Его неподвижные зрачки смотрели на эфемерные звезды, призывно мерцающие, существующие лишь в воспаленном сознании бесчисленных астрономов и, еще, в бесконечном квантовом бегстве от своего прошлого к своей смерти. Этому чувству, сестра которому грусть, поддаешься лишь в полном созидательном одиночестве…
Карл сидел в удобном каменном кресле возле прозрачного сектора купола жилого блока своей астероидной лаборатории. Он сидел так уже несколько часов по земному исчислению, окунувшись в тихие течения своей памяти. Отрывочные образы, людей, которых он уже никогда не увидит и его неуместные чувства блуждали в глубинах этих, почти, реально существующих течениях где-то в глубинах его мозга. Какие-то из этих образов причиняли неослабевающую боль, какие-то – радость и сожаление, ведь их уже никогда не вернуть. Все, что было связано с памятью о покинутом доме много лет назад, было неоднозначно и правильно одновременно. Больно расстаться со всем, что составляло твою реальность всю сознательную жизнь, но невозможно остаться там, где твое развитие и мечты ограничены смешными условностями общественного устройства. Единственное, что немного ослабло, это ненависть к тем, кто придумал ту жизнь, которая исторгла его с Земли, но и ее Карл прекрасно помнил.
В этот дождливый августовский день Карлу Ульянову предстояло сделать нелегкий выбор. Если быть точнее, то у него не было никакого выбора. Являясь инженером 1-го класса теоретического блока холдинга «МЭГолден», Карл Иванович Ульянов фактически был рабом этой могучей организации. Его научная карьера была относительно успешна, окончив Берлинский Технический Университет, он довольно быстро стал доктором наук по проблемам сверхплотной плазмы и был приглашен в европейский филиал «МЭголден» инженером 5-го класса. Так как семья Карла была из последней волны эмигрантов с погибших восточных земель, и нуждалась постоянно в средствах к существованию, это предложение он принял без раздумий. Правда, проблематика его текущей работы не совпадала с ищущей выхода энергией созидания, живущей внутри его, но соответствовала социальным запросам его растущей семьи. В процессе этих жизненных исканий он женился, и у него появилась маленькая дочь Лика – луч солнца в дождливом и неспокойном небе жизни. Годы шли своим чередом, Карл Иванович продвигался по служебной лестнице, приобретая вместе с материальными благами все более жесткие контракты с «МЭголден» и все прогрессирующее чувство творческой пустоты. Переведя его в головной офис и подняв статус до ведущего специалиста направления, руководство «МЭголден» вынудило заключить контракт на эксклюзивное санирование талантов Ульянова на 25 лет, с подробным описанием невероятных финансовых последствий для нарушителя его отточенных условий. В тот период своей научной деятельности за плечами Карла были десятки функционирующих проектов, главным образом существующих в военно-прикладном секторе человеческой деятельности. Новый контракт давал более широкие финансовые возможности его семье, что не могло не радовать Карла Ивановича, но растущий стресс от своей прямой, как колея скоростной дороги, жизни, представлял серьезную проблему для целостности личной матрицы Ульянова. В связи с этим, он освободил свою семью от собственного присутствия на два месяца, отправив жену с Ликой в длительное турне по Тихому океану. За это время он надеялся прийти к новой точке сборки в своем сознании, к миру в своем страждущем мозге. Отчасти это ему удалось, он адаптировал свои ожидания под свои возможности на какое-то время. Возвращение жены с дочкой принесло страшную беду в его дом, Лика была заражена в Чили лихорадкой Хадсена – страшным отзвуком биологической войны и работы таких же, как он специалистов, правда, в несколько других областях. Течение лихорадки было быстротечным и официально необратимым, но у Карла Ивановича было иное мнение на этот счет, именно оно и привело его к отсутствию выбора в этот дождливый августовский день.
Он вошел в приемную технического манипулятора его плазменного сектора решительным шагом.
- Манипулятор меня ожидает, - произнес Карл в приемном отсеке, на что двери беззвучно распахнули свои бронированные объятия.
