Глава первая.
Весна еще не стала летом, но весной уже быть перестала. Середина мая отдыхала от праздников, школьники жили предвкушением каникул, рабочий люд сезоном отпусков. Бомжеватого вида интеллигенция обильным сбором стеклотарного урожая и разговорами на тему очередного повышения цен. На западе теплело, нефти становилось меньше, человека и людей больше, назревал очередной кризис и афроамериканский негр назревал в президенты. На востоке психосапиенс выстаивал очереди за новым гаджетом, устраивал марши протеста и требовал вернуть Курилы. Северней все как всегда лед да кое где вода, юг остатавался югом и судя по всему им оставаться и собирался.
Моё состояние в эти ярко солнечные дни трудно поддается описанию, потому как случилось со мной впервые, но я все, же попробую. Ощущение одинокого прохожего идущего в сторону противоположную той, в которую идет основной поток. Навстречу лица угрюмо сосредоточенные, серые пиджаки, скупые взмахи левой, свободной от портфеля, рукой, на широкий шаг. Строго соблюдая режим тишины, нарушаемый лишь невнятным топотом ног. Это ощущение не покидало меня последние три дня ни на минуту, не смотря на то, где я нахожусь и чем занимаюсь. Не спасало даже самое проверенное средство, превращать любую проблему в тему для шуток. Оказалось, трудно бить по цели не зная как она выглядит. Попытки забить голову бесполезной шелухой лишь усиливали тревогу от бездонности колодца, в который я падал.
Ел, ходил на работу, отвечал на телефонные звонки, улыбался милым стрелкам глазками, даже пялился на чьи-то оголенные к лету ноги ниже короткой юбки, будто пережевывал обед диабетика.
А потом пришла она. Паранойя. Кто-то ходил за мной, прячась когда я оглядывался, прикидываясь тенью подоконника на который отбрасывал свет, сквозь мутное стекло подъезда, желтый фонарь. Нарочито громко бряцая ключами, открывал дверь, заходил в квартиру включал во всех комнатах свет, это немного успокаивало, как ни как мой дом, есть мой.
Очнулся я ранним утром, в во всю зеленом парке, на обшарпанной скамейке, дрожа от холода. Немудрено, на мне были шорты и староармейская маечка, а горный климат с его капризами, знаете ли, не любит такой халатности. Причем очнулся в прямом смысле, впервые за три дня почувствовал, нет даже, наверное, осознал что чувствую. А это, наверное, главное отличие между жить и существовать.
Значит, сижу, выбивая бравурный марш зубами, и абсолютно ни кого не трогаю. Воздух наудивление чист и свеж не смотря на то что парк находится почти в самом центре города, который уже во всю грохотал вокруг. Наслаждаюсь ясностью мыслей, дышу глубоко и часто. Сколько лет я не встречал рассвет на скамейке в парке? Наверное, ни когда не встречал, странно, но грустно мне от этого не было. Если в этом и есть что-то прекрасное, возвышенное, то явно я этого не замечал. Да и что можно взять с человека прожившего всю жизнь в городе. Для меня светящиеся ночью окна многоэтажек милее сердцу, чем глубокое звездное небо.
Апатию сдуло, словно последний осиновый лист яростным порывом ветра. Ди-джей сменил пластинку, танцпол заполнился народом. Но как всегда одно но, слишком жирное , чтоб его не заметить.
Она осталась… Паранойя. Мне показалось подозрительным её присутствие, причем присутствие наблюдателя было слишком явным. Надо сразу сказать, что кроме неудобства его наблюдение за мной не причиняло ни страха, ни не определенности, самые первые симптомы. Он где-то рядом и словно невидимой рукой кто-то повернул мою голову**. На соседней скамейке справа сидел мужчина лет сорока, одетый в одежду видимо купленную еще в 80х годах прошлого века. Джинсы варенки, заношенный свитер вязанный, по-видимому, еще из настоящей шерсти, обувь слава великому Китайскому народу была нормальной, обычные резиновые тапки.