ГЛАВА ИЗ РОМАНА "СКАЗАНИЕ О МИРЕ ПРИЗРАЧНОМ"
Всё-таки Лали пришлось прожить у своих «приёмных родителей», как она их назвала про себя в шутку, несколько дней. Когда однажды утром Офелия вошла к ней в комнату – Евлалия ещё сладко дремала – и объявила, что новое жилище готово, нашей героине стало не по себе. Всего за несколько дней она так привязалась к своей покровительнице и её мужу, что ни с того ни с сего взять и уйти теперь казалось дикостью. Но «слово не воробей», к тому же Лали была упряма. Поэтому ей как-то не захотелось разводить слёзы и, утирая распухший нос, говорить «родителям», что она передумала, потому что ей с ними так хорошо и тепло… и так далее.
После завтрака Офелия взяла Лали за руку и повела вдоль лесной опушки. Никаких вещей у девушки не было, кроме надетого на ней чудесного голубого платья. Лали в нём было так хорошо – и удобно, и в то же время приятно от того, что платье было весьма красивым, хоть и простого покроя. Она ни за что не желала менять его на другую одежду. Офелия не возражала, а Лали не хотела вообще говорить с ней ни об одежде, ни о других вещах. Девушка чувствовала, что Призрачный мир, в который она попала, жил по иным законам, нежели мир людей. И сами вещи – одежда ли, или предметы домашнего обихода, или какие-то другие обладают несколько иными свойствами, чем на Земле, несут несколько иную смысловую нагрузку.
- Вот, здесь есть всё, что тебе может пригодиться. Только я буду навещать тебя – и не думай так просто от меня отделаться! И ты о нас не забывай. Берси ворчит, но уже завтра он начнёт скучать по тебе, - то ли в шутку, то ли всерьёз сказала Офелия, выпуская руку Лали и как бы давая ей этим понять, что в свой новый дом девушка должна войти уже одна. Евлалия оглянулась на свою покровительницу и заметила у неё в глазах слёзы. Офелия отвернулась, провела рукой по глазам и снова посмотрела на Лали уже с весёлой улыбкой.
- Об одном тебя прошу – будь осторожна. Во всём. Этот мир – на райские кущи, хотя он, несомненно, совершеннее Земного. Я буду рядом, но не смогу держать тебя за руку каждую минуту.
- Не волнуйся. Я буду осторожна хотя бы ради тебя, - ласково отозвалась Лали, чувствуя, как и у неё к глазам тоже подступают слёзы. Но она сдержалась. Офелия ещё раз улыбнулась, кивнула и побежала назад, к себе домой вдоль лесной опушки.
Евлалия посмотрела ей вслед и, прежде чем войти в новый домик, осмотрела окрестности с крылечка. Домик стоял на лесной опушке: позади был лес, спереди лужок спускался к узкой голубой ленте речки, далее – небольшой луг и снова спуск к полю, а через поле – уже начинающий желтеть лес. Лали всегда любила позднее лето и раннюю осень. Это прекрасная пора. Правда, прекрасна она недолго и только поначалу. Большая удача, если на этот период устанавливается мягкая - тёплая и солнечная - погода. Жары уже нет, небо яркое, голубое, глубокое. Таким оно не бывает в начале или середине лета. Солнце – ясное, тёплое, но не жгучее. Вспоминались строчки знакомых стихотворений.
Уходит лето,
Дымка над рекой…
Деревья облачаются в багрянец…
И золотистым светом
Пал покой
На глади водной безмятежный глянец…
Лали сошла с крылечка и подошла к реке. Скорее, это был большой ручей. В воде отражалось ярко-голубое небо. «Совсем как на Земле», - подумала девушка, чувствуя подступающую к сердцу тоску. Она перешла ручей по высоким мшистым валунам и встала над обрывом, с которого открывался вид на поле и дальше – на лес.
Как прохладный кинжал ранит воздух осенний...
И грустна, и прекрасна земля перед сном...
И как хочется мне задержать то мгновенье,
Что стою на горе над янтарным леском!
И мне слышится вечность в звенящем сияньи
Уходящего в небо осеннего дня...
И мне видится - детство моё меж кустами
Пробежало, смеясь и лукаво маня...
И тепло на душе от пронзающей боли –
Так и ранит, и греет людей красота.
И не верит душа, ужасаясь невольно,
Что уйдёт этот день, как уходит мечта.
Лали вернулась к своему маленькому домику и вошла внутрь. На Земле людей она о таком всегда мечтала: он был деревянный, бревенчатый, весь пропахший хвоей. Всё его внутреннее убранство состояло из простой деревянной, но удивительно удобной мебели, нескольких вязаных ковриков и небольшого камина. В домике было всего две комнаты – гостиная, совмещённая с маленькой кухонькой, и спальня.
- Мой дом! Действительно, это же мой дом! Никакой другой не понравился бы мне больше! И как это они сделали! - подумала Лали.
