Или "Мемуары перворазника"
Небо над аэропортом «Манский» огромное, открытое. Кучевые облака то громоздятся друг на друга, то расступаются, обнажая прозрачную синь. Ветер хлопает флагом и надувает полосатый рукав.
Мы, так называемые «перворазники», сидим на траве и ждем. Кажется, после трехчасового инструктажа и наземной подготовки готовы ко всему.
И вот, наконец, в мегафон называют наши фамилии. Идем к линии старта и становимся напротив уложенных парашютов. Сверху на рюкзаках каски.
В эту минуту я словно просыпаюсь отрезкого толчка. Не может быть! Это я стою рядом с уложенным парашютом, а за моей спиной метрах в десяти готовится к взлету потрепанный Ан-2?! Я же трусиха и домоседка. Мать… двоих малолетних детей! Это я ли всерьёз собралась прыгать с самолета?! Я же никогда не то, что экстремалкой, даже спортсменкой не была. А вот стою тут, на взлетной полосе, и рядом мои родные братья, добрые молодцы Димка и Колька, которых я же сюда и притащила. И Таня, веселая и смелая колькина жена. И ведь нет никакой необходимости так рискованно развлекаться. Есть множество более безопасных способов убить свободное время. Это трижды глупо, бессмысленно и безответственно - шепчет возмущенное благоразумие. Нет, конечно, отказаться от прыжка можно на любом этапе, насильно никто не выпихнет из самолета, но перед братьями будет стыдно, да и перед собой тоже. Вдобавок мысль о том, что из-за меня могут погибнуть или покалечиться близкие люди почему-то возникла только сейчас. О том, что дети сиротами останутся, тоже вдруг подумалось при взгляде на парашют. И вообще о себе я неожиданно стала думать в прошедшем времени и в третьем лице...
Мечта прыгнуть с парашютом у меня появилась давно. Может, еще в детстве. Есть ли люди которые не смотрят на небо и не мечтают о полетах? Но страх перед падением всегда был сильнее. Несколько лет я таскала в сумке визитку аэроклуба, и не решалась позвонить. Годы шли. Небо как и миллионы лет до меня оставалось на месте,иногда снилось и напоминало о себе. И вот подошел мой очередной день рождения, тридцать первый. Это пошло и банально. Я боюсь старости: немощи, болезней, конца всех надежд. И в дни именин я стала особенно склонна к депрессии и философии. Ощущение быстротечности жизни накатывает перед каждой датой все резче. Стало скучно жить. Дни похожи один на другой. Радужные детские мечты полопались, как мыльные пузыри. Одни серые будни. И я - серое пятно. Всю жизнь чего-то жду и всего боюсь. Я даже не знаю, на что способна. Пройдет еще пара десятков лет и мне останется только артрит, гипертония, да старческое слабоумие. Мне необходимо было проверить, как я поведу себя в стрессовой ситуации, смогу ли владеть собой. Просто нужна какая-то встряска. Тут точно не будет скучно. Вот мои мотивы. У остальных, стоящих рядом со мной, были, конечно же, свои.Таня занимается дайвингом, катается на сноуборде, и парашютизм должен занять место в этом списке. У Димки несколько друзей прыгали, и он не хочет им уступать, даже взял с собой камеру (что запрещено!)чтобы запечатлеть это историческое событие. Колька вообще не хотел прыгать, но раз уж все мы собрались...
Последним гвоздем в крышку гроба моих сомнений по поводу прыжка стало оповещение об отключении в городе воды на все выходные. То есть дома делать абсолютно нечего.
Уговорить братьев отметить день рождения в небе не составило труда. Может, сказался авторитет старшей сестры и привычка с детства держаться вместе. А вот из друзей никто не согласился, даже самые, на мой взгляд, безбашенные отказались. Я удивилась, сколько людей боятся высоты.
