АНАТОЛИЙ АРГУНОВ - http://www.proza.ru/author.html?argunov
Обычно о криминале, жестокости и насилии я не пишу. Что писать? Откройте любую российскую газету, включите телевизор – там на первом месте криминал… Но эта история меня потрясла до основания. И в ней я увидел что-то зловещее, пострашнее татаро-монгольского ига: криминал стал нормой жизни. А рассказал мне эту историю родственник, живущий в маленьком городке, где все знают друг друга от рождения до смерти. От этого она становилась еще более жуткой.
Все это вместе взятое явилось для меня отправной точкой к действию. С криминалом нужно бороться! И не только милиции. Всем! И я решил внести свою лепту, написать антикриминальные истории современной России. Читайте. Первая из них «Леди-криминал».
1.
Виолетта Коменкова родилась в семье пьяниц. Была она третьим ребенком, и сколько себя помнила, отец постоянно пил, работая электромонтером в ЖЭУ. Мать тоже «поддавала», хотя и реже. Но что называется редко, но метко. Иногда так напивалась, что ее приводили или приносили на руках. Семья жила бедно, от получки до получки. А когда отец с матерью занимали денег на выпивку, то и получать было нечего, все уходило на выплату долгов.
Пока Виолетта была маленькой, она не обращала особого внимания на то, что папа или мама не такие, как у всех. Она считала, что они такие, какие есть, и по своему их любила. Если мать с утра не могла подняться с постели, то Виолетта приносила ей ковшик холодной воды из ведра, стоящего на кухне. Мать жадно пила воду и что-то вроде улыбки показывалось на ее лице. Отца трезвым Виолетта почти не видела. Рано утром он вскакивал как угорелый и убегал из дома, вечером приходил в стельку пьяный, лежал, уронив голову на кухонный стол, и что-то бормотал сам себе. Если был не сильно пьян, то пел свою любимую песню «Шумел камыш, деревья гнулись», но знал всего два куплета, а на третьем спотыкался, и начинал все сначала. Редко, но иногда бывало, что отец приносил Виолетте какую-нибудь сладость. Чаще всего это были леденцы с прилипшей к ним грязью из карманов. Один раз принес вообще что-то невероятное – красного петушка на палочке. Виолетта думала, что это игрушка, а отец, икая от выпитого, сказал:
- Вита, возьми в рот-то, попробуй, сладкий петушок-то.
Виолетта не поверила, потом попробовала – и правда сладко и очень вкусно.
- Ты это, соси его, - наставлял отец, - он тоже как леденец, только на палочке.
Вита вне себя была от счастья. Такого подарка она еще не получала. Колбасу, сыр ела, пончики с повидлом пробовала, даже раза два ела мороженое в стаканчике, а вот такой леденец – первый раз. Вита готова была расцеловать отца. Петушка она пососала, пососала, и завернула в тряпочку, чтобы не испачкался, и спрятала в уголок своего ящичка, где у нее лежали всякие безделушки: фантики от конфет, цветные камешки, кусочки мела и несколько копеечек. Их она нашла около ларька, где покупала отцу папиросы.
Старшие брат и сестра с ними не жили, их забрали родители отца, увезли к себе в деревню, там и воспитывали как могли. Оба ходили в школу, и как писала бабушка Лида учились хорошо, особенно старший брат. Так и писала, что Николай учится на одни четверки и пятерки, сестра Лиза похуже, но тоже без троек. Отец с матерью плакали пьяными слезами, читая письма, и все собирались поехать в деревню и забрать детей домой. Но наступало утро, и все начиналось как всегда: опохмелка, работа, вечером пьянка, а если оба сильно перепивали, то и драка.
Став постарше, Виолетта поняла: родители алкоголики, которых не исправить. И стала жить, как могла, заботясь о себе сама. Вытаскивала у пьяного отца или матери деньги в день получки, прятала и на это жила. Когда денег не было совсем, она собирала пустые бутылки, банки, мыла их и сдавала. В долг ни у кого ничего не просила. В школе училась хорошо. Особенно давалась ей родная речь. Стихи могла с первого раза запомнить, а рассказы дословно пересказывала. Учителя на нее не нарадуются: хорошая девочка, усидчивая, и учится как надо. Не повезло с родителями, ну что ж, бывает. Главное, у нее голова на месте.
