Когда его похоронили, а потом и помянули малым составом, двинул я к дому. Небо чистое было, словно вымытое, вечерняя синь насыщенная, но негустая, прозрачная, и первые звёзды блестели, точно повисшие капли. Вспомнилось, как однажды за завтраком он показывал свои фотографии.
– Это неинтересно, это неинтересно, – говорил он, выбирая какой-нибудь снимок. Я глядел, как утренним солнцем за окном подсвечивается роса на листьях винограда, а сам пребывал в нетерпении. Давно бы выехали. Ну, сколько можно, когда же, в конце концов? Его медлительность выводила из себя. Потом несколько дней к ряду в памяти всплывала картина: низкое утреннее солнце и звёзды на кончиках виноградных листьев.