Любая война или контртеррористическая операция без обстрелов и не война вовсе, а так лёгкая прогулка. И хотя в ходе той летней компании активных боевых действий мы не вели, в сторону нашей хаты нет – нет да постреливали невидимые никому вражеские наймиты.
В этом смысле больше не везло Амуровской группировке, хотя если разбираться по порядку, была ещё Хызыровская смена, а вернее её командир. Во время их первого заступления на блокпост, а, как известно первое заступление ночью – грех такое событие не отметить. Часам где – то примерно к 23м народ обычно доходит до кондиции, ведь ещё не выпиты до конца запасы спирта и водки, командировка только началась, не съедены домашние пирожки, колбасы и разные копчёности. После вечерней проверки по углам и нычкам разводятся нити колдовства. Разводить нити колдовства – означает развести спирт, смешав оную консистенцию с различными субстанциями, к примеру с лимоном, уксусом – для придания букета оттенков, вкуса. А если проще, чтобы перебить запах сивушных масел.
В этот момент, когда люди, вкусив прелести службы, начинают задумываться о сне, начинается шоу, по типу цирк уехал, клоуны остались.
-Вихрь – 980му.
-На связи – Вихрь.
-А что вы будете делать, если меня начнут обстреливать?
-Ничего, ты просто отойдёшь к мотострелкам, которые от тебя на расстоянии броска гранаты, там их целый батальон. А утром разберёмся.
-Не понял, а если меня сейчас обстреливают.
-Тебя точно обстреливают?
-Обстреливают.
В эфире слышен какой то треск, который можно с успехом посчитать, как и за выстрелы, так и за помехи. Кто - то заходит с улицы и говорит, что в той стороне вроде бы стреляют. Чёрт его знает что, ладно пойдём, доложим командиру.
Наверху в комнате на кровати лежит командир, погружённый в чтение одного из творений Ч. Абдулаева.
-Товарищ полковник, только что с блокпоста сообщили, что их обстреливают. Конкретно откуда, куда не уточнили.
-Ладно, давай Гаужаева, экипаж БТРа и вперёд. В начале позвони в комендатуру.
В ночное время с 21го часа и до утра действует комендантский час, образно говоря «стоп – колёса».
Двенадцать человек лезем на броню, понеслась вперёд боевая колесница. На блокпосту в свете фар вырисовывается одиноко стоящая фигура старшего смены с автоматом, поставленным прикладом на плечо. Ствол горделиво смотрит в звёздное небо, спецназовский шик и крутизна.
-Ну и кто стрелял?
В ответ что – то нечленораздельное, то ли «не ме», то ли «не мы».
-Люди все на месте?
В ответ только кивок головой.
-Ладно, поехали домой.
По приезду звоним в комендатуру.
-Записывайте, в 23 часа 30 минут одиночными выстрелами из автоматического оружия обстрелян блокпост. Ответный огонь не открывался.
А в голове вопрос, а был ли? Скорее всего, в данном случае, это сказки, которые проходят в графе под заглавием «Привет с большого бодуна», для вящей убедительности, подкреплённые собственной пальбой. В конце концов, надо же на что – то списывать боеприпасы.
Как раз в это самое время для полуночников начинает работать «музыкальный канал» №5 или №7. Грозненские блокпосты начинают активные боевые действия, доклады об обстрелах сменяют один другого, в эфире слышны разрывы гранат, пальба из всех видов стволов. На практике доказано, что для начала светомузыкального шоу, если учесть что посты находятся на расстоянии прямой видимости, необходимо выползти на середину, пальнуть в одну сторону, другую и всё. Маленькая война между соседями обеспечена.
В периоды относительного затишья в эфире просыпаются герои народного мультфильма «Ёжик в тумане» - ёжик, медвежонок, лошадка и начинают по очереди вызывать друг друга.
-Ёжик?
-Медвежонок?
-Слышь, ёжик, а не заткнулся бы ты.
-Лошадка?
Станция радиоконтроля «Квадрат» или «Карандаш» безуспешно пытается бороться с этим проявлением народного юмора в эфире, каждый раз получая порцию очередных перлов словесности в свой адрес. Ибо народ стоит горой за ёжика, который уже прописался в каждом отряде, осталось только выяснить, чей круче и прикольнее. По истечении нескольких дней в наряд по охране расположения ОМОН заступает Амуровская группа. Благославляем Юру Ковальчука в наряд стаканом, он сегодня не пьёт, ему сторожить наш покой и сон в наиболее танкоопасное время с 2х ночи и до утра. Он стоит на первом посту – КПП, второй пост у нас на входе в здание за мешками с песком, третий на балконе, совмещённый с ФСБшниками.
