…Старые качели радостно скрипнули. Света устроилась поудобнее, чтобы не упасть, и, обхватив руками колени, стала разглядывать разноцветные окна окрестных домов. Это было ее любимое занятие. Качаться и смотреть, как загорается свет, и темные глаза девятиэтажек неожиданно становятся желтыми, оранжевыми или светло-зелеными. Она вообще любила гулять по вечерам. Хотя бы потому, что когда на двор опускалась темнота, качели становились свободными.
В конце концов, вся наша жизнь – это и есть качели. Вперед-назад, вверх-вниз… Мы все время куда-то летим. Просто кто-то качается на детских несмазанных качелях во дворе, а кто-то – на взрослых качелях бизнеса и личных неурядиц. Света знала это лучше, чем кто-либо другой. Только вот сказать не могла. Какая-то страшная болезнь, живущая в ее молодом теле, сковывала язык. Света все понимала, но не говорила. Она ходила вразвалочку, смешно подворачивая под себя ноги. И всегда улыбалась. Сколько ей было лет – точно не знал никто. Разве что, Светина мама. Та самая женщина, которая проходила по двору утром и вечером с вечно тяжелыми авоськами в руках. Она любила младшего сына -студента и терпела больную дочь. Иногда покупала ей дешевые, но нарядные вещи и даже водила в парикмахерскую. Дальше ее родительская забота не шла. Нужно было обеспечить сыну достойное будущее, а не возиться с полупомешанной девчонкой.
Света чувствовала, что не нужна матери. Поэтому и любила смотреть в чужие окна. Особенно, когда в них не были задернуты шторы. И тем более, когда уютно скрипели качели. Скрип-скрип – Света повернулась направо. На полуосвещенном балконе третьего этажа целовалась парочка. Скрип-скрип – на пятом этаже женщина демонстрировала мужу новое платье. Скрип-скрип – на шестом этаже клеили обои. Света наслаждалась.
Она мало помнила о своем прошлом. Светина память состояла из ярких картинок, какие бывают в больших детских книжках. Вот она бегает по двору с маленькой собачкой на руках. Так хотелось принести ее домой, но мама не разрешила… А вот Света идет по двору в новеньком черном бархатном платье. Она заглядывала тогда в окна каждой машины – уж очень приятно было видеть свое похорошевшее отражение. Навстречу ей шел мальчик лет пятнадцати. Свете нравились его добрые глаза. Она улыбнулась и протянула к нему руки, но он почему-то отскочил в сторону. Было обидно, но не настолько, чтобы портить себе настроение на весь день. Еще одна картинка – Света здоровается за руку с девочкой из соседнего подъезда. Та весело смеется и говорит: «Привет!» Света пытается ответить, но получается только какое-то странное мычание… Потом – она видит эту девочку в компании с молодым человеком. Света замечает их сияющие глаза и радостно хлопает в ладоши. Она понимает, что девочка выросла и скоро выйдет замуж. И Свете ужасно хочется посмотреть на ее свадьбу. Потому что она прекрасно знает, что своей собственной свадьбы у нее не будет никогда.
…Скрип-скрип… Старые качели уютно рассекали темноту. Света по-прежнему смотрела в чужие окна. Неожиданно скрип прекратился. Света вздрогнула и обернулась. Рядом с качелями стоял маленький мальчик. Он плакал.
- Мои родители разводятся, - сказал он сквозь слезы. – Я из дому убежал.
Что значит «разводиться»? Наверное, что-то плохое… Света протянула ребенку руку. Он забрался на качели и сел рядом с ней. Ее удивило, что мальчик не отшатнулся, когда она погладила его по голове. И еще больше удивило, что он не хотел смотреть вместе с ней в окна. Ах да, «убежал из дому…» Совсем убежал?
Качели, словно почувствовав новую тяжесть, перестали скрипеть. Они легко поднимались немного вверх, и также легко опускались вниз. Света откинула со лба спутанные волосы и облокотилась на деревянную спинку сидения. Она смотрела на мальчика. Мальчик тихо плакал.
- Если они разойдутся, я насовсем уйду. Будут меня искать, и помирятся, - наконец сказал он. Света кивнула. Ей показалось, что это очень хорошая идея. Ее родители тоже всегда мирились, когда что-то случалось с ней или с братом. Правда, отца Света уже почти не помнила. Он умер. Но давно или недавно – Света точно не знала. У нее вообще были весьма отдаленные представления о времени. Она знала только, что были похороны, мама, брат и она, все в черном, шли по дороге куда-то вниз, за красным ящиком, в котором лежал отец. Его глаза были закрыты. Мама плакала. Света тоже. Она чувствовала, что больше никогда его не увидит.
Почему-то ужасно захотелось рассказать все это сидящему напротив мальчику. Но Света молчала – знала, что все равно ничего не получится. Она еще раз погладила мальчика по голове. Тот громко всхлипнул.
Бам-с! Где-то в темноте разбилось стекло. Мальчик резко обернулся и тихо прошептал: «Не у нас.» Света проследила за его взглядом. Пятый этаж. Освещенные окна. Мужчина и женщина стоят друг против друга, упершись руками в бока. Похоже, о чем-то спорят. Мужчина подходит к шкафу и вытаскивает оттуда вещи. Женщина приносит откуда-то чемодан. Света отводит глаза. Страшно смотреть в это окно. Еще страшнее – видеть заплаканные глаза сидящего рядом мальчика.
- Света! Света! – разрезает тишину голос светиной мамы. Она всегда зовет дочь домой, выходя на балкон. Света торопливо встает и пожимает мальчику руку. Он улыбается. Она тоже. Она показывает ему на окна и на качели. Он понимает ее без слов.
- Хорошо, я тоже пойду.
Света радостно кивает головой и идет к подъезду. Уже у самых дверей она поднимает голову и видит в окне пятого этажа обнимающихся мужчину и женщину. На душе становится как-то неожиданно светло. Света оборачивается и видит пустые качели. Они еще раскачиваются, уютно поскрипывая в темноте. Мальчик бежит домой. Света в последний раз машет ему рукой. Ей тоже пора. Но завтра она вернется, чтобы снова смотреть на яркие окна и раскачиваться на старых качелях. Ведь, в конце концов, вся наша жизнь – это и есть бесконечные полеты вверх-вниз…
2003