Несмотря на то, что было ещё утро, и перед этим девушка прекрасно спала всю ночь, она почувствовала приступ сонливости. Евлалия потянулась и упала в плетёное кресло-качалку возле камина.
Когда она проснулась, уже наступил вечер. На востоке гасла заря, и поднимался золотистый месяц, на западе в небе возникла большая красная планета, окружённая разноцветными пресекающимися кольцами. Евлалия стояла на крылечке своего домика и с радостью и изумлением рассматривала незнакомое ночное небо. Луна была совсем другой, чем на Земле - её огромный серп висел низко, освещая подобно большому ночнику пространство, насколько хватало глаз. Казалось, если иметь крылья, то можно подлететь к месяцу и посидеть на нём – таким близким и осязаемым он казался. И вдруг Лали вспомнила, что у неё есть крылья. Она попыталась почувствовать их у себя за спиной, повела плечами, пошевелила лопатками… Но ничего не произошло. Ну, как же она полетела в первый раз? Она полетела, потому что не оставалось другого выхода и… потому что она хотела лететь. И сейчас она хотела лететь. Она посмотрела на глубокое ночное небо, где уже начинали загораться серебряные звёздочки, и протянула к нему руки. Вдруг что-то хлопнуло за спиной, и Лали почувствовала, что стремительно поднимается вверх. Крылья раскрылись сами и понесли её навстречу огромному золотистому серпу месяца. Она не сразу поняла, что управляет ими так же, как в первый раз: столько силы в них было, так легко они ей повиновались. И всё-таки Лали ими управляла.
Девушка не заметила, как протекло время над бескрайними лесами и лугами Призрачного мира. Лишь с удивлением обнаружив некоторую усталость в спине, она подумала, что теперь можно где-нибудь присесть. Спустилась к высокому ветвистому дереву, похожему в темноте на дуб, ухватилась за толстую ветку, пробралась к стволу, прислонилась к нему уставшей спиной и замерла.
В небе справа от девушки светил мрачноватый красный шар, окружённый разноцветными кольцами, слева – золотистый месяц, лучащий дружелюбный мягкий свет.
- Словно два лика этого странного мира, - подумала Евлалия, глядя с любопытством то на одно, то на другое светило. Над её головой мириадами звёзд сверкала Вселенная, внизу, под веткой, на которой она сидела, простиралось тёмное, как глубокая пропасть, неведомое пространство. Лали вздохнула – почему-то впервые за время своего пребывания здесь ей захотелось домой. Не в свой новый бревенчатый домик, не к Офелии и Берси, а на Землю людей. Это было странно, ибо за свою не слишком долгую жизнь Лали испытала истинное счастье лишь в детстве, когда мир людей, который она не знала, казался добрым и прекрасным. Затем наступил переходный возраст, а с ним – полное непонимание себя и своего места в этом мире. Поступление в университет и привыкание к волчьим законам золотой молодёжи. А затем – кажется, любовь… Но это только кажется. Что потом? Потом: наконец-то! – желание постоять за себя, хороший диплом и поступление в аспирантуру. Ну и что? Что дальше? Замужество! Конечно. Кажется, счастливое… Но это опять лишь кажется. Депрессия во время и после беременности. Зато ребёнок – вот чудо! Появилась изюминка в повседневном существовании! Но Евлалии нужно было что-то ещё, а что – она сама не знала. Она считала, что любит мужа, и он любит её, но почему тогда она так часто болела и впадала в апатию? После пяти лет замужества Лали поняла, что несчастлива в браке. У них с мужем не было по большому счёту никаких общих интересов, не было той душевной «сцепки», которая временами даёт чувство совершенного счастья, а в повседневной жизни – постоянного и глубокого удовлетворения от общения с определённым человеком.
И вдруг – атомный взрыв! Лали влюбилась (вот уж она не думала, что после мужа способна влюбиться в кого-то ещё) в другого мужчину, который был жесток и эгоцентричен, не стоил ни единой слезинки, но всё же стоил огромной благодарности. А, быть может, это не он стоил благодарности, а Светлый Бог, который зло в добро претворяет?! Так или иначе, и, скорее всего – к счастью, отношения у Евлалии с этим человеком не сложились. Но чувство, которое возникло у неё к нему, разрушило в душе всё старое, и на опустошённой почве вырос новый мир. Лали обрела саму себя: она поняла, что работать ей нужно, прежде всего, с людьми, а не с механизмами и документами. Она могла быть администратором, корпоративным психологом и вести кадры компании одновременно… Незнакомые люди всегда обращались к ней «девушка», очень часто – на «ты». Но можно ли назвать девушкой взрослую даму, которая успела получить высшее образование, поработать в коммерческой компании, выйти замуж и родить ребёнка? Наверное, можно, если, не смотря на всё это, на вид ей не больше двадцати, и с людьми она разговаривает, с одной стороны, слишком открыто и прямолинейно, с другой – вид при этом имеет весьма беззащитный.
