Если бы Я только знал...что тогда..?
1) Неожиданно стало холодно. Потемнело. Необъяснимым образом меня окутало легким белым свечением, примерно, два метра в диаметре. Проделав несколько шагов, от бессилья я рухнул на колени.
Закрыл глаза.
Под ногами каменный пол. Холодно. Темно, но не страшно. Может это сопли, а возможно из носа тонкой струйкой потекла кровь. Правой рукой я сначала снял со лба пот, а затем внешней стороной ладони жидкость под носом.
Открыл глаза.
Свечение прошло. Я вытер руку о штанину и, встав на четвереньки, попытался подняться. Ноги как будто обмякли. Медленно сев, я достал из рюкзака свитер, осознавание моей слабости навело на мысль, что лучше поспать, чем двигаться неизвестно куда, умирая от усталости.
2) Телефонный звонок будит меня, оповещает о том, что я спал и видел сон. Пока я собираю осколки воспоминаний, телефон замолкает. Я даже и не собирался вставать. В голове шум, в теле озноб, словно я спал на каменном полу, да еще и при сквозняке. Непреодолимое желание курить. Минут пять шарю в тумбочке в поисках сигареты, не нахожу. Наверное, кончились. Наткнувшись на часы, не смотрю на время и сразу убираю их еще глубже. Сегодня мой выходной – утихомириваю свое любопытство. Только сейчас до меня доходит, что я весь в холодном поту.
3) Ванная. Светло-синяя. Холодная. Напоминает об одиночестве, когда натыкаюсь взглядом на одинокую зубную щетку, одно мыло, один шампунь, одно полотенце, один халат, все в единственном экземпляре. А ведь было и иначе. Даже в зеркале я один. Уронив мыло, я нахожу, прилипший к ванной, длинный рыжий волос и слезы выступают на глазах, но я сильнее этого и потому усилием воли затягиваю их назад. Я даже не могу вспомнить ее лица. Не могу вспомнить ощущения от прикосновения к ее лицу. Ничего. Она ушла и забрала все с собой. Даже воспоминания.
4) Выпил таблетку, заснул, проснулся, выпил таблетку, поел, выпил таблетку, поел, выпил таблетку, сделал укол, заснул. И ни одна таблетка, ни один укол ничего не меняет.
С этой строки начинаю писать уже не «Я», а «Я, который 100% умрет и довольно скоро». Если даже каждый, кто родился, понимает однажды, что рано или поздно его жизнь закончится, то я уверен, что умру в ближайшее время на тысячу и один процент. На самом деле я преувеличиваю. Времени не так мало, шаги навстречу вечного сна будут долгими и мучительными.
Незаметно подкравшийся, выпрыгнувший из-за темного угла он поймал меня в свои клешни и теперь уже поздно метаться. Рак желудка лечится только на ранней стадии. А когда ты куришь, чтобы занять себя чем-то, частенько выпиваешь и в среднем трижды в день занимаешься сексом, ранняя стадия проходит совершенно незаметно, просто однажды ты уже не можешь поглощать пищу и все.
5) Боль порой бывает такая, что сравнить можно разве что с процедурой опускания кисти в банку с кислотой. Кисть опускают где-то на половину, а затем резко выдергивают и дают кислоте стечь на предплечье, почти до локтя, сжигая плоть, оставляя ожоги финальной степени повсюду. То же самое по ощущениям и у меня, только в желудке. Открывай, закрывай глаза – результат не меняется. Реальность очевидна и невыносима. Попытка прибегнуть к легким наркотикам позволила мне оценить лишь еще более ужасные состояния после того, как эффект проходит. А сильные, полностью вырубающие мозги препараты нужны большие деньги, которых у меня, как не было, так и нет. На мое «прожиточный минимум» пособие, особо не разживешься наркотой.