- Здравствуйте, Ульянов! – Технический манипулятор, женщина средних лет в превосходной физической форме и изысканной интерпретации корпоративного дрескода, приветственно замахала рукой в его сторону, приглашая занять удобное место за интерактивным столом. Карл робко прошел ближе к столу и рухнул в адаптационный модуль напротив Хелены Асторот, его личного манипулятора. – Ну, давайте излагайте Вашу личную просьбу.
- Манипулятор, то о чем я сейчас вас попрошу важнее моей жизни, поэтому я надеюсь, что моя просьба будет с пониманием принята моим руководством, - лицо Хелены потемнело от прихлынувшей к нему крови, - моя дочь Лика инфицирована лихорадкой Хадсена и находится в изоляторе 6 госпиталя сектора Нью-Йорк. Ей осталось жить совсем немного. Официально этот случай фатален на сто процентов, но я знаю, что вирус возбуждающий этот вид быстротечной лихорадки был разработан в нашей корпорации, предположительно в секторе Агропомышленность. Это, безусловно, меня не касается, и смерть десятков миллионов африканцев и китайцев десять лет назад от лихорадки Хадсена, наверняка, несчастная случайность, но я лишь прошу спасти моего ребенка. Я уверен – это в Ваших силах, в силах моей корпорации…
Карл замолчал, опустив глаза на кроваво-матовую переливающуюся поверхность стола. Манипулятор нахмурилась и дала тишине сгуститься над головой инженера.
- Я поняла суть Вашей просьбы, Ульянов. Ситуация серьезная, я постараюсь сделать все что в моих силах. Дайте мне полчаса. – Хелена нерадостно поглядывала на лиловые всполохи, настроенного на ее капиллярное давление, заставки интерактивного стола. Когда портал закрылся за ушедшим Ульяновым, пришло время прикладывать усилия, заведомо зная результат этих усилий. Формальный импульс привнес на поверхность ее стола объемное изображение крепкосбитого внимательного человека по имени Крупп.
- Запись 17-6DF две минуты назад по текущей шкале – анализ соответствия слов инженера 1-го уровня реальности. Время 10 минут. Жду. – Хелена уже догадывалась, что Ульянов не врал, но процедура была обязательна и полезна. Следующий импульс вызвал иерархическую лестницу «МЭголда» в коммуникационной ветви корпорации. – Хелена задумчиво побарабанила пальцами по поверхности стола, думая, что все это авантюра и не более того. Потом она вспомнила Джастина Бергмана – невысокого рыжего вице президента «МЭголда» по внутреннему маркетингу и, одновременно, сына одного из крупных акционеров корпорации. Ранг Манипулятора позволял личное обращение к нему в крайней ситуации, конечно, в намерениях Хелены лежало желание лишь установить непосредственный контакт с высокородным вице президентом, но и повод был достойный. Поверхность стола заколебалась, отобразив Круппа в готовности докладывать. Манипулятор разрешающе кивнула головой.
- Запись соответствует реальности на 100 процентов. Прикажите изолировать инженера? – Бесцветные глаза специалиста службы безопасности, казалось, тестировали мгновенное замешательство Манипулятора.
- Пока нет. – Хелена отключила Круппа, понимая, что времени у нее использовать эту ситуацию в своих интересах осталось очень мало. Служба внутренней безопасности, усмотрев критическую утечку информации, могла взять в ситуацию в свои руки очень быстро. Промедлив еще мгновение и, что-то пролепетав по-французски, она послала запрос на соединение. Спустя томительные секунды проекция ожила толстым улыбающимся повесой в годах, который, теряя улыбку по краям своих губ, обратил внимание на незначительного просителя.
- Говори, Манипулятор, - вице президент, казалось, был навеселе.
- Ситуация с инженером 1-го класса: зараженный ребенок вирус RT-17, просьба нивелировать воздействие, проблема - нарушение 2-го уровня допуска.
- Господи, с вами как с роботами разговариваешь! Глупая трата моего времени, ответ – НЕТ!
Джастин отключился столь внезапно, что Хелена вздрогнула. Потребовалось немногим более 17 минут, чтобы доказать тщету этих формальных усилий, да и особой пользы этот краткий разговор ее карьере не принесет. Разочаровано осматривая свои отполированные ногти, Манипулятор заказала чашку матэ и неспешно опустошила ее в ожидании отведенного ей самой получаса.