Лали усмехнулась своим мыслям. Ну и что? Она такая, другой быть не может, и пора привыкнуть, что чужие люди, возможно, заслуживающие гораздо меньшего внимания и даже уважения, чем она, кричат ей иногда на улице: «Эй, ты!» Зато, скорее всего, ей не грозит ранняя старость. Если она, конечно, вообще до старости доживёт. Внизу послышался писк, заставивший девушку вздрогнуть, потом громкий шорох и приглушённые голоса.
- Я поймал вихлястика! - проговорил кто-то глуховатым и низким голосом. При этом он явно что-то жевал.
- Боже милостивый, это амфотерны! - подумала Лали. Она вцепилась скрюченными от напряжения пальцами в ветку дерева, на которой сидела, и постаралась не дышать. Она понимала, что чуткий нюх этих загадочных хищников может уловить её запах – запах живой теплокровной плоти, и тогда не сдобровать. Амфотерны поднимутся в воздух и сорвут её с дерева, как поспевшее яблоко.
- Молодец. Их здесь должно быть целое семейство, - пробубнил в ответ первому голосу другой, ещё более низкий.
- Почему я понимаю их язык? Как странно всё в этом мире! - подумала Лали. - Хотя не исключено, что Офелия наделила меня этой способностью. Она ведь нимфа, а нимфы обладают волшебной силой, с которой я не знакома. И почему я ни разу не поговорила об этом с ней? - Евлалия забыла, что много раз за время своего проживания в доме Берси и Офелии она хотела заговорить на тему природы нимф, но каждый раз что-то словно специально отвлекало её от этого.
Вдруг мимо Лали стремительно пронёсся огненный шар, вновь заставив её сильно вздрогнуть, и исчез внизу - там, где сейчас, медленно пережёвывая свою жертву, один хищный амфотерн разговаривал с другим. Тут же послышался полувизг-полувой, упало чьё-то тяжёлое тело, а ещё через мгновение из-под дерева, на котором примостилась наша героиня, стремительно вылетел силуэт животного, похожего на небольшого, но весьма толстого дракона, и понесся прочь. Наступила тишина. Ноги Лали затекли, спина теперь болела не от усталости, а от жесткого дерева, к которому она была прижата. Сидеть на ветке надоело, к тому же было страшно любопытно, что же произошло там, внизу. Лали расправила свои крылья и осторожно, стараясь не издать ни единого звука, спарила вниз.
Ей представилось ужасное зрелище: под деревом лежало мёртвое тело амфотерна. Наша героиня, дрожа, приблизилась к нему. Голова амфотерна была откинута на неестественно вывернутой шее, в зубах зажаты останки пойманного животного, которое, как показалось Лали, было похоже на крупную белку. Гладкая кожа под лунным светом отблескивала серебром, поэтому на мгновение Лали подумала, что это, возможно, Арнгейр, от чего колени ослабели, и она села на землю. Но тут же вспомнила, что Арнгейр не ест животных, и голос у него совсем другой, и тело не такое большое, и вздохнула с облегчением. Вдруг мимо девушки вновь пронёсся огненный шар.
- Кто ты?! - громко крикнула Лали, почему-то чувствуя прилив гнева.
Огненный шар остановился возле дерева, под которым лежал убитый амфотерн, и вдруг лопнул, а вместо него появилась высокая и худая женщина в строгом длинном наряде и с невероятно высокой причёской. Чем-то она напоминала Офелию, но черты лица были жёстче, и выше рост.
- Этот хищник убил моего питомца! Я любила Жужи! - капризно и резко произнесла она. Затем всхлипнула и стала вынимать из окровавленной пасти мёртвого амфотерна своего вихлястика (кажется, так называлось это животное).
- Вы – нимфа? - спросила Евлалия более мягко, видя, в каком горе пребывает её собеседница.
- Нимфа, нимфа… - всхлипывая, ответила та, не оборачиваясь и продолжая манипулировать пастью амфотерна.
Евлалия поняла, что сейчас с неизвестной нимфой невозможно разговаривать. Поэтому девушка вновь расправила крылья и взвилась в ночное небо. Она стала оглядываться в попытке понять, в какой стороне ей теперь нужно искать своё жилище. Каково же было удивление, когда она вдалеке увидела свой домик. Только сейчас Лали поняла, что зрение её не только предельно обострилось, но и приобрело неведомую доселе способность – при желании увеличивать предметы, находящиеся вдалеке, подобно биноклю.
- Амфотерность - двойственность, - размышляла Лали, стремительно приближаясь к своему милому домику. - Весь этот сказочный мир – двойственен. Двойственна природа самих амфотернов, двойственна природа нимф, у которых, как оказывается, есть и тёмная сторона… Два столь не похожих небесных светила смотрят друг на друга ночью.