Мысли о самоубийстве привели меня на высокую крышу. Я долго ходил по самому краю то взад то, вперед не решаясь прыгнуть, честно сказать, особого желания не возникало, скорее легкая эйфория от самого происходящего не пускала в мою голову желание умереть. Наконец, тело пробила адская боль из живота и я, в полуобморочном состоянии, рухнул обратно на крышу. В этот момент я понял, что смерть пока не готова меня принять, а посему надо что-то делать, как-то жить, надеяться на кирпичи с верхних этажей недостроенных зданий или на какого-нибудь психа с пистолетом, который забежит именно в тот магазин, куда я обычно хожу. Я обязательно попытаюсь ему воспрепятствовать, быть может, он меня застрелит, а может, как обычно бывает с людьми, отчаявшимися до полного безрассудства, я возьму над ним вверх и снова останусь в живых.
Но психи сейчас не в моде...
6) Религии предлагали мне бесчисленное количество различных молитв, медитаций, мантр, сутр и тому подобного. У меня просили денег за свое спасение, мне предлагали деньги и жилье в монастырях последней надежды. Несколько раз я попадал на собрания сектантов, но каждый раз не досиживал и до середины. Максимум помощи от всего что я перепробовал, был временный эффект потери физических ощущений от некоторых медитаций разученных в каком-то монастыре. Я просто не мог постоянно находиться в таком состоянии, слишком непривычно и не свойственно мне часами сидеть, перебирая бусинки и бубня под нос не о чем не говорящие мне фразы и предложения.
Постепенно ухудшалась память, иногда я забывал принять таблетки, иногда пойти на медитацию, часто пропадал сон. День стал длиться невыносимо долго, я не смыкал глаз по тридцать, тридцать пять часов подряд, иногда больше. Я практически перестал спать. В голову начали лезть мысль обо всем подряд, о чем я еще мог вспомнить. Конец света, появилось такое чувство, что он уже давно прошел, я думал о любви, которой у меня никогда не было, потому что я просто-напросто о ней забыл. О своем желудке я думал меньше всего, но в эти короткие мгновения я старался думать о нем хорошо, гладил его мысленно и просил прощения. Который сейчас день, месяц, год, сколько время, все это меня уже не беспокоило. Я выбросил часы, отключил телевизор, перестал платить за антенну, закрыл все окна и завесил все щели, откуда проникал в комнаты свет, всевозможными тряпками. Наступило мое собственное царство тьмы. Мой личный апокалипсис. В этот момент я понял, скорее даже осознал, что подошло время стать честным с самим собой...
7) Я тщательно подобрал позу, в которой было удобно находиться длительное время. Я сел на пятки, выпрямив при этом спину настолько, насколько позволяла мое увядающее голодное тело. Внезапно в голове прояснилось. Теперь я чувствовал, что во рту не хватает нескольких зубов, вся кожа на моем теле сухая, потрескавшаяся и безжизненная. Закрыл глаза. Увидев себя со стороны как пучок света, белого цвета снаружи и изломанного красноватого, в некоторых местах почти черного цвета внутри, там, где находилось непосредственно мое тело, я отметил несколько наиболее безжизненных, поврежденных зон. Весь район живота, спина, кисти, ступни – все как будто было раздавлено прессом, но совсем черной была зона желудка. Некоторое время я разглядывал свечение со стороны и ни о чем не задумывался, но когда включился почти не пострадавший мозг, меня словно выкинуло в реальность, обратно в тело, на которое я только что смотрел.
8) Боль присутствовала в каждом втором сантиметре моего тела. Я открыл глаза и моментально закрыл их. Яркий свет, наполнивший комнату, воткнул в них свою шпагу. Спустя неопределенное время я понял, что закрытые глаза не ощущают свет снаружи, и я попробовал еще раз открыть их. Показалось, что свет стал еще ярче, но я убедил себя в том, что сейчас важнее всего было бы открыть глаза. Медленно, миллиметр за миллиметром я приподнимал веки и спустя время зрачки привыкли к неизвестному молочному свечению.