И вот я в одном шаге от осуществления своей мечты. По правде мне самой до смерти страшно, но желание испытать ощущение от шага в пустоту пересилило даже инстинкт самосохранения. Я нашла сайт нашего аэроклуба, все разузнала и с удвоенной энергией принялась готовить всех к этому мероприятию. Когда остался только финансовой вопрос, решили что и это преодолимо и несущественно.
Я часто видела этот шаг во сне, жадно слушала рассказы тех, кто уже прыгал, раз за разом просматривала ролики с прыжками. В общем, мысленно я уже совершила несколько сотен прыжков.
Теперь смутным воспоминание становится то, как мы торопились и безнадежно опаздывали на инструктаж, застряв в пробке, как писали заявление и расписку в том, что не страдаем эпилепсией, психическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями, предупреждены об опасности и повышенным риске, и что авиаспортклуб не несет ответственности за возможные увечья и травмы. Еще раз нам рассказали, что делать при приземлении на деревья, высоковольтные провода, строения, зацеплении за самолет (были и такие случаи в истории парашютизма), приземлении на купол другого парашютиста, обрыве более четырех строп, случайном открытии второго парашюта, и прочее, и прочее.
К каждому перворазнику подходит инструктор или кто-нибудь из спортсменов и помогает надеть парашют. Я просовываю руки в потертые лямки и тут же чуть не падаю наземь от тяжести снаряжения. Двадцать с лишним килограмм для меня очень ощутимый груз. Приходится наклониться, взвалив на горб неподъемный для меня рюкзак, пока на мне застегивают карабины и затягивают ремни. Когда спереди пристегнули увесистую запаску, равновесие стало держать проще и стоять легче. Туго затянутые ремни подтянули и мою весьма размякшую силу духа. Все мы нервничаем, но перекидываемся шутками по поводу внешнего вида друг друга. Застегнули каски. К каждому парашютисту подошел другой инструктор и тщательно проверил все крепления и ремни. Наверное, у них, привыкших к небу, так принято: каждому новичку было сказано теплое напутственное слово, спокойно, отечески. Никто из опытных не смотрит на нас, перворазников, с высока. Все они собраны, уверенны, стараются развеселить. Все они чем-то неуловимо похожи на птиц. Может то, что мы сейчас говорим и слышим, последнее в нашей жизни, мелькнуло в голове. Я сказала это вслух, и инструктор глянул на меня с испугом. Что мелешь-то? Сколько человек прыгало, все нормально. Парашюты этой системы самые безотказные.
Нас разделили на тройки. Первым будет прыгать самый крупный и тяжелый, последним самый легкий. Я вторая с конца в последней тройке.
Все готовы, пора идти в самолет. С такой ношей каждый шаг дается с трудом. (Как космонавты! Прощай, Земля!) Бедный мой скелет стонет и грозит рассыпаться. Димка сзади подтолкнул вверх мой рюкзак и помог забраться в салон самолета.
Рассаживаемся по правому и левому борту. Сидеть неудобно и тесно. Инструктор пристегивает карабины наших основных парашютов к тросу. Разгон. Тряска. Травы и венчики полевых цветов за стеклом иллюминатора гнутся к земле. Взлетаем. Быстро набираем высоту. Предметы очень скоро становятся маленькими, а земля превращается в карту. Инструктор внимательно следит за реакцией каждого на взлет. Видимо, бывали случаи истерики. Потом протискивается по салону и включает каждому страховочные приборы на запасном парашюте. Если что-то случится с основным, а парашютист растеряется или потеряет сознание, этот прибор автоматически откроет запасной на высоте 300 метров над землей.
Самолет ложится на боевой курс. Раздается два звуковых сигнала, вспыхивает табло. Инструктор открывает дверь - в салон врывается ветер – и показывает пальцем на первую тройку. Они встают. Резкий, пронзительный одиночный сигнал – «Первый пошел!» - парни из первой тройки один за другим исчезают за обрезом двери. Ушел из самолета Колька, не дрогнув мускулом, как опытный генерал в форме защитного цвета и своих новых берцах, купленных специально к сегодняшнему дню. Девушка из второй тройки оступилась и ударилась рюкзаком о борт самолета.