В 2 часа 15 минут по Москве раздаётся громкий взрыв сравнительно недалеко от нас, здание тряхнуло как при хорошем землятресении, треск автоматных очередей и внезапная тишина, прерванная командой командира – зазря никуда не выбегать и не суетиться. На выходе не протолкнуться от народа, кто в трусах, кто в кепке, кто с автоматом, кто без ничего. В воздухе вроде грозой не пахнет, люди начинают потихоньку просачиваться в сторону туалета. Заметив в толпе связиста, командир орёт:
-Эй, связь, узнай, что там к чему.
Серёга звонит к Тверчянам, оказывается, стреляли по ним. Выстрел из гранатомёта со стороны речки Фортанги пришёлся в козырёк крыши здания, аккурат метрах в семи от места, где у них ночью стоит часовой. Парню повезло, что он сидел за мешками с песком, его оглушило взрывом, придавило мешком, два дня он шатался по отряду как пьяный, но зато живой с заложенными ушами.
А по утрам зачистки, людей назначаем вечером, чтобы как говорил мой бывший начальник курса, сапоги могли почистить с вечера, а утром надеть их на свежую голову. Группа захвата, группа оцепления, группа блокирования. Группа захвата – четыре человека, старший я, опыта говорят у тебя побольше. Казалось бы и ребята в группе должны быть опытные, крутые. Как же дали сапёра и на том спасибо. Все крутые в оцеплении на стрёме стоят, они сюда, видите ли, не за орденами приехали. Ладно, возьмём лучших из худших и намотаем науку побеждать на ус, до зачистки 8 часов.
-Внимание, работаем без шума и пыли. Заходим так – первый работает влево, второй – вправо, третий – по центру, четвёртый заходит через 3 – 4 секунды после нас, чтобы его не грохнули. Двери открываем вдвоём, один дёргает ручку, второй заходит, если услышали щелчок гранаты, залегаем. Действуем чётко и решительно.
Утро следующего дня, с. Катыр – Юрт. Вот эта улица, вот этот дом, вернее забор, через дырки в котором мы заходим. Дома как такового нет, одни развалины, правда, подвалы и сараи в целости и сохранности. Быстренько пробежались, следов жизнедеятельности никаких, растяжек и фугасов тоже. Голый васер, опера опрашивают соседей. Стоим в стороночке, покуриваем. Неожиданно вынырнувшая из – за поворота белая «волга», сигналя, прёт на наш БТР.
-Стоять, кто такой, что надо?
-Я, народный ополченец, а вы что здесь делаете?
-А ты что местный, документ у тебя есть? И на машину тоже.
-Багажник открой, посмотрим какой ты – народный ополченец.
-Глянь, удостоверение свеженькое, участник народного ополчения.
-Хорошо, хоть не участник Бородинской битвы.
-Эй, опера, есть кто грамотный? Посмотрите его документы.
Парня в камуфлированной форме вежливо и тактично просят подойти к штабному автобусу. Кто – то вертит его удостоверение в руках, делая за его спиной какие – то знаки. Открывается дверь, чеченец недоумённо вертит головой, но его ненавязчиво прикладом в спину запихивают внутрь. Автобус сразу трогается с места, на ходу, проезжая мимо нас, открывается дверь, высовывается чья – то рука, а вернее кулак с поднятым вверх большим пальцем. Оказывается, мы попали!
Вечер, в наряд по охране расположения заступает 4я группа, Юрке снова водить, кто – то в шутку напутствует его словами: « Ну что братан с очередным обстрелом. » Недавно на днях воевал 105й блокпост на развилке Ачхой – Самашки. С 23 часов и до полуночи вёл активные боевые действия вместе с колонной бронетехники из комендатуры. Блокпост обстреляли с двух точек, граната из подствольника угодила в палатку с людьми, были раненые. Граната залетела под кровать одного из бойцов, все разбежались, а его не успели разбудить. Просто чудо, что он не погиб.
Наутро после обстрела нашли лёжку со следами крови и остатками перевязочных пакетов. Юра, собираясь на пост, как бы невзначай бросает: «Место встречи изменить нельзя». Оказалось, перефразируя на понятный язык, время обстрела остаётся прежним. Бабах приключился в 2часа 20 минут ночи, выпущенная чей – то рукой граната по кривой перелетела наше здание и ударила по крыше близлежащего дома, аккурат метрах в пятидесяти от нас, рядом с придорожным кафе. Жертв нет, только разрушения.
