Взлетают и опускаются руки. Сталкиваются друг с другом мечи, топоры, щиты. Трещат, ломаясь, кости. Кричат и падают воины.
Мы сражаемся за наш город.
Бой идёт уже на улицах.
Враг силён – он давно готовился к этому дню.
А мы…
Нас, воинов, не послушали. Не поверили. Обычная история, каких много. Как же – ведь Тарнгет наш союзник вернейший! Чтоб он да предал?!
Мы говорили: где бумаги о союзе с нами, которые он подписал? Где записано, что ни Тарнгет на нас не нападёт, ни мы на него?
А нет их, этих бумаг! И не было никогда. Всё, что имели городские набольшие – невнятное бурчание одного из советников Тарнгета в ответ на вопрос: «Так мы – друзья?» Дело было на каком-то из пиров в честь… не помню, в честь чего или кого, да и не в этом суть. Приглашали-то самого Тарнгета, да он не пришёл – этого прислал вместо себя. Короче, наши мудрецы сочли, что дело сделано - нам сказали «да». И успокоились.
А о том, что лет так пять назад они же этого самого Тарнгета решили с позором из города выгнать – предпочли забыть. Чтобы жилось спокойнее.
Только вот он – помнил. Такие не забывают. Простить – простить могут. Но не забудут.
А тут и о прощении речи быть не может. Тарнгета облыжно обвинили – мол, девушку обесчестил. Хотя это не он, и все знали, кто виноват. Но молчали. Никому не хотелось отправиться вон вместо Тарнгета, указав перед этим на сына главы гильдии торговцев.
И вот Тарнгет вернулся. Надо отдать ему должное – он сумел высоко подняться за эти годы.
И будь это не его войско на наших улицах, я был бы рад поднять кубок вина в его честь и за его здоровье. Воин, каких мало. И притом – не такой, который за спиной сделает подлость, или попросту ударит в эту самую спину в бою. Все в городе знали – если Тарнгет сказал «да», то это значит именно «да», а если «нет» - то «нет». С него даже обещаний не требовали, как с других, если речь о важном деле шла – зачем?
Ясное дело, это не всем по нутру было. Особенно нашим набольшим – вот и указали ему на городские ворота, едва случай удобный подвернулся. Покарать так, как у нас карают за бесчестие не решились – понимали, что добра не будет. А выгнать – выгнали. Хотя… нет, не выгнали, всё же. Он сам ушёл – не захотел унижаться, доказывая свою правоту.
А мы остались. Хотя у многих чесалось уйти вслед за Тарнгетом – после такого-то! Но… кто-то передумал из-за денег – воинам город всегда платил хорошо. Кто-то – потому, что боялся сниматься с насиженного места, боялся, что где-то там ему снова придётся доказывать всё заново. У кого-то – жена, дети, куда тут пойдёшь?
Были и такие, которые остались потому, что считали: они служат не набольшим, а городу. Я – одни из них.
Помню, ещё когда Тарнгет был среди нас, я, юнец, отчаянно стремился стать таким, как он. Даже движения копировал, походку… смешно сейчас об этом вспоминать. Но юношеская восторженность и преклонение, вся эта шелуха, ушли – а суть осталась. Поступать по чести, держать слово, не шагать по трупам.
Однако сейчас я забыл о былом почитании Тарнгета. Он – враг моего города. Мой враг. Врага надо победить…
А мы продолжаем отступать. Нас теснят к городской площади. Хорошо Тарнгет натаскал своих воинов – в строю бьются чётко, на загляденье. Один за всех, и все за одного. Жёстко, напористо – но голову не теряют. И наших раненых не добивают. Это я уже давно заметил. Да, хорошо натаскал.
Краем глаза замечаю несущееся к моему горлу остриё клинка. Отклоняюсь, делаю шаг назад… и понимаю, что падаю. Пытаюсь зацепиться за что-нибудь – но пальцы не находят ничего подходящего… Удар!.. Ещё удар… И темнота…
* * *
Прихожу в себя от дикой боли в затылке. Похоже, меня спас шлем – иначе, видать, лежать бы мне с раскроенным черепом.
Вокруг темно. Наваливается страх – неужели я ослеп?!
Но нет – впереди, вверху едва различимо вырисовывается дверной проём. И звезда светит… Вот оно что… Упал в подвал. А почему же… почему же меня не нашли, не подобрали?
Наверно, в горячке боя было не до того. Если и заметил кто – не бежать же за мной, в самом деле. А потом могли забыть.
Я прислушиваюсь. Тишина. Видно, сражение закончилось. И я даже знаю, как… Боги, почему не уберегли меня от падения?! Я бы мог биться плечом к плечу со своими воинами против врага, я бы мог!..
Что толку теперь от этих «бы»…
Боль понемногу стихает. Надо бы снять шлем, ощупать затылок… Позже, не сейчас. Вот отлежусь чуток, и тогда…
А что тогда? Что мне теперь делать? Город пал. Тех, кто не сдался… А может, всё же они живы? Ведь Тарнгет… Что Тарнгет? Кто его знает, каким он стал за эти пять лет. Хотя… наших раненых-то его воины всё же щадили.
Слева от меня раздаётся шорох. Крысы? Да нет, слишком уж громко. Будто что-то тяжёлое по полу ползёт… или это что-то тащат.
- А, чтоб тебя! – Раздаётся чей-то голос. Знакомый, кстати, голос.
Аршахт.
Вот так встреча!
