Просмотров - 87
Не трогай то, что спрятали когда – то,
И не копайся в прошлом бытия,
А то придут из темноты ребята,
И душу в ад утащат у тебя.
М. Меньшаков
Глава 1
Колодец
Весной 1975 года, родители Яшки Жука получили двухкомнатную квартиру, в новом только начинающем строиться микрорайоне города Я. Квартира находилась в блочном пятиэтажном доме, четыре дома были поставлены так, что внутри их образовался большой двор, закрытый со всех сторон стенами домов, за что в народе получил прозвище « колодец». Ещё строители оставили в подарок новым жильцам, сломанный на половину старый бревенчатый дом от которого остались стены с потолком, пол и выбитые окна, остальное то ли сломали строители, то ли растащили по своим квартирам жильцы. Около развалин старого дома остались стоять штук пять яблонь, яблок на них уже не росло, но под тенью от их листьев скрывался длинный деревянный стол, на котором в обеденный перерыв строители играли в домино или карты.
Старухи, каждый день собиравшиеся у подъезда, и перемалывавшие кости всем жильцам «колодца», не упускавшие случая поделиться друг, с другом свежей новостью, рассказывали про этот дом страшные истории.
- Вчера мой Димка вечером с гулянки шёл, говорит, выло что – то в развалинах, так жутко завывало, аж мороз по коже, во как выло – поделилась бабушка Клава, со своими подругами.
- Да брось ты Клавдия, у твоего Димки, от вина душа воет вот ему и страшно, он у тебя, наверное, месяц не просыхает – поддела Клавку, соседка.
- Это твой муженёк месяц не просыхает, ему в психушку пора, старому чёрту, да и тебе тоже, вы же на пару лопаете – огрызнулась Клавдия.
- Хватит вам ругаться, все мы не без греха, покажите, кто не пьёт, все пьют – влезла в спор, Лизавета.
- От такой жизни не только запьёшь а и завоешь, как этот висельник, Колян – вздохнула Клавдия.
- Бабы, а чего он повесился, я не слыхала про это, поведайте мне дуре? – попросила старух Лизавета.
- Молодая ты вот и не слышала, слушай, расскажу так уж, и быть – ответила Клавдия.
- Что ты можешь рассказать, ты сама про висельника узнала, только после того, как сюда переехала – возмутилась пьющая соседка.
- Ты её не слушай, вот подожди, придёт Шурка из третьего подъезда, вот она расскажет, она тут родилась и с этим висельником в одном классе училась, а Клавка что она может рассказать, лишь то, как её сынок, с похмелья страдает.
- Не буду я ни чего рассказывать, ждите свою Шурку – буркнула Клавка и отвернулась от беседующих старух.
- А когда Шурка – то придёт? – спросила Лизавета.
- Да она здесь чего ей приходить, вон она у второго подъезда сидит, позвать надо и всё.
- Шура, подь сюды, дело есть – закричала Лизавета.
- Чего надо? – отделившись от старух, сидевших у второго подъезда спросила толстая рыжая бабка.
- Иди, чего расскажем – хором закричали старухи. Шурка встала и, переваливаясь с ноги на ногу, не спеша, двинулась к зовущим её соседкам.
- Ну, чего вам?
- Шура, расскажи молодой, про Кольку висельника? – попросила пьющая соседка.
- А чего рассказывать, повесился дурак, а теперь воет в полнолуние, не сладко видно на том свете, висельником, черти жарят его душу на сковородке – ответила та.
- Жарят его там или варят нам это неизвестно, ты лучше расскажи, почему он повесился, и про табличку, что на груди была, не забудь? – попросила Клавдия. Шура, пройдя до середины лавки, раздвинула сидящих на ней старух, и, плюхнувшись на неё толстым задом, сказала – ладно слушайте но, чур, не перебивать.
- Гнусавые от нас через дом жили, Колька у них один ребёнок был, поэтому и вырос балбесом – начала свой рассказ, Шура.
- Это что у них фамилия такая была, Гнусавые? – спросила Лизавета.
- Нет, фамилия у них была Гнус, да какая разница, какая фамилия, я же просила не перебивать – возмутилась рассказчица.
- Ладно, больше не будем, продолжай.