Когда один раз – это случайность, два – это совпадение, три – это закономерность. Ближе к концу июня на фугасе подорвался Урал Красной армии, ранено два солдата ВВ. Произошло это на дороге в сторону с.Орехово. Добрались они до нашего блокпоста, сунулись к мотострелкам, но медика там не оказалось и вышло так, что первую помощь им оказал наш фельдшер Али, по прозвищу «Царь». Человек со своеобразным чувством юмора. Сидит он как–то у себя в комнате, перебирает своё хозяйство, пересчитывает полиэтиленовые мешки. Заходит Дёма.
-Доктор, что делаешь?
-Мешки считаю.
-Ну и сколько?
-Сорок девять.
-А почему столько. Нас же пятьдесят.
-А кто, думаешь, вас по частям складывать будет? Я!
-Слышь док. Давай мой мешок Петровичу отдадим, он всё равно большой, в один не влезет.
Оказал царь солдатикам помощь, отправили их вертолётом в госпиталь. После этого случая Красная армия затаила злобу, прорвало их в один прекрасный солнечный день, когда по непонятной традиции на блокпост заступила четвёртая группа. Только хлопцы расположились обедать, не успели ложки ко рту поднести…
Девочки в поле цветы собирали, мальчики в поле в индейцев играли. Мирные жители, в основном женщины и дети, работали на прополке кукурузного поля рядом с нашим блокпостом, совсем рядом метрах в тридцати. Солдаты на ЗУ – шке стояли на дороге в Старый Ачхой, развернули орудие в сторону поля и давай палить по мнимому противнику.
Продолжу мысль, не успели ОМОНовцы поднести ложку ко рту, как перед ними с поля, побросав тяпки, пронеслись бабы, а за ними как мячики запрыгали снаряды. Весело до жути.
-Алло, Вихрь, нас обстреливают.
-Ты что сбрендил, рано ещё, день на дворе.
-Это вы сбрендили, а здесь стреляют.
Связист бежит с докладом на второй этаж, а там уже организованно отступивший на заранее подготовленные позиции с блокпоста боец Леухин тоже самое кричит командиру.
-Товарищ полковник, ну сделайте хоть что – нибудь, нас же обстреливают.
Через пять минут красная «нива» и БТР поддержки выезжают к мотострелкам, где, выложив на стол весомые аргументы, командир учиняет разборки с местным командованием. Противник был схвачен за руку и сдался с повинной. Ему посоветовали забить стрелялку ветошью, написать белой краской – учебная; и больше не баламутить попусту народ.
Адресные зачистки, как это здорово, максимум два часа работы по утрам и ты свободен как птица в полёте.
Строит Чапаев свою дивизию, выходит и говорит.
-Хлопцы, птицам деньги нужны.
-Нет, Василий Иваныч.
-Так вот орлы, я ваши деньги пропил.
Невесть откуда возникает Анка.
-И мои тоже?
-И твои, ласточка.
Едем конкретно на два – три адреса, берём кого надо, а дальше всё по распорядку: сон – тренаж, банно-стаканный день. Единственное, что тревожит по утрам, это мандраж, внезапно приключившаяся дрожь по всему телу. Липкий, коварный страх, который крадётся по уголкам сознания, потому что едем неизвестно куда, и что там ждёт неизвестно. Кто – то молится непонятным богам, кто – то хлебнул капельку спиртного, переведя организм в возбуждённое состояние, когда всё побоку, а кому то действительно всё равно, он надеется на себя, на Калашникова и на его чудо технической мысли.
Серноводск – есть такое место на карте Родины. Подлетели 6 часов 30 минут, на улицах движения ноль, только весело переругиваются через заборы окрестные петухи. Соскочили с брони, Андрюха и Компаров безуспешно пытаются протаранить стальные ворота. Заперто. Хорошо ближе к соседям забор пониже, да и похлипче. Перемахиваю его в два счёта, вынимаю из ворот трёхметровую стальную трубу, заменяющую засов. Понеслась душа в рай. Работаем, как положено, отход, подход, фиксация. Три минуты носимся по двору, а хозяева не реагируют. Спят как сурки на втором этаже. Вежливо стучимся в дверь, открывает заспанная женщина, в глазах тихий ужас, ещё бы не успела щелку приоткрыть, а во дворе десяток автоматчиков в масках стволами тычут.
