Георгий БЯЗЫРЕВ
ДРУЖОК
рассказ
Солнце садилось. Милицейская машина, именуемая в простонародье бобиком или воронком, медленно объезжала свои угодья. Воронок то нырял в колодцы дворов облупленных многоэтажек, то ненадолго замирал в засаде где-нибудь за углом "бородавки" - так называли тутаевские жители магазин, торгующий водкой. В кабине машины медленно покуривали два милиционера. Старшему из них, Николаичу, как его звали соседи и сослуживцы, недавно исполнилось двадцать пять, но выглядел он на все тридцать. Второй, прыщаватый щеголь по имени Сергей, недавно устроился в милицию после демобилизации из армии. Несмотря на это, они уже успели сдружиться, и, как водитель и машина, понимали друг друга почти без слов.
Сегодня им явно не везло. Пьяных было мало: вся округа жила ожиданием получки на моторном заводе. А других общенародных праздников пока не предвиделось. Николаич - сержант, небольшого росточка, спортивный, подтянутый - погрузился в приятную полудрему воспоминаний о вчерашней охоте на озерах. Они рванули на утиную охоту с Сергеем, рванули без начальства на своем бобике. Взяли секретаршу - кокетливую аппетитную бабенку лет тридцати пяти, прихватили ее дежурную подругу Зинаиду, две палатки, шесть бутылок водки. Еще Николаич выпросил на два дня у своего соседа по лестничной площадке лохматого серо-буро-малинового пса с казенной кличкой "Дружок". Пес был чистокровной дворецкой породы, то бишь дворняжка, но службу знал: после каждого выстрела яростно бросался в колючую воду сонного озера и долго кружил в продавленной тишине на середине, потом прочесывал камышовые заросли - искал убитую дичь. Так как охотники не успели к утру протрезветь, то Дружок зачастую возвращался пустым. Поджав мокрый хвост, он виновато заглядывал людям в глаза, будто бы вымаливая прощения за никудышную работу. Впрочем, четыре птицы он все-таки приволок. Самую крупную дичь подстрелил Николаич. Бил не целясь, влет. Селезень тяжело шлепнулся на середину озера. И уже через пару минут четвероногий помощник положил зеленоватый слиток к ногам Николаича...
Приятные воспоминания сержанта прервал напарник:
- А вот и еще один клиент наклевывается! Четвертый, пока не густо, - водитель кивнул в сторону пустыря, где у обочины дороги маячила фигура подвыпившего парня. Пьяный тоже заметил милицейскую машину и ускорил шаг. Но он был уже на крючке, и через минуту бобик лихо притормозил возле долговязого. Тот, пытаясь притвориться трезвым, шел уже не качаясь. Сержант приоткрыл дверцу:
- Гражданин, задержитесь на минутку!
Парень в зеленом свитере даже не обернулся. Он только зашагал еще быстрее, затем резко свернул к большой луже, разлившейся здесь после недавних дождей.
- Гражданин!.. Эй ты, олух, ты что оглох? - гаркнул выскочивший из воронка сержант, но, увидев, что парень ускорил шаг, а затем неуклюже побежал, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, Николаич, сопя, полез обратно. Бобик сердито рыкнул, высморкнув кучу брызг из-под колес, и рванул за долговязым.
- Жми, Серега! Ах ты ж, с-с-селезень! Сейчас ты у меня забьешь крылышками, переливчатый! - сержант гневно сжал квадратный веснушчатый кулак, тяжелый от выколотого на нем якоря с цепью, и ударил им по ладони своей левой руки.
Скользкого глинистого края лужи машина и долговязый достигли одновременно. Николаич выскочил из машины и бросился за долговязым. Но тот уже торопливо шлепал по луже, по колено проваливаясь в липкую черно-коричневую жижу.
- Эй, эй! - милиционер заметался вдоль берега, не решаясь заляпывать грязью свое обмундирование.
- А ну, греби сюда, недоносок! Все равно поймаем! - заорал Сергей из машины. Парень шел уже гораздо медленнее, по пояс в воде, приподняв, чтоб не замочить, согнутые в локтях длинные худые руки. Выпятив свою тощую, в зеленом свитере, грудь из засаленного пиждака, он и вправду в эту минуту был похож на плывущего подраненного селезня, хлопающего крыльями по воде.
- Эй, ну ты, ублюдок, а-ну, иди сюда, не то хуже будет! - яростно махнул ему рукой Николаич, предвкушая, как он с хрустом заломает эти крылья в камере - для профилактики! По печени - нна! По почкам - будешь бегать! По селезенке - от всей души! И последний традиционный, н-на! - под дых, - так, чтобы следов не было...
