Вечерело. Солнце мягко клонилось к западу, и на смену изнуряющей жаре медленно выплывала живительная прохлада. Нежный ветерок ласково шелестел листвой, осторожно успокаивая разгоряченные за день деревья. В воздухе суетились стрижи, сновали по веткам неугомонные воробьи, задумчиво ворковали голуби. На парковых дорожках появились многочисленные отдыхающие. Запестрили детские коляски, затявкали выведенные на вечернюю прогулку разномастные собачонки.
Вдоль одной из тенистых аллей медленно прогуливались три женщины. Одна из них вела на поводке рыжего таксенка. До предела натягивая поводок, тот, казалось, стремился увести свою хозяйку от подруг, а она терпеливо, с помощью ласковых уговоров, всячески препятствовала его намерениям. Приятельницы с иронией наблюдали за их противоборством, но ни одна из них не высказывала вслух своего неприятия этой возни с животным. У них вообще не было привычки осуждать увлечения или убеждения друг друга. Так старшая из них, пышнотелая шатенка, посещала баптистскую секту. Вторая, худосочная смуглянка, отдавала предпочтение церкви Пресвятой Девы, а третья, владелица собачки, вообще придерживалась атеистических убеждений. Все это нисколько не мешало их дружбе и взаимопониманию.
- На прошлом занятии нам объявили о сборе вещей для жителей Южной Осетии, - сообщила подругам баптистка. – Я уже все Алиночкины вещи, из которых она выросла, отнесла.
- А наши отцы призывали только новые вещи приносить! – тут же откликнулась худышка. – Ведь своего ребенка никто не хочет рядить в обноски. А эти и так пострадали.
Третья, вжав голову в плечи, пригорюнилась. Ее внуки давно выросли. Все хорошие вещи раздали знакомым. А на новые у нее не было средств. Самой дети оплачивают жилье и лекарства. Она удрученно вздохнула. Подруги понимающе промолчали. Каждая принялась в который раз перечислять благодеяния своей церкви, рассказывая о посещении больных, сирот, о лечении наркоманов и алкоголиков. Обе женщины, осеняя себя крестами, зашептали каждая свою молитву.
Окончательно устыдившись своей жизненной позиции, владелица таксенка слегка продвинулась вперед, продолжая прислушиваться к разговору подруг. Все люди, как люди, а она никак не находит в себе желания посещать какую бы то ни было церковь. По ее понятиям Бог один для всех. И вера в него должна быть единой! Как можно все ЭТО разрывать на несколько вероисповеданий? И потом ей непонятно, отчего Бог, наделяя каждого душой, разнил эти части? Не из-за этого ли в мире теперь столько зла и ненависти? Или ОН экспериментировал, создавая идеального человека? Зачем? Неужели хотел создать себе подобного? Разве он не вечен, почему задумался о преемнике? "О чём я думаю? Какое богохульство"!- Она нервно вздрагивает.
- Оленька, - ты купила себе новые туфли? – спрашивает старшая, стараясь как-то вовлечь ее в беседу.
- Да, спасибо. В том магазине, что ты подсказала.
- Надеюсь, не забыла о положенной пенсионерам скидке? – заботится вторая подруга.
- А разве она положена? – теряется владелица таксенка.
- Ох, и разбаловал тебя Анатолий! Который год вдовствуешь, а все не научилась с деньгами обращаться, – укоряет старшая. Она до сих пор еще руководит всеми семейными финансами, никому, включая зятя, не позволяя без ее ведома что-либо тратить. Все знакомые восторгаются ее практичностью и умением из воздуха делать деньги. Не из корысти, всегда объясняет она, для семьи стараюсь.
- Да уж, - поддерживает ее вторая, не гнушающаяся ради приработка принимать на дому платных клиентов. В городе она считается одним из лучших невропатологов.
Владелица таксенка виновато опускает голову. Ей действительно повезло с мужем. Они прожили вместе счастливую жизнь! Если бы не его болезнь…
- Я там покупала внучке туфли, так мне целых 90 р. скостили! – гордо сообщает старшая.
- Внучке? – удивляется невропатолог.
- Они сначала, как ты на меня посмотрели! – хихикнула практичная подруга. – Но вы же меня знаете!
"90 р., - меж тем думает непрактичная владелица таксенка, - На них ведь можно было Сэму лишний килограмм печенки купить или новый поводок. А то этот уже весь истерся"!
Она наклоняется вниз, чтобы поднять оброненную кем-то бумажку. Молодые все вечно раскидывают по сторонам!
- Деньги! – одновременно вскрикивают обе подруги, завистливо взглянув на нее.
- Какое несчастье! – восклицает нашедшая.
- Мало? – смеется невропатолог.
- Вдруг ребенок потерял, и его теперь ругают? Смотрите, сотня!
- Это тебе Бог компенсацию выделил! – хохочет старшая.
- Я объявление напишу, - решительно восклицает женщина.
- Не валяй дурочку! К тебе на него все пьяницы сползутся! – сердито выговаривает баптистка.
Обладательница находки пристыжено умолкает. Какое-то время подруги идут молча. Каждая занята своими мыслями.
Возле одной из урн все трое обращают внимание на роющуюся в мусоре бомжиху. От давно немытого тела исходит удушающий запах. Его прикрывают давно вышедшие из моды, замусоленные одежды. Растрепанные, неухоженные волосы свисают нечесаными лохмами.
- До чего водка людей доводит! – восклицает баптистка.
- Женщина гораздо легче подвергается воздействию алкоголя, - подводит черту невропатолог.
В этот момент бомжиха поднимает голову. В ее трезвом, но болезненном взгляде столько отчаяния, такое уныние, что все трое невольно замедляют шаг. Владелица таксенка, молча,протягивает женщине найденные деньги и отходит в сторону.
- Ненормальная, как есть ненормальная! – перешептываются её подруги.
Изумленная бомжиха, рассмотрев подаяние, истово осеняет крестами уходящую прочь благодетельницу.
-Храни тебя, Господь! – шепчет она, отирая навернувшиеся слезы.