-Мужики в доме есть?
-Есть, но они в Назрань собирались.
-Ничего пускай собираются, с нами поедут.
Выходим со двора, кто – то из воронежских оперов зачарованно шепчет:
-Красиво работаете черти, вас бы в кино снимать. Жалко, что в пустую.
-Ничего, если долго мучиться, что – нибудь получится.
Будет и на нашей улице праздник, перевернётся машина с деньгами. Группа Петровича с утреца на следующие сутки в ридной Ачхой – Мартанщине буквально на соседней от базы улице берёт с поличным одного из руководителей бандформирования, специализирующегося на похищении людей. Не повезло мужику, спустился с гор за солью, забрали в армию. Перепутать было невозможно, если его фотопортретами стены блокпоста вместо обоев были увешаны. Каково было наше удивление, когда, забегая вперед, задержанный некто Ахматов был убит через год в центре Баку. Получилось как в кино, мы их ловим, они отпускают. Но как веревочке не виться, конец один будет.
Очередной выезд, 6 часов утра. Грузимся на броню, сзади как обычно устраиваются Валера Нохча с сапёром. Валера деловито устраивает коробки с пулемётными лентами, когда БТР неожиданно дёргает с места в карьер. Под свист и гогот грузный пулемётчик слетает с брони в невесть каким образом подвернувшуюся лужу. Отряхнувшись, как вылезший из берлоги медведь, он произносит одну фразу:
-Гадом буду пацаны, одна единственная лужа от Катыра до Самашек и та моя.
В Самашках СОБРовцы окружают хату, где на чердаке сидит самый настоящий без примеси боевик с автоматом. Сидит на чердаке, лязгает от страха зубами, ему и невдомёк, что тем тоже страшно, обложить обложили, а свою башку под пули подставлять не хочется. А тут трезвая мысль в голову, не позвать ли нам безбашенный ОМОН, они как раз по селу на БТРе рассекают. Позвали, наши, правда, пару раз мимо дома промахнулись. Чуть ли не со всех сторон его объехали, как в песне: «С песнями да пиками, с шашками и гиканьем.»
-Что, взять кого надо? Так мы быстренько, не успеет даже молитву прочесть.
-Пустите меня, у меня удар послабее.
Подходит Валера с пулемётом.
-А можно я его из своего фоторужья щёлкну.
Хызыр в ответ.
-А может для начала гранату.
Сверху посыпалось сено, выпал боевик.
-А может не надо, сдаюсь я.
-Ну, давай родимый, заждались уже.
Забрали у него автомат и боеприпасы, пересчитали патроны, оказалось хватит на весь Временный отдел со всеми приданными к нему подразделениями. Сущий склад, жалко автоматик всего один. Спрашивается, на чёрта ему столько патронов разных калибров. Вывод прост – истина как собака была зарыта неподалёку, но не нашли.
Дальше всё по распорядку: внутренний наряд, блокпост, зачистка. На блокпосту кукуруза вымахала выше человеческого роста, подступает вплотную к дороге. Страшновато, а вдруг оттуда ночью полезут маленькие зелёные человечки. Амур по ночам туда как в озеро гранаты кидает, надеясь, что всплывёт какая – нибудь рыбина. Нет. Только солдат распугал. Те, правда, в накладе не остались, выкатят ночью БМП и давай палить по воображаемому противнику. Хорошее средство от бодуна, бодрит, знаете ли. А так на блокпосту не служба, а тоска зелёная.
-Предъявите документы, откройте багажник.
И так без конца. Тут ещё напасть приключилась – командир запретил деньги брать. До нас брали и после нас будут, а нам нельзя. Чеченцам это невдомёк, они думают, что пост у нас «красный», а все мы комсомольцы. Человек рад, что называется, откупиться за малейшую провинность, он уже деньги приготовил, в документ положил. А ему – проедем в отдел для установления личности. Хызыр в этом деле оказался очень упёртым, по 2 – 3 раза за его смену машину гонять приходится. Один раз я не выдержал.
-Ты собери их всех до кучи, чтоб зазря бензин не жечь.
А он в ответ только гогочет. Дорогу перекрыл, по одной машине пропускает медленно и печально.
Приехал мужик после Чечни домой, лёг с женой в постель, сделал как положено дело. Лежит, что – то ему не спится, ворочается с боку на бок. Жена ясное дело:
-Чего не спишь дорогой?