В пятом классе Виолетта сбежала из дома. Ее приютила одинокая старушка, живущая в крайнем домике на их улице. Все её звали Настей Лопатой, хотя фамилия у нее была Нестерова. Видно, за острый и злой язык. Скажет – как отрубит. Поговаривали, что она за что-то сидела. Так – не так, никто толком не знал, но баба Настя курила, как мужики, только «Беломорканал», и случалось где выпить за компанию – пила только водку, обычно ничем не закусывая. Только курила папиросу за папиросой. Работала в леспромхозе разнорабочей, потом кладовщицей. Когда вышла на пенсию работать не стала. Надоело. От безделья стала писать в районную газету заметки про лес, про речку, про собак… У нее это хорошо получалось. К тому же скромный, но приработок, на который она покупала книги, ходила в кино, но ни с кем не общалась. Подруг у нее не было. И тут девчонка подвернулась.
Баба Настя взяла ее к себе, сначала из жалости, а потом привыкла. Оказалась девочка способная, с полуслова все понимала. И решила баба Настя открыть ей свою самую большую тайну. Так и узнала Виолетта, что баба Настя убила человека, своего начальника, который ее изнасиловал. Получила двенадцать лет строго режима, отсидела все от звонка до звонка. Жизнь потом не сложилась, и пошла наперекосяк. В зоне Настя за свой норов и язык получила эту кличку «Лопата». Зеки ее боялись, а надзиратели уважали, ведь порядок в зоне обеспечивали такие, как Лопата. На воле пыталась учиться, даже техникум заочно окончила, но карьера не получилась. Как доходило дело до автобиографии – все, крест ставили. С уголовным прошлым на серьезные должности не брали. Так Настя осталась одна. Замуж не вышла, и детей не завела. Годы пролетели быстро, а в итоге – пустота и в душе, и в жизни. А тут эта девчонка как находка. Решила Настя начать все сначала, но не сама, а с помощью этой девчонки отомстить за несправедливость.
Первым делом баба Настя хорошо одела девочку. Купила ей самые модные платьица, джинсы, куртки, в общем все, что носила продвинутая молодежь того времени. Виолетта преобразилась на глазах. Из нескладной, угловатой девчушки-замухрыжки она превратилась в маленькую принцессу. Остальное было делом техники. Виолетта выполняла все поручения бабушки Насти. А та учила:
- Все люди от природы злые, волки, одним словом, а то и хуже. Волк или какой зверь если сытый, то на жертву не кидается. А человек чем больше имеет, тем еще больше хочет. Он ненасытен, поэтому страшен, и победить его можно только силой или страхом.
Вот такая была философия у бабушки Насти. К пятнадцати годам Виолетта выглядела красавицей. Ухоженные вьющиеся от природы волосы небрежно падают на черные как угольки глаза, лицо узкое, с высоким лбом, красивыми полными губами, на которых всегда была едва заметная усмешка, мол, смотрите, какая я открытая, простая, но заглянуть в мою душу не дам никому.
Первой любовью Виолетты оказался уже взрослый парень Сергей, повеса и бабник. Охмурил он Виолетту своими рассказами о Кубе и кубинцах, когда пацаном жил там с родителями, помогавшими Фиделю Кастро строить социализм на «Острове свободы». Складно бренчал он на гитаре песенки, да и вообще «рубаха-парень». Он и лишил Виолетту невинности, когда ей и шестнадцати еще не было. А потом бросил, за другой юбкой увязался.
Виолетта сильно переживала измену. Но и тут баба Настя помогла:
- Не бери в голову, выкини его вон из сердца, кобеля паршивого. Еще не такие красавцы у твоих ног валяться будут, попомни мое слово.