Ни рыба, ни мясо – вот он кто, этот Аршахт. Воином стать не смог – кишка тонка оказалась. В первом же бою порты обмочил – и удрал, только пятки засверкали. А как бахвалился-то до этого! Послушать – так герой из героев, десяток Тарнгетов одним ударом уложит.
Из отряда погнали его, конечно. Так Аршахт сам себя в вольные помощники записал. Из лука стрелять выучился. Хорошо выучился. Ну и помогал… как он сам себе это представлял. Если видел, что в какой-нибудь нашей сшибке со всякими-разными может схорониться там, где не достанут – прибегал и постреливал.
«Спасибо» мы ему, конечно, говорили – но вот уважать… Наши-то лучники пусть на мечи не бросались, но на поле были, своими шкурами рисковали – у врагов тоже было кому стрелы метать. А этот…
- Аршахт! Ты откуда здесь? – Спрашиваю я, а до самого уже и так всё дошло. Опять по углам прятался. Прикусить бы себе язык – да поздно, позвал уже.
- Гарвант? Ты? Живой?
- Живой, как видишь. Пока что…
- Вот здорово! Так это что, мы с тобой вдвоём и остались, что ли? Остальных-то, знаешь, это…
- Знаю… Всех?
- Нет, не всех. Тарнгет раненым жизнь оставил. Отпустить обещает. Если к нему на службу не пойдут. Ну такой благородный!
- Аршахт!
- Что?
- Заткнись!
Стало быть, не изменился Тарнгет. Что же, хорошая новость. Мне становится ясен мой путь. Я снимаю шлем, ощупываю затылок. Крови нет – спасибо шлему. Шишка здоровая – и всё. Ерунда какая.
Пора идти. И так уже опоздал.
Я встаю. Голова немного кружится – понятное дело. Ничего, ещё есть немного времени. Пройдёт.
- Гарвант, ты куда?
- Где сейчас Тарнгет?
- На площади, наверное… Стой, ты чего?! С ума сошёл?!
Я не отвечаю. Пошарив рукой по полу, натыкаюсь на меч. Не сломан. Что же, вот и знак богов, что я прав.
Я поднимаюсь по лестнице. Где-то за спиной костерит всех и вся Аршахт. От отчаянья, видать. Знаю, как это бывает. Но остаться не просит – и на том спасибо. Потом затихает.
Я выхожу на улицу. Свежий воздух и мысли о грядущем бодрят. Я чувствую возбуждение, думая о предстоящем – и силы возвращаются ко мне. Славно.
Поворачиваюсь и иду к городской площади…
* * *
- Тарнгет! Я вызываю тебя на бой! Один на один. Я, последний защитник города, хочу сразиться с тобой за него.
На городской площади, только что гудевшей сотнями голосов, становится тихо.
Он оборачивается ко мне. Узнаёт.
И молча идёт ко мне.
Останавливается в двух шагах.
- Бой до смерти?
- Да.
- Ты знаешь, Гарвант, что будет, если я проиграю. Мои воины уйдут. А что будет, если я одержу победу?
- Твоя победа будет полной. А моя совесть – чиста пред богами.
Тарнгет улыбается. И кивает головой – для него мои слова не пустой звук. Дело чести.
- Да будет так, мой лучший враг.
Мы обнажаем мечи и салютуем друг другу. Как в старые добрые времена – на тренировках.
Тогда он был куда сильнее меня… Но я не терял времени даром – и я моложе!
Первый выпад – и клинки сталкиваются, звенят, отлетают друг от друга.
Поначалу мы не торопимся – зачем? Горячка пристала юнцам. Надо понять противника, узнать его слабые стороны.
Но вот мы начинаем двигаться всё быстрее и быстрее.
И вскоре я понимаю – если не случится чудо, мне не победить. Тарнгет уверенно ведёт бой так, как нужно ему. Эти годы его не ослабили. Даже наоборот. А я… я защищаюсь. Пока вроде успешно.
Удар – парирую – отскакиваю – нападаю – он уклоняется от удара, и уже опять мне приходится уходить в глухую оборону.
Его меч перехватывает мой, скользящим движением отклоняет в сторону… и я чувствую, как бок пронзает боль. Невольно дёргаюсь, рука тянется зажать рану – и открываюсь на один краткий миг. Тарнгету этого достаточно.
Меч выпадает из правой руки – из плеча струится кровь.
Я поднимаю взгляд – он ждёт, пока я встану и возьму в руку меч. В какую – это уже мне решать. Враг не ждёт, что я сдамся – знает, этого не будет. Но и добивать безоружного не станет.
А я вижу, как на крыше одного из домов, окружающих площадь, встаёт с колен, распрямляется чей-то силуэт.
Неизвестный поднимает руки на уровень груди – и я понимаю, кто это.
Оглядываюсь – все смотрят только на нас. О деле забыли. Оно и понятно – город взят, чего опасаться.
Фигура замирает… Она – мой шанс на спасение. По крайней мере, я не умру прямо сейчас, от меча Тарнгета…
- Лучники! – кричу я, и показываю рукой в сторону крыши.
Да, Тарнгет их хорошо натаскал. Крепкие руки хватают луки, бросают стрелы на тетивы. Но не все воины оборачиваются к крыше. Часть целится в меня – вдруг обман?
Но – слышится свист стрел – и Аршахт падает на площадь.
Тарнгет смотрит на меня. Он тоже знает… знал Аршахта. Знает, что, не крикни я, лежать бы ему сейчас, предводителю и победителю, на камнях. Тарнгет открывает рот – и я знаю, что он хочет сказать.
Вскидываю руку, обращая ладонь к нему.
Встаю.
- Защищайся, Тарнгет.