-Жду, когда миномёты в комендатуре стрелять начнут.
-Да ты что дорогой, ты же дома.
-Ах, дома! Ну тогда пойди на кухню, погреми посудой, может засну.
Шурик Трёхпольный как то раз, будучи в наряде, пальнул в местную кумирню, в купол целил. Зазря конечно сделал, не подумавши. Известно, что согласно законов метафизики на каждое действие есть противодействие. Противодействие приключилось, когда на часах стоял товарищ Компаров, а вернее сидел на козлах за кирпичным забором. Никого не трогал, над забором торчат голова и плечи, хорошая грудная мишень для стрельбы. Дело к вечеру, автомат под рукой, если не под задницей. Выскакивает какой – то чёртик на соседнюю улицу и давай палить по нашей хате. Слава богу, все целы, видимо заплатили, чтоб попугал, но не попал. Как в поле чудес, играл, но не угадал. После секундного замешательства достаточного, чтобы противник успел скрыться, пальнул наш Хасик в белый свет как в копеечку. Тут сразу народу понабежало, доказывай всему отряду, что ты не верблюд.
-Стреляли, батенька?
-Так точно товарищ полковник.
-Хорошо, а где же труп?
-На кладбище побежал – помирать.
А были ли свидетели спросите вы? Были, на балконе сидели, пиво пили. Работа у них такая, всё видеть, всё слышать, как пули над головой шелестят – ФСБ называется.
Жили мы с соседями, не тужили, потому что мы дружили. Мы для них крыша, специально заселённая, авось братья – мусульмане по своим стрелять не станут. Станут. Да всё по балкону, ибо под ним контора находится. Редко, но настойчиво. Соседи делились на две категории: опера и тяжёлые. Опера – это чего найти, кого бы поймать. «Тяжёлые» - кого бы побить и подстрелить. Люди серьёзные, делом занимаются. «Тяжёлые» нам по духу ближе, таже банда, рыцари плаща и кинжала. Меняются с цикличностью в сорок пять дней. У оперов срок в два раза больше нашего. Сидим мы как то у соседей на задворках, кофе пьём после сытного обеда. Кто – то на гитаре душу отводит, «тяжёлые» два дня как поменялись, наряд ихний на балкон заступать собрался. Не успели подняться, а чёртик уже из табакерки прыг на улицу, тащит «муху» на плече, под мышкой автомат. Прицелился, нажал на кнопку, полетела «муха» со скоростью 70 метров в секунду, деловито зажужжала, крылья расправила.
-Морда! Я – кирпич, иду на сближение.
А на пути тополь, тополиный пух ты весь опух. Зацепилась «муха» крылышком за него, при этом, круто поменяв направление, ушла резко вниз и влево в соседние развалины. Бац, трясь, осколки. Но мы то под навесом, сидим дальше. Чёрт от досады пальнул по зданию из автомата, но тут уже защитники очнулись, ответили. А тот как заяц прыг – скок в кусты утёк.
Утро известно вечера мудренее. На рассвете внушительной толпой – человек 50 организованно пошли по близлежащим домам проводить разъяснительную работу, что так делать нельзя. Население понимающе разводит руками, мол хлопчик не из нашего хутора, мы – люди мирные, а наш бронепоезд сами знаете где. Но обещали, что такое не повторится.
Вот день прошёл, ещё одна страница почти дописана, последняя строка как лист осенний в воздухе кружится. Да, товарищи скоро осень – карусель мелодий, проспект Ленина, высвеченный огнями вечерних фонарей, а пока зачистки, зачистки и ещё раз зачистки.
В Асиновке убили солдатика, сидел в секрете, врезали по темечку его же автоматом. Едем на разборку, будем чистить всё село от сих и до сих. А вернее от меня и до обеда. Война – войной, а обед по распорядку. Сытый живот любую пулю отобьёт, а вернее отольёт. Загнали БТР на улицу, начали. Амур с группой слева, я, доктор и сапёр – справа. Неторопливо ковыляет с автоматом Асланчик, ещё не вполне оправившийся от аппендицита, что поделаешь стране нужны герои, а бабы рожают…. Сами понимаете кого.
Только в первый дом вошли, как положено.
-Салам алейкум, всему населению строится на регистрацию.
А там один дед лет эдак шестьдесят с гаком, бабы и ребятня.
-Ладно, отец чего уж там показывай своё хозяйство.