- Ну, вот, он даже школу окончить не успел, посадили, за воровство, вышел, снова посадили, и так к сорока годам, сумел отсидеть раз пять. Последний раз вышел лет шесть тому назад, и сразу занялся воровством икон из церквей.
- Ой, грех – то, какой, вот за это Господь его и наказал – загалдели старухи.
- Да ещё как наказал – поддакнула Шурка.
- Хватит тебе дакать, ты лучше рассказывай, и объясни, как это он с тобой в одном классе оказался когда, ты его старше лет на двадцать?
- А я и не говорила что висельник мой одноклассник, кто тебе на-брехал? – спросила Шурка.
- Как кто? Все говорят – показывая на сидящих, на лавочке старух, пояснила Лизавета.
- Они скажут, всё что хочешь – засмеялась рассказчица.
- Ладно, слушайте дальше – предложила Шура, сидящим на лавочке.
- Стал он значит, по деревням ездить, иконы собирать, где купит, где выпросит, а где и отберёт, мужик – то он был рисковый, палец такому в рот не клади, мог и убить. Подружка у него сразу появилась, как деньги – то завелись, в доме всё обставил, в общем вроде жиреть начал, на ворованные денюжки.
- Конец этим безобразиям пришёл летом 69, пропадал Колька, не соврать бы, наверное, месяц, а то и больше появился весь разодетый, приехал на такси, подкатил к самому дому, две сумки с чем – то потащил.
- Ну, думаем Гнусавый спёр что – то дорогое, раз так форсит, всех мужиков на улице он в этот день поил. А к вечеру его самого домой унесли еле живого вот как напился.
- Мой Вилентин, тоже с ним в этот день лопал.
- Я потом спрашивала, что Колян привёз?
- Не знаю – говорит. Но денег много и всё сотни.
- А утром, нашли мать, с топором в голове, и он весь в кровище на полу лежал, как потом оказалось кровь на нём, его матери.
- Кольку посадили, мать всем миром похоронили, и стали ждать суда над убийцей.
- Месяц наверно прошёл, после убийства, привезли Гнусавого на какой – то экскримент – не сумев выговорить слово эксперимент, Шура плюнула на асфальт.
- Ну и словечки язык сломаешь, придумают же – добавила она.
- Вот привезли его на это самое, в наручниках, на Уазике, а приехала с ним девчонка из прокуратуры, и два милиционера молоденьких, как бы охранники, и фотограф старикашка. Хотя их самих надо было от Гнусавого охранять – пошутила Шура.
- Стали проводить это самое, сами понимаете что? – сказала Шура, побоявшись произносить слово эксперимент.
- Начали подозреваемого расспрашивать, и фотографировать, как убивал, чем, где кто стоял, наручники сняли, что бы удобнее было. - Вот тут он им и показал, как всё было, мальчишки охранники, разлетелись по разным углам, девчонка следователь под стол спряталась, а фотограф вообще на улицу убежал и в машину залез. А сам подозреваемый смылся в неизвестном направлении.
- Искали его дня три, милиции наехало человек сто не меньше, солдаты с автоматами и собаками, всё облазали, весь лес за рекой прошерстили, в болоте и то искали, пропал Гнус, как под землю провалился. На четвёртый день всё успокоилось, только в доме остались дежурить милиционеры, но Гнус там не появился, не на пятый день не на шестой. Не появился он и через неделю, милицейскому начальству надоело, держать своих сотрудников без дела, и засаду сняли, попросив соседей – позвонить в милицию, если кто появится в доме.
- А уже следующей ночью в пустом доме произошли страшные события. Как только стемнело, в доме зажёгся свет, соседи, имевшие смелость подойти к двери, слышали шум, грохот и чьи – то истерические, крики.
- Те, кто хотел позвонить в милицию, нашли все трубки у телефонных автоматов оборванными, пришлось им бежать несколько километров на заводскую проходную.
- Наряд милиции приехал через час, вскрыл опечатанные двери, их взгляду предстала ужасная картина. Всё в доме было перевёрнуто, как будто что – то искали, бельё из комода и шифоньера валялось на полу, да и сам шифоньер лежал на боку. Везде горел свет, даже в кладовке, и в подполье, но в доме никого не было, милиционеры обшарили весь дом, никого не найдя, выключили свет, и ушли, опечатав входную дверь.