Становится еще страшнее. Что там стало с ними? Целы ли?
Самолет накреняется, делая разворот. Готовится следующая тройка. Ушла Таня. Немного бледная, но шагнула без промедления. На наземной подготовке мы прыгали с тренировочного самолета (там высота была 1 метр, а не 800!). Затем прыгали с деревянного трамплина с 1,5 и 2-х метров. Потом прыгали с вышки высотой с пятиэтажный дом. Танька тогда испугалась, и инструктор ее минут пять не мог заставить прыгнуть. А внизу толпа аплодировала и скандировала: «Та-ня!Та-ня!».
Встает Димка. Мы с ним в последней тройке и следующая очередь моя. Самолет опять накренился, и у меня нет сил преодолеть инерцию и встать. Инструктор испытующе смотрит на меня. Я должна подняться. Димка на последок оглянулся. Напряженное лицо вдруг просияло улыбкой. В следующую секунду он шагнул в бескрайний пятый океан.
Мне захотелось плакать от страха, как в детстве. Инструктор улыбается мне, что-то говорит, но его голос гаснет в шуме двигателя. Руки на грудь, на левую лямку. Левая нога на краю, полусогнута, пригнуться, чтоб не удариться головой, толкнуться правой ногой энергично, чтоб перешагнуть воздушный поток у борта.... Господи-и-и! Страшно-то как!!!
Я падаю под самолет с огромной скоростью и чувствую, как высвобождаются за моей спиной стропы. Успеваю подумать, что это противоестественно для человека выходить на ходу из самолета. А еще о том, как прыгнет та, последняя, совсем мелкая девушка в красном костюме, которая так беспомощно болталась на тренажере.
Через миг рывок, и я, ощутив телом лямки и карабины, повисла в воздухе.
Нам говорили, что за эти три секунды, пока купол наполняется воздухом, мы успеем пролететь восемьдесят метров. Шок от свободного падения быстро кончился, и я с удивлением обнаружила, что нахожусь в трезвом уме и памяти. Итак, сначала нужно убедиться, что парашют в порядке. Ага! Голову поднять не могу. За моей шеей стропы скрутились в косицу. Когда успели? Значит, я кувыркалась, когда падала. Обстоятельство меня не испугало. Нам говорили об этом. Надо подождать пока они раскрутятся сами. В детстве мы часто так закручивались на веревочных качелях, а потом с хохотом крутились в обратную сторону. Сделав пять оборотов вокруг своей оси, я почувствовала, что свободна и могу оглядеться. Какая же красота кругом! Я среди облаков. Светит солнце. Подо мной охрененная высота, цветные квадратики полей, по которым плывут тени от облаков. Аэродром с листок блокнота. Ленточка реки. Двухместный самолет на земле не больше комара на полу, тонкая нить шоссе, на ней точки автомобилей. Крохотный крест и стрелка – место посадки. Ужас и восторг! А с другой стороны не так уж это и высоко. Спортсмены же прыгают с двух и четырех тысяч. Невозможно представить.
Я подняла глаза на купол. Все в порядке. Грязно белый (интересно, их стирают?), расшитый на квадраты купол был цел. В круглое отверстие посередине виден кусочек неба. От каждого из четырех свободных концов к куполу тянется по семь тонких строп. Я попыталась поудобнее устроиться в подвесной системе. Широкие ремни кое-где давили. Глянула еще раз вниз. Ма-ма! Пожалуй, и так сойдет. Лучше не ёрзать на такой высоте.