Карл нервно посматривал на архаические электронные часы на своей руке, тяготясь собственным бездействием в данной тяжелой ситуации. Но он свято верил, что Они ему помогут. В конечном счете, что им стоило – вакцина наверняка существовала, по слухам, ни один вирус не выпускался в «производство» не имея антидота. Хаотические мысли и пограничная ситуация заставили его , кажется, немного угрожать в беседе Манипулятору. Это было небезопасно, но сейчас казалось неважным. Наконец портал раскрыл свои щиты, приглашая Ульянова вновь посетить Манипулятора, что он и сделал, на сей раз спешно и порывисто.
Хелена Асторот сидела за зеленым, переливающимся энтроинтерактивным блоком, смотря прямо в глаза, вошедшему инженеру. Не приглашая его сесть на этот раз, она произнесла:
- К сожалению, Ваше предположение насчет наших возможностей в области вирусологии оказалось ошибочным. Я обработала Ваш запрос – мы бессильны, возможно, вы найдете иной выход из ситуации – я буду рада Вам помочь любым доступным мне способом. – Манипулятор всем своим видом, что эта беседа окончена.
- Но мне больше не к кому обратиться, - Карл Иванович был близок к истерике, отчего край стола, обращенный к нему, окрасился в оранжевый цвет, - вы понимаете, Лика умирает, она умирает, а Вы не хотите помочь!
- Мы не можем, инженер, Вам помочь. Займите рабочее место и молитесь Богу, чтобы Ваша дочь выжила. – Хелена отвернулась от Ульянова. Подвижный сектор пола вынес безвольно стоящего Карла в коридор, закрыв за ним входной портал. Инженер еще долго стоял возле приемного блока манипулятора, что-то пытаясь понять. Потом он бежал, ехал, летел, добираясь до палаты умирающей дочери. Добравшись, он, почти, сутки сидел возле постели Лики, находящейся без сознания. За толстым слоем непроницаемого пластика он в последний раз видел единственного своего ребенка. Не приходя в сознание, она умерла рано утром. Карл помнил то ощущение пустой горечи и взрывной истеричности, которое тогда испытал. Боль осталась до сих пор, спустя годы он все ощущал эту невосполнимую потерю. Мы многое помним в жизни, но бывают ситуации или моменты, которые мы помним в деталях, в цвете, в лицах, моменты, которые делают из нас то, что вселенная несет на своих хрупких плечах. Далее Карл помнил лишь определенные вехи, которые были маловажны для его восприятия мира: маниакально-депрессивный синдром, овладевший им, отнял у него остатки его небольшой семьи – жена ушла через 2 месяца после смерти дочери, осознав, что ее ничего более не связывало с этой воющей истерзанной душой. Сосредоточиться на работе уже не получалось – мозг отрицал смысл этой работы, больше движение в эту сторону не имело смысла, как впрочем и все остальное. Поэтому, оборвав созидательную нагрузку своего существования, в один из рабочих дней он заперся в секторе 76T с большим количеством высокооктанового топлива и жгучим, как боль внутри его, желанием смерти. Помещение было обработано им на предмет энергетического обеднения и уничтожения пассивных коммуникативных систем. Конечно, он понимал, что ,практически, любая штурмовая операция закончится взятием этого внутреннего сектора компании, но смерть ждала любого, кто придет к нему – хотелось захватить с собой кого-нибудь из Них. Его долго пугали пытками, наказанием его родных, жены, осквернением могилы его Лики, если он немедленно не разминирует себя и лабораторию. Карл Иванович отрешенно улыбался на все эти пустые слабые слова, лишь ожидая гостей - триггер своего «старта» в бесконечность. Потом у него родилась какая-то предсмертная бравада, и он попросил подойти к единственному коммуникатору Манипулятора. Появившись, Манипулятор стал приказывать ему немедленно сдаться, обещая чуть ли не прощение и поиск виновных.