То ли «царь» - наш доктор с ним заранее сговорился, то ли как в правиле палка один раз в год стреляет. Проходим в хлев, там как всегда навоз, дерьмо коровье. «Царь» со скучающим видом походил по деревянному настилу, наклонился, поднял шестую или седьмую от края доску и как бы между делом обронил.
-Отец, а что у тебя здесь такое.
Достал оттуда предмет первой необходимости из арсенала стариков – разбойников – обрез охотничьего ружья, совсем как в фильмах про кулаков и Гражданскую войну. Покопался ещё, вытащил на свет божий «огурцы», то бишь патроны, в пакетике – 60 штук.
-Ну, эти то тебе зачем? Автоматные – 5,45мм, к ружью ну никак не клеятся.
Дед понимающе кивнул.
-Солдатики потеряли, детишки нашли на улице, игрались, да я забрал и спрятал от греха подальше.
-Ладно, разберёмся, опера сюда.
Через 20 минут вбежал запыхавшийся опер, окинув взглядом обстановку, произнёс.
-Где Вихрь, там победа.
-Ага, йес, йес, КПСС. На безрыбье и рак – рыба. Работай, мы дальше пошли, а то так до конца села не доберёмся.
Дальше всё было как обычно, дошли без происшествий, полежали часок под деревьями и поехали на базу.
До возвращения – неделя, вышли на финишную прямую, командир уехал в Нальчик готовить к отъезду следующую смену. С ним укатил Петрович, про него, наконец, вспомнили, что он – помощник начальника штаба. Поехал победные реляции составлять, наградные, звания. А чего составлять, когда на офицеров уже почитай месяц, как были готовы. Генка – кадровик из отдела за четыре сигнальные ракеты и два пузыря состряпал произведения искусства. Причём факты не с потолка, а из реальной книги боевых действий. Сам сидел, ему зачитывал, кто, где был, что делал. Ну и отсебятины чуток, а так процентов на семьдесят сходится.
Заур, оставшийся за командира, доводит до нашего сознания на вечерней проверке прописные истины.
-Воин, на войне будь бдителен вдвойне, помни противник не дремлет, не спи и ты.
Ну конечно, противник не дремлет, СПИД не спит, аппендицит тоже. Недавно Бычка скрутило с теми же симптомами: понос, температура, рези в животе. Весь жёлтый, из круглого и квадратного чуть плоским не стал. На третий день болезни повезли домой, оказалось дизентерия.
Ну, это попроще, обойдётся без хирургического вмешательства. Главное лекарство есть, спирт называется, если принимать дозированно помогает. Говорят, микробы в нём не размножаются. В этом деле нужен особый трепетный подход. Принимать нужно грамотно, чтобы не получилось как с Анзором. Подхватил он в летнюю жару банальнейшую ангину. Это, если знаете горло, глотать трудно, температурка. Тут ему наши псевдознатоки присоветовали.
-А ты спиртику хлебни, говорят помогает.
Совет дать – дело нехитрое, Анзор взял да и прислушался. Раздобыл где то натур – продукт, хлебанул без закуски, заполз под одеяло ждать облегчения. Ничего скажете вы. А ежели такое с непривычки, в первый раз. На радости в зобу дыхание спёрло. Удар под дых всему организму, горло обожгло, пошла аллергическая реакция, язык распух и ввалился, человек задыхается. Хорошо Мурик спохватился, что друг не подаёт признаков жизни, лежит в неестественной позе. Вердикт доктора суров.
-Моя медицина здесь бессильна, но будем лечить.
Благо машина под боком, быстренько отвезли в отдел, там у них медицина помощнее. Прокололи парня чем надо, откачали, отделались лёгким испугом.
Осталось немного, народ уже подсчитал, кому сколько раз сходить в наряд. Юрке сегодня заступать в предпоследний раз, на улице погода собачья, дождь льёт как из трёх вёдер сразу.
-Ну что братан давай, только не чуди, пожалуйста.
-Какой базар, ребята, всё будет чпок.
Ага, как же ждите, чпокнуло так, что вспышка была видна через кирпичную кладку взамен стекла в окне. Голые бабы со стен поотлетали, одна из них на Гришину шконку спланировала, бойца накрыла. Смотрим на часы, аккурат пол – двенадцатого. Раздав ценные указания, кому баб клеить, кому в отдел звонить, сообщить о постигшей нас напасти, выхожу с сапёром на улицу. Там втроём с Зауром мы ползали под дождём в поисках воронки от взрыва. А её ну хоть тресни, нет и всё. Юрец с вытаращенными глазами божится, что как раз над БТРом вспышка была. Техника на месте, ни царапинки, даже стёкла почти целые. Что за чертовщина, подождём до утра. Рано утром солнце встало, понаехали опера из отдела, поковыряли сапогами землю, ничего не нашли.