- А вот это видел, мусор вонючий! - парень стоял посреди лужи и делал живописные вращательные движения кулаком возле живота.
- Ну, счас, сча-ас, я тебе похохочу-у, счас ты у меня докрякаешься!.. - сержант, багровый от злости, быстро ходил взад-вперед по берегу, на котором совсем некстати стали собираться любопытные прохожие.
- Сча-а-ас, я тебя - Николаич вынул из кармана связку ключей, - похохочу-у!
Затем он стремительно подбежал к воронку, поковырял трехгранником отполированную тысячами локтей и лбов заднюю дверцу и резко распахнул ее:
- А ну, выходи! Выходи, кому сказал! - сержант схватил мужика за ворот телогрейки и сбросил его рывком на землю, как мешок картошки.
- А вы, вы чего там, оглохли? - рыкнул Николаич двум другим задержанным, замаячившим в задних дверях бобика. Он оценивающе окинул взглядом вытряхнутого из машины мужика и тех двоих в камере:
- Ладно, сволочи, сидите там.
Сержант захлопнул дверь, замкнул ее и, поигрывая ключами, подошел к испуганному, моргающему бесцветными ресницами мужику.
- Послушай-ка, дружок - домой хочешь? Ну?.. Вижу, что хочешь. Ну-ну, сообразил, хочешь домой? Сейчас отпущу. Во-он, видишь того селезня посреди синего моря? Ну, соображай быстее. Согласен? Вытащишь мне его на берег и - гуляй Вася!
- Я не Вася. - мужик недоверчиво покосился сначала на сержанта, потом на "селезня", потом на воронок. Дурацкая улыбка так и не сползала с его помятого лица, отчего вид его казался еще более зловещим, чем он был от природы. - А бутылку назад отдашь?
- Че-во-о? А ну, залазь обратно в луноход! Ишь ты, рвань паршивая, еще условия мне ставить!
- Да ладно, ладно, уж и пошутить нельзя... Согласный я, начальник! - приземистый широкоплечий мужик крупным шагом направился к луже, опасаясь, что милиционер передумает и пошлет вместо него кого-нибудь из оставшихся в машине. Зеваки и прохожие, которых становилось все больше и больше, сначала подбадривали долговязого, посмеивались над блюстителями порядка. Но теперь все зрители притихли, чуя приближение развязки этого бесплатного спектакля.
Долговязый, ощутив недоброе, тоже замер. Шлеп, шлеп, шлеп - мужик, вытянув перед собой свои толстые красные руки, как слепой, медленно входил в лужу. Парень несколько раз испуганно оглянулся на толпу, ища поддержку у зрителей. Потом он, не зная, что делать, осторожно попятился в сторону противоположного берега. По пути он нагибался, обшаривая дно руками. При этом "селезень" уходил под воду с головой, но тут же выпрямлялся, выплевывая изо-рта глинястую жижу, и, не сводя ненавидящих глаз с мужика, потом опять пятился.
- Да шо ты, дурашка, не боись, не боись... нашептывал мужик, то сгибая, то растопыривая над водой свои волосатые пальцы.
- Ага, докрякался, недоносок! Ишь, заходил, занырял, икру мечет. Сейчас Николаич тебя и выкрутит и высушит. - засмеялся Сергей, прикуривая то и дело гаснущую сигарету. В это время парень нашарил-таки на загустевшем дне лужи обломок кирпича и теперь поднял его над головой, не сводя налитых кровью глаз с мужика. Мужик уже стоял в двух метрах от него, растопырив руки, словно клешни.
- Сволочь! Шестерка! Подойдешь ближе - башку расшибу! - парень резко замахнулся кирпичом. Коренастый остановился.
- Да ты шо! Не боись. Да шоб я мусорам человека сдал! Да ни за что, да ни в жисть. Вот им теперича! - и мужик, полуобернувшись к милиционерам, помахал им огромным заскорузлым кукишем...
Бобик постоял еще минут десять, поджидая говоривших о чем-то посреди лужи мужика и парня. Уже с полсотни людей, собравшихся на берегу, открыто смеялись над милиционерами. Долговязый парень и коренастый мужик обнялись и запели:
- Из-за о-острова на стре-ежень...
- Ну попадетесь вы мне, гады, - убью! - сплюнул сквозь зубы сержант. - Поехали!..
Двигатель хрюкнул, и машина, окатываемая смехом толпы, не спеша скрылась за ближайшей девятиэтажкой. Потом круто развернулась и остановилась за углом...