И правда, за Виолеттой стали ухлестывать чуть ли не все парни в их небольшом городке. Да что парни, взрослые дяди недвусмысленно заглядывали ей в глаза. Учитель физкультуры, здоровенный бугай, мужик лет под сорок, аж млел при виде точеной фигурки Виолетты, когда она приходила на уроки, и как бы невзначай все поглаживал ее по заду:
- Отлично, отлично, Виолетта. Равняйтесь на нее, - говорил он своим раскатистым голосом другим ученикам, когда Виолетта удачно соскакивала с турника. – Учитесь, а то висите, как сосиски, - продолжал он нахваливать девочку.
Как-то вечером, прижав Виолетту в углу темного спортзала, он стал обнимать ее, тяжела дыша и ничего не говоря. У Виолетты уже давно созрел план, а тут и случай подвернулся. Она отдалась учителю физкультуры там же в спортзале, на старых, пропахших потом, матах. А потом стала шантажировать учителя. То денег на шмотки требовала, то чтобы одноклассницам двойки ставил, а то и парней бы урезонил, кто приставал очень. Геннадий Петрович всех отшивал, выполняя малейшие капризы девчонки.
Ну а дальше – больше. Виолетта вошла во вкус, поняла силу женских чар, и вот уже вокруг нее сформировался целый отряд преданных парней. С каждым из них она переспала. И чтобы еще раз получить удовольствие, пацан должен был выполнить любое ее желание. Тут и началось. Сперва мелкое хулиганство, кражи чужого, а потом перешли на разбой. В основном грабили подвыпивших в день получки мужиков леспромхоза и местных работников депо. Там и там зарплаты по тем временам были высокими, раза в три больше, чем у учителя физкультуры. Так что добыча была неплохой.
- Мелочь, - сказала на это баба Настя. – Будем брать кассу леспромхоза. Я там столько лет отработала за копейки, пора и баланс свести.
Разработали с Виолеттой план и почти без труда взяли кассу, в которой оказалось почти пятьдесят тысяч рублей. Огромные деньги по тем временам. На них можно было с десяток штук «Жигулей» купить. Дело приобрело серьезный оборот. Понаехала милиция со всей области, трясли всех, особенно тех, кто когда-то судимости имел. Вызвали и бабу Настю. Но увидев перед собой сгорбленную старушонку, следователь по особо важным делам лишь рукой махнул:
- Ладно, иди, иди, бабуля…
Под это дело замели одного бывшего зека, Витьку Хромого. Тот якобы сознался. Дали ему червонец строгача, и дело затихло.
Деньги Виолетта с бабой Настей надежно спрятали, и решила Виолетта на время залечь. Тут экзамены в школе на носу. Полгода в городке все тихо было.
На выпускные экзамены Виолетта пришла в роскошном костюме, сшитом на заказ в Ленинграде и с дорогой диадемой на шее.
- Подарок бабушки, - объяснила она онемевшим от удивления учителям и одноклассникам.
А потом собрала свою шайку-лейку и устроила такую оргию, что один слабонервный перенек тронулся умом. На другой день он пришел домой, разделся донага, надел отцовский галстук на шею, его шлепки и пошел по двору. Шуму в городке от этого было – жуть. Как-никак тронулся умом сынок местного начальника милиции, Виталька Сологуб.
- Да-а-а, дела, - сказала через пару дней Виолетта своим парням. – Ну что, потрахались, теперь пора отрабатывать. Кто не может, или как Виталька слизняк – уходите, и больше ко мне не приходите. Понятно?
Остались почти все. Только Витька Вареный ушел.
- Меня мать в Челябинск к тетке отправляет, говорит, пора работать.
- Ну-ну, иди, поработай. Вольному воля, давай, вали, не задерживаю, - и Виолетта открыла дверь.