Я также сидел на пятках, но уже не так ровно, мышцы спины утомились и согнули ее. Посмотрев по сторонам, я не обнаружил ровным счетом ничего, кроме бесконечно белого света льющегося, как мне показалось, из самого себя. Я попытался встать, но когда выпрямлял ногу, она то и дело проваливалась вглубь бесконечной белизны ровно настолько, чтобы я оставался на том же уровне.
По прошествии неизвестного количества времени, я ощутил на правом плече чью-то руку, при чем ощущения были, как если бы это была моя рука. Голова непроизвольно повернулась, и я увидел его.
9) Среднего роста, трудно сказать из моего положения точно, примерно метр семьдесят пять, может быть, метр восемьдесят, не больше. Лысый, худощавый, аккуратно выстриженные усы, переходящие в среднего размера бороду. Глаза «отлитые» из стекла и не выражающие ничего из того, что обычно могут выражать человеческие глаза. Тонкий нос, но не острый, а скорее изящный, тонкий ровно настолько, чтобы не портить лица.
Мужчина! – мысленно обрадовался я. В этот момент мне показалось, что он знает, о чем я думаю, хотя внешне это никак не проявилось. Нельзя сказать, что он неземной, идеальный или сверх-красивый, отнюдь, он странно серый и обычный, приземленный. Он сделал несколько беззвучных шагов и встал прямо передо мной. Тишина в этом пространстве нарушалась только моими мыслями, даже дыхание было бесконечно тихим, неслышным. Он руками предложил мне встать и как не странно я медленно вставал. Я поднялся и, выпрямившись, увидел, что мы с ним почти одного роста, разве что на самую малость я оказался ниже. Заглянув в его глаза, я не наткнулся ни на какой даже намек на жизнь, хотя он часто моргал. Он просто стоял в полуметре от меня, может, чуть ближе, не издавая ни звука. Правая рука плавно поднялась и поплыла в мою сторону, все его тело подплыло ближе ко мне. Медленно, очень медленно он тянул свою руку к моему животу, но я почувствовал ее тяжесть еще задолго до соприкосновения. Вот еще немного безмолвного ожидания и рука прижалась к моему телу. В ту же секунду я снова увидел себя со стороны, но не как пучок света, а как просвеченный рентгеновскими лучами, показывающими еще и внутренние органы. Он остался таким же, как и раньше, черный строгий костюм и бесцветный галстук, вернее он имел цвет, но описать его я не в силах, наверное, в нем были сразу все цвета и черные, как ночь туфли, сильно контрастирующие с окружающей белизной в отличие от просто черного гармонично вписывающегося костюма. Его рука все также лежит на моем животе, и я ощущаю ее как частицу себя. Со стороны мне отчетливо видно, как рука проходит сквозь кожу и погружается во внутренние органы, а точнее напрямую в мой черный прогнивший желудок. Точно также как он сейчас ковыряется у меня в желудке, я когда-то чистил ватной палочкой уши. Он начал чистить мой желудок, отковыривая всю черноту и гниль с его стенок сантиметр за сантиметром, никуда не спеша, методочиво, как будто занимается этим каждый день и знает все хитрости. Желудок стал другого, живого цвета, начал облагораживаться, как увядший сад, за который снова взялись чуткие руки садовника, заполнятся здоровым желудочным соком, в стенках забурлила здоровая кровь. Вслед за желудком весь организм словно очнулся от спячки, ожил, стало легко, как не было уже давно, прошла боль, улетучились мысли, больше уже ничто не беспокоило.
Лишь одна мысль, пробегая мимо, все же притормозила и заявила:
«Действительно. Все так хорошо. Но это сон и проснуться уже, наверное, не получится...»
10) И я уже больше не проснулся. Только через полторы недели нашли мое тело у меня же в квартире и долго-долго пытались выяснить причину смерти.
Такой здоровый молодой человек – восклицали они.
Если бы они только знали...
Если бы я только знал...