-Нет у вас ОМОНовцы воронки от взрыва. Вот окоп, который копали есть, а воронки нет. А на нет и суда нет.
Так и разошлись, каждый при своём мнении, ну не НЛО к нам в конце концов залетал. Полез я в окоп, поковырял землю, выкопал спусковую скобу от свето – шумовой гранаты «Заря». Пластмассовая граната для света и шума, вреда от неё никакого, осколков нет. Разве что обделаться можно с перепугу, да слепнешь и глохнешь секунд на 5 – 10, а пока ты в отключке, тебя берут тёпленького. Выходит как в рекламе, кто то просто пошутил.
Предпоследний день командировки, вчера втроём: я, Гриша и Серёга Хомяков; писали справки. Одна – что мы в Чечне всё – таки были и даже принимали участие; вторая – сколько дней мы переработали и расчёт выходных; третья – общая, где объединены две первых и сколько льгот нам отсыплет государство. Сегодня я и Виталик, как два лазутчика должны проехать по тылам противника до Моздока, где всё это доблестно подписать. Хотя с древних времён известно: «Лучше три раза в штыковую сходить, чем воевать в кабинетах».
Заур напутствует нас в дорогу.
-Всё будет нормально, там в дежурной части сидит Ахмед из нашего МВД, вот ему ящик водки, он за вас всё сделает. Часик в машине посидите и всё будет готово.
-Тогда с богом, мы поехали.
-Кстати на обратном пути Петровича на Курпе заберите.
-А этому, почему в ОМОНе не сидится?
-Давайте езжайте, потом разберёмся.
Вперёд по городам и весям необъятной Родины, настанет скоро час потехи, когда вернёмся мы домой. Быстренько доехали до Моздока, тяжело груженные заходим в Мобильный Отряд.
-Добрый день, товарищи! ОМОН пожаловал, вы не ждали, мы припёрлись. Нам Ахмед нужен, у нас к нему дело.
-А нет его, уже три дня как дембель.
-Как дембель? Понял, не дурак, перехожу на запасной аэродром. Виталик, тару в машину. Думать будем.
-Вот она какая ситуация. Мобильный Отряд три дня как поменялся. Так что помощи нам ждать не от кого, отступать некуда, позади Ачхой – Мартан.
-Знаешь в чём наше преимущество? В том, что мы старые, а они новые. Молодым везде у нас дорога, старикам всегда почёт.
Небрежно поправив берет, изобразив на лице идиотскую улыбку, отправляюсь штурмовать кабинетные твердыни. Как говорит в такой ситуации Саша Гукепшев: «Нам татарам керем даром».
-Разрешите обратиться, нам бы справки подписать.
-Вы из какого отряда? Срочно встаньте на БЧС.
-Стоим, уже три месяца стоим. У нас завтра смена.
-ОМОН говорите, мне надо познакомиться с вашим командиром.
-Завтра приезжайте в Ачхой, там его и увидите.
-А бумаги подпишите у начальника, кабинет напротив, но у него сейчас обед. Кстати, какая у вас должность в ОМОНе?
-Да так, старший инспектор по непонятным вопросам. Спасибо за помощь.
Поднимаюсь на третий этаж в службу тыла. Подхожу к столу, где сидит старшина – специалист службы вооружения. После минутного знакомства увлечённо копаемся в бумажном наследстве старого оружейника, который, как и все в этом царстве укатил домой, пытаясь найти следы нашего пребывания. Нашли, но, судя по последним цифрам, Топа с парочкой актов сюда ещё не добрался. Хотя это его проблемы, а проблемы негров шерифа не волнуют. Расставив точки над «и», посчитав всё от первой строчки до последней, меня отправляют в противоположный конец большой комнаты, где горделиво восседает местный шеф. Вчитавшись в скупые строчки отчётов прошедших событий, полковник удовлетворённо хмыкнул, поставил резолюцию и печать. Что ж пол – дела сделано.
Спускаюсь вниз, судя по очереди у кабинета, начальник на месте. От томительного ожидания спасает знакомый офицер, благо с ним мы заходим без очереди. Начальник встречает набившей оскомину фразой.