Остальные стали послушными рабами Виолетты. А тут и перемены в стране начались: делай все, что не запрещено. Первым делом коммерсантов стали грабить. Кто сопротивлялся, сжигали ларьки и целые магазины. Не помогало – стали убивать. На одном «мокром» деле Виолетту застукали. Нет, конечно сама она никого не убивала, только указания давала. Всю черновую работу делали ее дружки. А тут не повезло - попались. Менты рядом были, замели ее вместе с двумя подельниками. На суде всю вину на себя взял один из них. Ему дали пятнадцать лет с отсидкой в колонии строгого режима, второму пацану – семь лет общего режима, а Виолетте – шесть лет, как несовершеннолетней. Судили их еще по старым советским законам, строго, а прокурор вообще требовал всех расстрелять.
Пока Виолетта отбывала срок, умерла баба Настя. И снова, как когда-то ее приемная бабушка, Виолетта осталась одна. Старые знакомые парни или тоже сидели, или были убиты, кто-то все забросил, запил, один даже женился и семьей обзавелся. Вот к нему-то и пошла Виолетта. Нравилась она Жехе по-прежнему, поэтому как тот увидел ее, все, семья по боку, и пристал он опять к своей атаманше. Но беда не приходит одна. В зоне пристрастилась Виолетта к наркотикам и выпивке. Без этого уже жить не могла.
Сколотили они с Женькой новую банду, и пошли, как и прежде, грабить и убивать. Причем убивали всех, кто хоть как-то сопротивлялся, в назидание другим. Голову одному строптивому отрезали, упаковывали в целлофановый пакет, потом в почтовый ящик и отсылали в милицию. Одурманенная наркотой и водкой банда Леди Криминал, как ее прозвали сами же бандиты, грабила и убивала все с большей и большей жестокостью. Где уж тут Раскольникову с его примитивным убийством бабушки. Они убивали изощренно. Зимой привязывали к дереву в лесу и оставляли медленно умирать от холода. Или же сажали на изобретенный ими электрический стул голым задом и врубали электроток. Двоих утопили в проруби, заставив перед этим одного съесть дерьмо другого, нагадившего от страха целые штаны. Безумие, безумие, и, наконец, страх, что когда-то за все нужно будет отвечать, двигали их на еще более жестокие поступки.
И когда бизнесмены наконец объединились, купили себе оружие и стали давать отпор, банда на время притихла. Но дурь и выпивку нужно было где-то брать, и банда пошла громить самых беззащитных стариков и старух, пенсионеров. Дни выдачи пенсии для многих в городе стали черными от горя и слез. Милиция пыталась что-то делать, раза два задерживали и Виолетту, и ее дружков, но Виолетта знала, чем их ублажить, да и деньги всегда были при ней.
Но тут случилось провидение Господне. Ограбили женский монастырь. Особых денег не нашли, но с десяток ценных икон забрали. Стали сплавлять и попались. Фээсбешники не менты, мелочевкой не занимаются. Одна из икон оказалась редкой, аж семнадцатого века, и сохранилась только в одном экземпляре. Местный митрополит обратился за помощью к Патриарху, тот к президенту. Так был дан ход этому делу.
Виолетту взяли ночью, прямо на «малине» вместе с дружками-подельниками. Суд был быстрым и строгим. Ей дали двадцать пять лет строгого режима, а остальным от четырех до пятнадцати лет. Конечно, родственники потерпевших требовали смертной казни, или хотя бы пожизненного заключения, но суд новой России – гуманнее всех судов мира. За полсотни убитых дает в совокупности меньше пятидесяти лет, по году за каждого. От заключительного слова Виолетта отказалась, но в адрес судьи и двух заседателей бросила:
- Вернусь – убью!
Вечером в кафе «Тормозок» вошел учитель физкультуры. Геннадий Петрович был сумрачен. Подойдя к стойке бара по старой, сохранившейся с советских времен привычке, бросил:
- Два по сто, и в один стакан.
Молодая барменша удивленно посмотрел на этого странного седеющего человека, ничего не ответила, только спросила:
- Какой?
Геннадий Петрович ткнул пальцем в первую попавшуюся бутылку. Выпив двести граммов водки, он тяжело вздохнул, и на его спартанском, словно вытесанном из камня лице, сползли вниз две слезинки. Он отвернулся, вытер их рукавом, и так же молча вышел, оплакивая свою загубленную любовь.