- Послушай, мерзкая сука, ведь вы не осознаете степень разрушения, которое произойдет здесь через малое время. Тебе расскажу – ты почти инженер, тебя, по крайней мере, обучали нас понимать. Предел прочности этого модуля лаборатории по жесткому каркасу 10 в 12-той степени паскаля, мощность моего прощального подарка родной корпорации 10 в 34 степени того же самого паскаля. Ты мне не поверишь, на доработанный мной плазменный заряд DFE54 весьма безжалостен к любым структурам атомов, кроме хаотических высоких энергий плазменных образований. Далее напомню тебе, дешевая тварь, что в двадцати пяти метрах подо мной находиться силовой блок управления «Большим Джо», как вы его рабы называете. – Лицо Асторот было бледнее арктического снега, и, еще, она, кажется, забыла, что надо иногда дышать. - Мне кажется «Большому Джо» пора на волю. – Карл Иванович первый раз за эти месяцы широко и честно улыбался – плазма всегда была его специализацией, а «Большой Джо» не что иное как огромной энергии, искусственно созданный плазмоид, заключенный в тонко настроенную систему силовых полей. Многие годы несколько крупных энергетических систем накачивали его бешеными порциями энергии в рамках программы создания прототипов звезд. Даже еще относительно слабый «Джо» мог, вырвавшись наружу, превратить сотни квадратных километров лабораторных комплексов в смесь нагретых газов. – Да, можешь проверить наличие этого заряда у меня с помощью элементарного энергетического сканера. И еще, если все руководство твоей корпорации будет просить меня о пощаде, я, возможно, повременю с детонацией, пока это меня будет развлекать. Не пытайтесь локализовать это место силовыми экранами – на это вам нужно пару часов, но их у вас нет. Ну, прощай, божья коровка! – Карл Иванович отключился и тут же на его глазах навернулись слезы, перепады настроения преследовали Ульянова с момента смерти Лики. Он уткнулся лицом в ладони и беззвучно зарыдал, проклиная сущность существования. Спустя несколько минут, сквозь последние вспышки истерики, Ульянов почувствовал, что в лаборатории кто-то есть. Он поднял глаза и увидел спокойное лицо крупного человека, взирающее на него с голографического псевдоэкрана. «В щелочках невероятно натянутой кожи лица мерцали человеческие глаза».
- Здравствуйте Карл, - в этом лице и голосе присутствовало что-то, что заставляло слушать их обладателя внимательно и тихо, - мое имя Реминт, мы с вами никогда не встречались, хотя я сожалею об этом. – Карл Иванович подумал, как неестественно это звучит слово «сожалею». - Вы сейчас находитесь на пороге своей смерти, и я хочу забрать Вас из этой ситуации. Вы выдающийся ученый в своей области и представляете большую ценность для меня и для человечества в более широком понятии этого слова, нежели Ваши, зашедшие в тупик отношения с «МЭголд».
- Кто ты, обезьяна? – Ульянов с удивлением услышал свой охрипший голос. – Психолог из службы безопасности, которого я никогда не видел?
- Я не имею отношения к «МЭголд». Если Вам будет легче, считайте меня таким же маргиналом, как и Вы, видящем в Вас потенциал к уничтожению существующего строя на планетах СПВ. - Ни один мускул на лице Реминта не дрогнул. – Я предлагаю Вам эвакуацию из данного здания, из данной корпорации, с данной планеты..
- Послушай, я знаю все эти дешевые приемчики, я не сумасшедший! Кто может обеспечить такое? – Карл изрядно был возбужден складывающимся диалогом.
- Я готов предоставить вам отдельный орбитальный лабораторный комплекс по специфике сверхплотной плазмы на абсолютно безвозмездных, в привычных для Вас плоскостях, условиях. Вам будет изменена личность на всех 12-ти уровнях ее идентификации. Мы сможем вернуть смысл Вашей жизни.
- Как Ты его вернешь? Я мертв! Я, твою мать, мамелюк – мертворожденный! – Карлу Ивановичу не нравилось, то, что слова этого человека рождали в нем что-то, кроме безудержного отрицания.