-А вы из какого отряда? Срочно встаньте на БЧС, а потом поговорим.
Однако его быстро вводят в курс дела.
-Ладно, давай свои бумаги, разберёмся. Всё равно вы у себя ничего не делаете.
Папка с документами перекочевала на широкий стол.
-Так, эти две справки подпишу, а эту нет.
-Но почему?
-Я за своих подчинённых не подписываю. Через час времени заберёте.
Всё просто и ясно. Осталось только выяснить, чего нас лишают. Справка о том, что мы были в Чечне три месяца и даже принимали участие. Невелика потеря, в тех двух тоже самое написано, только про деньги, льготы, выходные.
Через час, прослонявшись по коридорам, получаю увесистую пачку справок, подписанных, но без печати. Печати ставит в канцелярии секретарь. Врываюсь к нему в канцелярию со словами.
-Где этот хранитель королевской печати? Подведите меня к нему, я хочу видеть этого человека. Дело на миллион, осилишь брат.
Секретарь оценивающе смотрит на пачку, кивает головой.
-Только ты сам мне в этом поможешь.
Вешает на дверь табличку «перерыв» и мы вдохновенно в течение 10 минут шлёпаем печати, после чего Виталик и я беднеем на два снаряда из ящика с горючим. Доброе дело должно поощряться. Пулей вылетаем из Моздока, на посту ГАИшники приветственно машут руками.
-Что случилось?
-Топа приехал, привет передал.
-Спасибо, поехали дальше.
-Виталик чего они такие радостные, он, что их кормит.
Подъезжаем на Курп – 2, на посту горделиво возвышается грузная фигура Петровича.
-Ну и чего тебе дома не сиделось?
-Сейчас отъедем, расскажу.
Петрович тащит увесистую сумку с продуктами, оказывается он нас так ждал, что у него проснулся зверский аппетит, надо срочно перекусить. С куском колбасы в руках он разъясняет политику партии. Дискету с наградными, набранную им в Ачхое, он распечатал в Нальчике и целую неделю ждал машины с оказией, чтобы съездить в Моздок, где всё затвердить печатями. По независящим от него причинам туда он так и не доехал, поэтому был сослан в приказном порядке в Ачхой, авось там что получится.
Ознакомившись с бумагами, выношу свой вердикт.
-Ты две разные бумаги сделал, одну можно подписать в Моздоке, а вторую – кровь из носа только в Ханкале. И кто, по-твоему, туда завтра попрётся. А в Моздоке не подпишут, сам пробовал, фигу с маслом увидел.
-Что же делать?
-Есть одна задумка, приедем, расскажу.
Петрович лезет на заднее сидение «Нивы», где, блаженно откинувшись, засыпает. Примерно через полтора часа мы въезжаем на базу, начинаем разгружать водку. Заур недоумённо смотрит на нас, предупредив его вопрос, говорю.
-Ахмед уже три дня как дома. Пришлось действовать на свой страх и риск.
-Ну и как?
-Из трёх справок подписали две. А тут ещё Петрович со своими бумагами.
-Что будем делать?
-Возьмём у соседей ноутбук с принтером и переделаем все бумаги. Текстовку оставим туже. Фамилию начальника поменяем, возьмём нашего коменданта. Человек уважаемый, к тому же генерал.
-Тогда можно начальника Временного отдела.
-Нет лучше коменданта, с Моздока им месяц назад указание дали все наши наградные подписать. Я тогда командиру доложил, а он сказал общим списком. Так что «скачуха» для нас осталась.
-Настало время подать этот общий список.
Петрович, продымив пол – ночи сигаретами, внёс исправления во все бумаги, после чего я утром заехал в комендатуру прощаться. Час прощания был недолгим, нас на запад труба зовёт.
Колонна выстраивается в обратный путь, выезжаем из пункта временной дислокации, проехав метров 100, резко тормозим. Что за остановка? К нашему автобусу подходит Заур.
-Нашему заместителю министра надо поставить печати в командировочном. Сможешь.
-Попробую.
Бегу в райотдел, а мне там – начальник отдыхает – адмиральский час. Вот незадача. Хорошо в противовес предыдущему этот шеф своему секретарю больше доверяет и печать в том числе. Немного поболтав о том, о сём, секретарь достаёт символ власти. Вот и всё, кончилось наше лето. Здравствуй Родина, мы вернулись с победой домой.