- Всю ночь в доме было тихо, а утром первые прохожие шедшие на работу увидели, что дверь дома открыта на распашку, придя на проходную, они позвонили в милицию. Приехавший опять тот же наряд милиции, обнаружил, что бумажка с печатью сорвана, вошедшие во внутрь дома милиционеры, тут же с криками, выскочили назад.
- Что вы там, такого страшного у видели? – спросил водитель машины у выскочивших с перекошенными лицами милиционеров.
- Зайдди саам увидишь – заикаясь, ответил один из милиционеров. Водитель оказался не из трусливого десятка и вошёл в дом, запинаясь за разбросанные на полу вещи, он прошёл в большую комнату. Из красного угла, где обычно у верующих стоят иконы, на него смотрел выпученными глазами повешенный Гнус. Его сине – фиолетовое лицо, было обезображено страшной гримасой, из раскрытого рта, висел чуть не до самого плеча, толстый чёрный язык. Водиле, показалось, что он дразнит его этим языком, по спине пошли мелкие мурашки.
- Надо валить – подумал, мент. Он уже стал пятиться, к выходу, когда его внимание привлекла грудь висельника. На синей от наколок груди, виднелась красная надпись, сделанная то ли красной краской, то ли кровью. Водила переборов страх подошёл поближе и в слух прочитал написанное на груди заклинание.
«Если в Ад попаду,
И от туда приду,
Подогрею тебя утюжком,
Даже если ты был мне дружком».
А чуть пониже было дописано «и всех остальных не забуду», после прозвучавших в полной тишине слов водиле показалось, что пове-шенный зашевелился, дёрнулся и стал пытаться вылезти из петли.
С криком – братцы он шевелится. Водила выскочил из дома и бросился к машине.
Зеваки, собравшиеся у автомобиля, с удивлением наблюдали, как сержант милиции с криком несётся от дома.
- Ты чего – то там увидел, сержант? – спросил, улыбаясь, заикавшийся милиционер.
- Увидел, увидел, вызывай бригаду экспертов и, труповозку пусть захватят.
- Ты что, сержант, сбрендил, в райотделе труповозок не имеется, они в морге – засмеялись милиционеры.
- Всё равно вызывай – махнув рукой, сказал сержант и, закрылся в машине.
- Как же мы вызовем, если рация у тебя в кабине, открывай. Сержант трясущейся рукой открыл дверь.
- Вызывайте сами, а то у меня язык от страха отнялся, ляпну ещё чего не то.
Через полчаса у дома повешенного стояли несколько милицейских машин, и труповозка из морга, даже приехал сам полковник, начальник местной милиции. Гнуса сняли с верёвки, и увезли на вскрытие, а милиционеры часа два шарились по дому, чего искали одному Богу известно.
- Как чего следы убийц – влезла в рассказ Клавка.
- Каких убийц говорят, он сам повесился, не вынес позора, что мать убил, у воров знаешь, как за это наказывают.
- Ты не знаешь, так помалкивай, не лез со своими догадками, сам повесился, убили его, и мать убили, всё это потом выяснилось, когда труп увезли, самые страхи и начались – заругалась, на Лизавету Шурка.
- А что началось – то? Расскажи скорей – с нетерпением спросили старухи.
- А началось вот что – стала продолжать свой рассказ Шурка. Кольку на третий день похоронили, дом опустел, родственников у Гнусавых ни кого не оказалось. А после девятого дня стали происходить неимоверные события, в каждую ночь полной луны, в доме начинался шум вой грохот, даже печка иногда топилась, искры из трубы летели во как, до самого неба – взмахнула руками Шурка, показывая как летели искры. Соседи стали жаловаться, что жить невозможно, боимся мол, нечисть там, или преступники собираются, разберитесь. Приехала комиссия, из самого центра полазали, померили чагой – то, с тем и уехали. А оно ещё хуже, видно за то, что потревожили. Каждое полнолуние, после двенадцати такой вой, что сердце стынет, да ещё местные собаки подпевать стали, ну хоть из посёлка беги.