Теперь можно отключить страхующий прибор, чтоб нечаянно не открылся запасной парашют. Аккуратно вытаскиваю красную стропичку. Что дальше? «Установить голосовой контакт с другими парашютистами». А где они? Далеко внизу вижу купола своих товарищей. Кто под ними естественно не видно. Для порядка крикнула: «Димка-а!..». Одиноким писком прозвучал мой голос над необъятной землей. Меня окружал воздух и тишина. Мягкая, ватная тишина. Даже самолет удалялся беззвучно. Ведь звуковым волнам не от чего отражаться, все предметы далеко. Мне почти не было страшно. То есть ужас, конечно, был, но я к нему уже привыкла. Ничего нового не было. Все идет по плану, как говорили. Вот только ветром меня уносит в сторону от места посадки и раскачивает как на качелях. Немного затошнило. Меня и во дворе-то на качелях всегда укачивало.
Ремни держат надежно. Я посмотрела на свои ноги, которые болтались над лоскутами полей, дорогами и лесами. Не слетели бы кроссовки. Нужно развернуть парашют против ветра, чтобы замедлить движение. Нашла над головой красные бобышки строп управления и развернула купол. Земля медленно приближалась. Я стала слышать с земли голос инструктора в мегафоне: «Приготовиться к посадке. Ноги вместе! Ноги вместе!». Что-то рановато мне готовиться. Наверное, это другим кричат. Но тут внезапно вместо карты низу я стала различать отдельные предметы, они резко стали становиться объемными и земля начала стремительно нестись мне навстречу. Копны, кусты, трава…
Я летела спиной вперед. Приземляться таким образом не стоило. Хорошо, что нас научили на наземной подготовке разворачиваться, сделала это за несколько секунд до приземления. Теперь главное ноги вместе чтоб не сломать. «Ноги вместе полусогнуты, стопы параллельно земле, руки высоко на стропах. Земли касаться двумя ногами сразу»…
Близко…Контакт!..Бац! .. Тело сотрясается от удара о планету. В первую секунду я ощутимо стукнулась ногами, боком и каской, но в следующий момент я поняла, что цела, и это главное. Нагрузка при приземлении, как при прыжке с высоты своего роста.
В ту же секунду порыв ветра превратил мой купол в парус, и меня потащило по земле. Ага, об этом тоже говорили. Нужно подтянуть нижнюю стропу и погасить купол. Это оказалось не так просто. Я изо всех сил тянула к себе парашют ( площадь которого, как нам сказали, восемьдесят квадратных метров), перехватывая стропу, тонкую веревку, вроде тех, на которых сушат белье, то правой, то левой рукой. Но купол, как большая вредная собака на поводке, упрямо тащил меня по полю. Я сжимала губы, материлась и продолжала ехать на боку и тянуть на себя парашют. Есть. Погас, наконец, гад. Мертвой тряпкой лег на траву.
Я встаю. Кофта и джинсы выпачканы в земле. Печет солнце. Трещит саранча. Далеко меня унесло. Аэродрома не видно, но направление я знаю. Так. Теперь отстегнуть это барахло, собрать стропы бесконечной петлей, и сложить все в сумку. Собрала еще трясущимися от напряжения руками ворох тряпок, веревок и железок. Попробовала поднять. Тяжеловатый баул получился. Еще и маленький в придачу: запасной, непригодившийся, парашют. Прошагав минут десять по полю с несколькими передышками вижу, что мне на помощь спешат муж и семилетний сын. Ура! Я на земле! Цела! И меня встречают. Ведь теперь, на земле, кажется, что самое трудное притащить парашют обратно. Муж помог освободиться от шлема и взял сумку. Сзади кряхтел Артем с запасным парашютом.
Я это сделала, блин!
Сбылась мечта идиотки!
Изменилась ли я? Изменилось ли мое восприятие мира? Скорее всего, не так значительно, как я ожидала. Но ощущение, что я могу сделать шаг с самолета, что я в принципе способна найти в себе решимость преодолеть страх и шаблоны серого существования, наполняло меня гордостью и уверенностью в том, что я все-все теперь смогу.
P.S. Начинаю подготовку к экспедиции в Гималаи