- Правда состоит в том, что Ваше время в данной точке истекает, максимум через сорок минут придется взорвать «МЭголд», в котором из руководства никого не осталось. Эвакуация высшего менеджмента по протоколу 1SP внутренней безопасности произошла в тот момент, когда аналитики посчитали данный сектор опасным для эксплуатации. Двадцать минут назад в секторе потенциального поражения вашего взрыва не осталось никого, кроме бесчисленных техников во всех уровнях поддержки, ваших коллег инженеров всех пяти уровней, 2 миллионов жителей городка Эйсмур в пятидесяти километрах на север и штурмовиков службы безопасности у которых тоже есть дети. Ваш личный Манипулятор покинул зону поражения минуту назад, стартовав сразу после беседы с Вами. Они поверили Вам Карл и разрешили убить себе подобных столько сколько Вам не жалко. – Реминт, казалось, издевался над метущимся духом Ульянова. – Вы должны получить доступ к этому штурмквазару внутренних войск через службу безопасности «МЭголда».- На экране замаячил 15-тизначный номер и данные на военного командира. – Он будет у Вас через 20 минут, эвакуация будет жесткой - вам нужно проявить сдержанность. После я дам Вам огромное количество возможностей отомстить «МЭголду» за дочь, «Трону мира» за уничтоженную Россию, Земле за погань ее выродков. – Неожиданно лицо убедительного человека сменилось настороженной физиономией Круппа. Он как-то странно смотрел на Ульянова.
- С кем Вы разговаривали, инженер? Что это за штуки, я такого не припомню. Кто-то из спецслужб правительства?
- Послушайте Крупп. Мы все попали..-, Карл Иванович на секунду замолчал, принимая окончательное решение, -..в ловушку. В патовую ловушку. Весь менеджмент вы эвакуировали. – Глаза Круппа активно заморгали.- Догадайтесь почему. Я взорву весь комплекс через две минуты вместе с вами всеми и еще многими людьми. Но есть выход из этой ситуации, вот по – этому номеру надо связаться с офицером внутренних войск правительства, я сдамся ему и только ему. И еще, Крупп, осталась минута..
Далее Ульянов помнил лишь вспышки и ворвавшихся штурмовиков с правительственными штампами на плечах скафандров. Его грубо запихнули в бронированную капсулу и вырубили с помощью стазис поля. Долгие мгновения темноты и беспамятства, наполненные образами безвозвратных потерь и еще звездами в ночном небе, закончились здесь в лабораторном комплексе на безымянном астероиде в день своего второго рождения. Он очнулся на простом белом ложе не модифицированного теплого камня, боком к нему сидел человек в строгом сером комбинезоне.
- Вот и пришло время нам серьезно поговорить, - Реминт улыбнулся - чаю?
- Не откажусь, - Карл сел напротив Реминта в удобное каменное кресло и принял кружку горячего идеального напитка.
- Вы, Карл Иванович, находитесь очень далеко от Земли, так сказать в далеком звездном небе, - Реминт чему-то своему улыбнулся, - Этот астероид 1-й анклав Красной Вселенной вместе с лабораторным комплексом и любыми материалами, технологиями и информацией отдает в Ваше распоряжение. Мы хотим лишь одного, чтобы Вы творили, развивали теорию и практику сверхплотной плазмы.
- Кто вы есть на самом деле? – Ульянов был спокоен впервые за последнее время.
- Сразу этого не передашь. Мы люди иной формации. Сначала давайте условимся об элементарных правилах. Все товарно-денежные отношения в нашем обществе ограничиваются старинным правилом «От каждого по способностям, каждому по потребностям». В целом постепенное проникновение в нашу систему ценностей, я думаю, Вам понравиться, ведь мы сами во многом лишь создаем в себе новых людей, а, значит, многому учиться будем вместе…
После этого они много говорили, о многом спорили, со многим соглашались. Этот человек, Реминт, был прекрасным собеседником, он нравился Ульянову. В процессе их знакомства оказалось, что он курирует все вопросы безопасности стремительно растущего Анклава. Карл путался еще во всех этих на первый взгляд утопических правилах существования Красной вселенной, но работать и жить с ними было очень легко и вдохновляющее. Никаких временных ограничений, никакой узкой специализации без твоего желания, полный полет творца. Карл Иванович месяцами проводил в различных исследованиях, все, увеличивая функциональные возможности своего астероидного модуля. Наряду с рядом открытий теоретического плана о хаотических магнитных возмущениях в сверхплотной плазме, Ульянов стал напрямую подбираться к резонансной частотной нестабильности плазменных образований и ее зависимости от внешних воздействий. В один из таких творческих «запоев» его навестил обеспокоенный Реминт. Как всегда коммуникационная консоль предупредила Карла о прилете друга за несколько часов. Поэтому он успел приготовить роскошный обед и ими обоими любимый зеленый чай.
