Ремонт

       
Оглядев свою небольшую квартиру, как полководец родные поля перед решающим боем, Дина задумалась: «с чего же начать?» Скоро в её доме появится человек, которого она ждёт вот уже пять лет, тысяча восемьсот двадцать пять дней или просто целую жизнь. Не зная как именно следует готовиться к приезду мужчины, Дина решила совершить ремонт - действие вполне соразмерное с изменением в личной жизни. Переворошить всё улежавшееся и устоявшееся оказалось ужасающим даже для видавшей виды Дины. Но обратной дороги нет. Завтра придут рабочие, и она должна им обеспечить фронт работы, то есть освободить всю мебель.

Итак – за книги. Ну и накопилось же их! После того, как пятнадцать лет назад её  муж ушёл, оставив ей обескниженные запыленные полки, Дина как-то незаметно обросла огромным количеством книг. И откуда они только взялись? Обтирая каждую от пыли и складывая одну за другой в коробку, Динка вдруг заметила, что книги сгруппировались в своего рода жизненные витки. Некоторые были подаренны какими-то людьми, временно промелькнувшими на её пути. Некоторые она приобретала сама в моменты  меняющихся интересов. Это даже были не увлечения, которым она всегда была подвержена. Групки книг были навигаторами в разные периоды Дининой жизни, проводя её по тёмным туннелям души к временному свету. Сколько раз она испытывала чувство взлёта и благодарности за найденный свет. В те минуты ей казалось, что он найден навсегда, но потом свет опять исчезал. И наступал новый поиск  – другие книги входили в её жизнь.
В руках задержалась потрёпанная, зачитанная, возведенная когда-то ею в ранг священных книжка “Bridge across forever” Ричарда Баха. Щемящая боль пронзила память, и уже никуда не деться бедной Дине от воспоминаний...

Наверно это была любовь. Рядом с ним жизнь становилась другого цвета, даже самый тонкий запах заострялся, звук вибрировал по другим законам и всё, связанное с ним, становилось особенным. Дина хотела побыстрее прочитать книгу, купленную недавно в букинистическом магазине. Всё в этой умной книжке ассоциировалось с ним: и взгляды на жизнь, и манера философствать, а главное сам герой. Ей казалось, что изучив книгу досконально, она сможет, как своя, войти в его мир, казавшийся ей таинственно-возвышенным. К счастью, объект любви не читал  книгу раньше, и Дина пребывала в предвкушении удовольствия от того, что именно она, а не кто другой, познакомит его с книгой, в которой не узнать себя её идол не сможет, так же, как и не сможет не оценить Дининой проницательности.
Он читал долго и без интереса. «Как же так, - думала Дина, - ведь написана книга на его родном языке и о вещах ему близких, не то что для меня – и язык чужой, и вечная тема о смысле жизни звучит для меня по-новому.» Но для него книга не оказалась откровением.  Ему оно было ни к чему. Впрочим, как и сама Дина.
Она с грустью положила в коробку книгу с когда-то, голубой обложкой. Книжка осталась, а время её истекло.

Закончив с книгами, Дина оказалась один на один со своим гардеробом. Разобраться со своей одеждой всё равно, что с самой собой. «Какая же ты многоликая, Дина, - подумала она, оглядев свои разнообразные наряды, висевшие в шкафу, - давно пора бы выравнять свой стиль, с учётом характера, возраста и положения.» Открыв коробку с шарфами она окунулась в разноцветье. И здесь ей пришла в голову та же мысль, что и с книгами: все эти шарфы и шали вели к разным периодам жизни и к разным, растерянным уже, людям. Почему потерю когда-то  близкого человека мы принимаем, а подаренный им шарф храним годами? Дина вытянула из коробки ярко-голубой индийский шарф и приложила к лицу. Как странно, что он ей больше не идёт. Почему-то этот ультрамариновый цвет забивает всё ещё красиво очерченные губы. А на каком подъёме она была, когда ближайшая подруга Эля купила ей этот шарф на маркете в Квинсланде! Никогда не носившая раньше голубой цвет, Динка почувствовала себя в нём царицей голубых морей.

В то лето они с Элькой решили недельку отдохнуть на курорте. Точнее сказать, это не они решили, а Эля со своим возлюбленным. Сославшись ревнивой жене на командировку, он махнул к ним на курорт, чтобы побыть немного под лучами тропического солнца со своей Элей и расслабиться немного от доставучего взора жены. Динка, привыкшая быть их доверенным лицом,  с удовольствием наслаждалась тем же солнцем. С Элей она дружила много лет и никогда не осуждала её за эту связь, причинявшую другим людям боль. Наверное, просто любила её. Правда, Динке трудно было понять, как Эля так ловко управляется с двойной жизнью, балансируя, как эквилибристка на канате между правдой и ложью. И в какой из Элиных жизней находится сама Дина? На курорте Элькин возлюбленный почувствовал себя, как и любой бы мужчина на его месте, султаном в гореме, что вызвало у Дины только смех.
А после этого отдыха Эля предприняла всё возможное и невозможное, чтобы выдернуть своё «сокровище» из семьи, и наконец, они зажили вместе. Как Дина радовалась за свою подругу, ведь столько лет прятаться и заметать следы. Но Эля резко перестала общаться с ней. Динка очень переживала, а потом поняла, что две Элины жизни слились в одну, где ей Дине, не стало места.
Положив шарф обратно в коробку, Дина быстро упаковала всю одежду, стараясь больше не впадать в возможные экскурсы.

