы тоже начинали почти с нуля, а потом и колодец вырыли, и канализацию провели. Кстати, летом здесь с водой плохо. Вам надо будет запасаться водой, бак надо будет поставить, но наш колодец всегда к вашим услугам – приходите в любое время!
Последняя фраза соседа совсем расстроила женскую половину. Эся повертела ручку водяного крана, расположенного справа от ворот, но воды там не оказалось.
– Вода пойдет только поздно вечером, – сказал старик, и эта его фраза очень разозлила Зию.
Чимназ ханум осуждающе покачала головой.
– И как же нам теперь быть? – грозно спросила она, ведь без воды мы ничего не сможем сделать!? Я вас спрашиваю, два «з»!
– Ханум, вы можете пользоваться нашим колодцем в любое время, у нас и насос есть!
Тут в воротах дачи показалась пожилая женщина, как выяснилось, супруга соседа-
старика.
– Добро пожаловать в Мардакяны! – сказала она, приветливо улыбаясь, – уверена, что вы устали с дороги, поэтому приглашаю вас позавтракать с нами. Али! Самовар уже закипел, стол накрыт, веди наших соседей! – И она удалилась, ведя за руку Алика, который быстро освоился и подружился с соседями.
Во время завтрака дядя Али рассказал где пекут лучший хлеб, у кого можно купить хорошее коровье молоко и простоквашу, у кого – овощи и фрукты, где живёт медсестра, во сколько обычно доставляют почту. Он сообщил множество разных, собственно говоря, нужных вещей, но почему-то его речь, да и он сам, ужасно раздражали Зию. Может-быть, потому, что от него жена и теща как-бы невзначай узнали, что иногда здесь отключается свет, а иногда и газ, что у прежних хозяев почему-то никак не росли помидоры. Вредный, с его точки зрения, старикашка не преминул сообщить его теще, что баня на их даче не подсоединена к канализации. Короче говоря, старик за завтраком мимоходом выдал женщинам совершенно ненужную информации, чем вконец разозлил Зию, который, не дождавшись окончания завтрака, поблагодарив хозяев, ушел на свою сторону. Зеки пошел следом за ним.
– Что ты кипятишься, – сказал он, – привыкнут! Первый день на новом месте у всех могут быть трудности и неудобства.
– Да я не из-за дачи, – ответил Зия, – мне этот Али не нервы действует! Не мужик, а шкатулка с неприятной информацией! Ему осталось только сообщить о количестве умерших и отравившихся на своих дачах за истекший период. – И они оба засмеялись шутке Зии.
Зеки посоветовал ему не обращать внимания на старика, которому, наверняка, испытывает недостаток в собеседниках, ему не с кем говорить, и он очень рад тому обстоятельству, что в лице новых соседей он обрел новых собеседников.
Немного погодя появились их жены и теща. Два «з» натаскали им воды от соседей, и они под руководством Чимназ ханум привели комнаты в порядок: протёрли пыль, почистили стёкла, помыли пол, переставили нехитрую мебель, которую оставили им прежние хозяева, застелили постель.
Эся, освобожденная от тяжелой работы, готовила обед. Алик нашел лаз в заборе между их и соседской дачей и, не выходя на улицу, носился с одного двора на другой. День прошел в хлопотах. Уставшие от переезда и работы, они рано легли спать, благо телевизора у них еще не было.
Продолжение следует