- Здравствуй Карл. – Реминт, казалось, был вымотан какими-то событиями. – У нас есть большая нужда в твоих изысканиях. Анклав находиться в большой опасности, к нему приближается большой флот СПВ, он всего в трех месяцах от нашего сектора и движется точно к нам.
- Эвакуация? – Карл почувствовал беспокойство.
- Нет не успеем. Потерям годы в развитии и неисчислимые ресурсы. Есть другой выход – надо уничтожить или увести флот. Но увести не получилось, наши отвлекающие атаки не возымели действия – они точно знают куда идти. Через пару лет это им уже не удалась бы прямая атака, мы преступили к созданию первого скопления штурмовых межзвездных кораблей. Может у тебя есть какое-то решение этой задачи.
Ульянов задумался лишь на миг: Думаю, есть, хотя, конечно, это немного меняет специфику моих исследований. Дай мне три недели, а потом готовь небольшой быстрый корабль, который не жалко для спасения всех нас.
Эти три недели были как один день, для маниакально настроенного Карла, он три раза чуть не стал историей, упражняясь со сверх малыми величинами тех процессов, управление которыми преследовал в своих опытах. Наконец готовый образец был оптимизирован к генеральному испытанию, когда неожиданно прилетел Реминт с известием, что все иные их попытки не увенчались успехом, хотя часть кораблей СПВ была повреждена, флот приближался.
- Да, я все сделал. Ты когда-нибудь взрывал звезды, Реминт? - Обычно безучастное или дружелюбное лицо Реминта потемнело от предчувствия. – Надо найти на пути флота СПВ голубого карлика, приблизить специализированный модуль с моим плазмоидом на расстояние 12 – часов от короны звезды, вывести по заданному алгоритму плазму в частотную область нестабильности. После, при вхождении в корону звезды частотная нестабильность породит, теоретически, взрыв сверхновой, а там держись!
- Автоматический модуль IUL765 подойдет? – Реминт с надеждой вглядывался в лицо Ульянова.
- Нет, нужен модуль управляемый человеком. Алгоритм несовершенен и не автоматизирован. Телеметрическая система управления тоже не подойдет – некоторые действия нужно вести без задержки и помех, активно создаваемых звездой вблизи своей нестабильной короны.
Реминт ушел в себя, что-то обдумывая, потом произнес: Готовь модуль.
- Он будет готов через двадцать часов, и еще, Реминт, пилот погибнет. – Карл сказал это практически беззаботным тоном, отчего его друга передернуло:
- Я понимаю. – Реминт развернулся и ушел.
Через двадцать часов черный звездный штурмовик пришвартовался к отгрузочному модулю лаборатории. Большой грациозно движущийся пилот подошел к ожидающему его Ульянову, когда он снял шлем, Карл Иванович вздрогнул, узнав в нем своего друга Реминта.
- Давай, Карл, рассказывай, как мне этого голубого карлика взорвать. – Только сосредоточенность отражалась на лице командира.
- Послушай, Реминт, давай пошлем кого-нибудь другого, - инженер, утратил свою веселость и уверенность.
- Нет, Карл, полечу я. – Реминт печально утверждал и так понятные вещи. – Много пилотов погибло при предыдущих атаках на флот, я лучше всех готов к этой миссии.
- Получается я тебя обрек на смерть. – Карл сокрушенно покачал головой.
- Нет, мой друг это не так. На смерть меня обрекла война, ты же спасаешь наш мир. – Столь нужные слова не приносили облегчения Ульянову, хотя он понимал, что выбора у них опять никакого нет.
Спустя два часа черный штурмовик отчалил от своей последней пристани, перед долгим падением в смерть. Он поэтапно достиг своих точек возбуждения плазмы и столкнулся со звездой RV-1345 в час вхождения флота СПВ в ее систему. Звезда расцвела новой молодостью, флот СПВ был сожжен. Через несколько дней приемник лаборатории Ульянова принял последнее сообщение от Друга: « Я назвал эту звезду Лика»