А вот и металлический сундучок! Давненько до него не доходили руки. Подарок мужа в далёкой счастливой семейной жизни. Дина даже не поленилась переслать его в другую часть света, эмигрируя в Австралию. И вот уже много лет сундучок живёт в её доме сам по себе, не привлекая к себе внимания. Возвращаться к тому давнему и болезненному периоду Дине просто не доводилось, потому что на тот период наслаивались другие,  не менее эмоционально сильные. Бередить прошлое больше не хотелось, но руки сами открыли сундучок и нащупали старый потёртый блокнотик, из которого выпали сложенные вчетверо листочки, исписанные корявым почерком. Перед глазами побежали строчки, унося её за собой в молодое женское счастье, тогда казавшееся навсегдашним.
                ...Всё потерял...
                Дай! Мне!  Себя!!!
                Взамен пустого потолка,
                Бессонных стен,
                Взамен табачного угара
                Дай мне себя в подарок!
                Прийди. Замри и
                Дай мне насмотреться,
                Дай мне тепла
                Чтобы согреться...
Дина перечитывала ещё и ещё. Как понять то, что любовь давно растаяла, исчезла, иссякла, улетучилась, а на истлевшей бумаге она сохранилась?
«Чёрт побери, ну почему подготовить дом к ремонту можно только проходя через боль, накопленную за годы?», - Дине стало не по себе. Ведь ожидала обновления, а началось оно с испытания. Но меньше всего она хотела оказаться на руинах созданного ею по крупицам бастеона гармонии. Уже сильно уставшая, Дина поставила диск со своим любимым Пиаццолой, и, как уже много раз было,  аргентинская энергия зарядила её и приподняла над печалью.

Кладовку Дина оставила «на закуску». Там накопилось то, что видеть у себя в доме не хотелось, но, на какой-то непонятный случай, не выбрасывалось. С этими мыслями Дина взяла в руки запыленный корсет, который она носила после операции. Как она ненавидела тогда эти, своего рода, оковы, в которых она оказалась из-за крутого поворота судьбы. А поворот действительно оказался крутым...

Не она одна была в автомобильной катастрофе. В палате, где она лежала, таких было четверо. Один другого тяжелей, каждый из них провёл решающее время в реанимации. Даже что все выжили, чувствовали они себя уже не такими, как люди, суетившиеся вокруг них. И дело не только в страшной боли, которая отгораживает тебя от остального не болеющего мира, а ещё в том, что жизнь, висевшая на волоске после операции продолжала висеть, но на чём-то другом, более крепком. Риск миновал, но ты висишь. Зависший в жизни человек.
Такой Дина оказалась у себя дома после выписки из больницы. Корсет ей велели носить полгода, пока кости позвоночника не срастутся. А как жить не рассказали. Наверное, они ничего об этом не знали.
Кроме приходящих медсестры, физиотерапевта и других поддерживающих лиц, её навещали каждый день друзья и знакомые. Они приходили по одному, по два и даже целыми группами, приводя с собой незнакомых ей людей. Устраивали в Динкином доме беспечные праздники, пили вино, катали коляску с Диной по её маленькой квартирке и чувствовали себя не как дома, а даже лучше. Дина была очень благодарна им за неожиданное веселье и тепло. Но также она чувствовала, что и они благодарны ей: их благополучно и налаженная жизнь давно нуждалась в маленьком хаосе. И Динка, вот таким нелепым образом, предоставила то, чего всем не хватало. После шумного балагана друзья возвращались в свои упорядоченные жизни, а Дина оставалась один на один с ноющим от боли поломанным телом, с бессонными ночами и с неоставляющим её вопросом: «почему?»

Как-то в группе навестивших её друзей оказался приезжий из Америки по имени Голдин. Он приехал в Австралию по бизнессу на полгода. Среди бззаботных глаз Дининых гостей выделялись глаза нового гостя. Они внимательно изучали Дину, как будто пробирались в глубь, где не было корсета, бесформенного спортивного костюма и невероятной послеоперационной бледности. Глаза как-будто спрашивали: «кто ты?» и одновременно отвечали: « я знаю тебя, и ты меня тоже». «Наш поезд уже давно в пути, и сейчас наша остановка»,- прочла Дина в его глазах. В тот вечер Голдин ушёл последним, а на следующий день пришел после работы, стал ухаживать за Диной и делить с ней её нелёгкие ночи. Бесшабашные посиделки закончились, как и закончился хаос в Дининой жизни. Через полгода Дина поправилась, освободилась от корсета, а Голдин уехал к себе в Америку, но ненадолго – всего лишь на пять лет, чтобы рассортировать свою додинину жизнь и вернуться к ней, которую знал всегда. Дина ждала его не страдая: ведь он был где-то рядом все эти годы, думая и заботясь о ней, как никто другой в её жизни.

Подготовка к ремонту заканчивалась. Расчистились ящики и полки, а также залежавшийся эмоциональный хлам. Дина знала, что скоро всё опять заполнится, но только теми ценностями, которые ей подарит, ставшее очень дорогим время.