Детская комната.
Анне 35 лет. Одетая в строгий костюм она сидит на краю кровати.
Десятилетний Витя лежит под одеялом с температурой. Анна подносит к его губам ложку с лекарством. Витя выпивает.
- Сейчас будет лучше. – говорит Анна и трогает лоб сына.
Анна протягивает Вите телефон.
- Если станет плохо звони. Но только если плохо. Сегодня очень важное совещание.
- Хорошо, мам. Ты иди. – говорит Витя. Тихо кашляет.
Анна теребит за руку сына, дескать – держись, нежно бьёт по кончику носа. Витя улыбается.
Анна в коридоре одевает туфли. Её телефон, лежащий в сумочке, звонит. Она смотрит на табло. Идёт к Вите.
- Проверка связи. – улыбается он.
Входная дверь закрывается. Какое-то время Витя лежит без движения. Тянется к пульту. Включает плеер. Оттуда звучит сказочная музыка группы Kira Kira. Под эту музыку Витя идёт на кухню.
Витя сидит за кухонном столом. Губы его в шоколаде, на столе обёртки от конфет. Витя разглядывает себя в зеркало. Он размазывает шоколад по лицу, делая усы, бороду.
Анна стоит около двери офиса: собирается духом, чтобы войти. Наконец входит.
За круглым столом сидят несколько человек. В руке каждого по разноцветному листу. Анна пробирается к своему месту, виновато кланяется, садится. Один из сидящих читает текст, написанный на его бумажке:
- Так что разумно было бы подвергнуть свои представления о добре самой тщательной проверке, пройтись, так сказать, по всему гардеробу, отмечая, что из одежды впору незнакомцу.
Анна разглядывает лист, который лежит на её месте.
- Анна Борисовна, - говорит директор, сидящий в изголовье стола, - мы уже начали без вас.
- Cергей Петрович, извините. – говорит Анна.
Сергей Петрович это сорокалетний мужчина, у которого один глаз закрыт чёрной повязкой.
- На этих листах, - говорит Сергей Петрович, - текст Иосифа Бродского “Актовая речь”. Мы знакомимся с ним, изучаем в целях повышения нашей корпоративной этики. Если в двух словах, этот текст о том как нам работать со злом. Как себя правильно вести.
- Понятно, понятно. – говорит Анна и улыбается. Получается фальшиво. – Это безусловно очень важный вопрос.
- Каждый читает по абзацу. – Директор выдерживает паузу. - Михаил, продолжайте.
Михаил переглядывается с Анной, сидящей напротив него. Он аккуратно качает головой, дескать – он окончательно спятил. Продолжает читать. Медленно, монотонно. У всех важные лица. Кто-то подчёркивает, кто-то выписывает что-то в блокнот.
- Это занятие, разумеется, может стать постоянным, и хорошо, если так. Вы удивитесь, сколько вещей, казавшихся своими и хорошими, без особой подгонки подойдут вашему врагу. Возникнет даже вопрос, не идет ли речь о вашем же отражении, ибо в зле самое интересное – что это вещь целиком человеческая.
- Михаил, позвольте Анна продолжить. – говорит Сергей Петрович. – Анна должна поскорее вовлечься в поставленную проблему.
- Cпасибо, Сергей Петрович, - говорит Анна. Начинает читать. - Мягко выражаясь, ничего нельзя с такой легкостью вывернуть и носить наизнанку, как чьи-то представления о социальной справедливости, гражданской совести, лучшем будущем и т.д.
У Анны звонит телефон. На звонке стоит весёлая музыка.
- Можно я выйду? – спрашивает Анна у Сергея Петровича.
Cергей Петрович молчит.
Телефон звонит. Анна пристально смотрит на Сергей Петровича.
- Охо-хо, - расстроено тянет он. – Да выключите вы этот телефон.
- Cергей Петрович, это важно.
- Охо-хо. – Сергей Петрович поднимает стопку разноцветных листов. – А когда мы научимся это считать важнее всего? Когда мы научимся серьёзно относится к тому, что поможет нам в нашей работе?
Телефон продолжает звонить.
- Можно я дочитаю? – вступается Михаил.
Cергей Петрович встаёт. Повисает над столом, вдавливая в него кулаки.
- Когда мы научимся дисциплине? – продолжает директор, не слыша Михаила. - Не опаздывать! Выключать свои телефоны во время совещания. – Достаёт свой. – У меня выключен. – Начинает ходить. – Когда мы научимся не перекладывать на себя чужие обязанности?
Телефон Анны замолкает.
- Теперь вы можете продолжить? – мягко спрашивает директор.
Анна открывает бутылку воды, стоящую в центре стола, наливает в стакан, делает глоток. Продолжает читать. Голос её немного дрожит.
- Верный признак опасности – число разделяющих ваши взгляды; не столько потому, что у единодушия дар вырождаться в единообразие, но из-за вероятности – заложенной в больших числах, – что благородные порывы окажутся поддельными.
Анна перестаёт читать.
- Можно я всё-таки выйду? – более уверенно говорит она.
- А давайте лучше мы выйдем, а вы останетесь. Как вам такая идея?
Анна пристально смотрит в глаза директора. Ей всё тяжелее скрыть свою ненависть. Она возвращается к тексту.
- Чем еще раз доказывается, что надежнейшая защита от зла – это предельный индивидуализм, самостоятельность мышления...
Телефон снова звонит. Анна вынимает его из сумки.
- Это мой ребёнок. – говорит она.
Анна нажимает кнопку телефона.
- Да, сынок. – говорит она. Разговаривая смотрит на директора, он на неё.
Витя стоит перед большим зеркалом. На нём мужская одежда и всё те же усы и борода. Одежда (пиджак, штаны) свисают, потому что очень велики.
- Мам, я тут папину трубку искал. – говорит Витя. – Ты не знаешь где она?
- Что? – Анна немного теряется.
Все в кабинете напряжённо смотрят на неё.
- Папина трубка. – повторяет Витя.
- Должна быть в тумбочке. – говорит Анна. – Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо. Хорошо. А как у тебя? Совещание закончилось?
- Да, сынок, это глупое и не нужное никому совещание закончилось. Cкоро буду. Из кровати не вылезай. Не забывай, что у тебя очень высокая температура.
Анна выключает телефон. Садится. Берёт лист. Спокойно продолжает с того места, где закончила.
- Оригинальность, даже если угодно – эксцентричность. То есть чего нельзя подменить, подделать, скопировать...
Она продолжает читать. Директор смотрит на неё. Возвращается на свой стул. Садится. Он будто заворожен поступком Анны. Анна чихает. Директор вынимает платок и протягивает его Анне. Её сослуживцы передают его ей. Она прикладывает его к носу, кивает директору в знак благодарности.
- Анна. – говорит директор. – Что случилось?
- Он твою трубку искал. – говорит она не сразу. Не поворачивая голову, не отрываясь от листа.
Все переглядываются.
После некоторой паузы продолжает читать: “Зло всегда гонится за большими числами, крепким фундаментом, вымуштрованными армиями, сбалансированными отчетами. Его склонность к таким вещам выдает, видимо, врожденную неуверенность, но понимание этого, опять-таки, слабое утешение, когда Зло торжествует..”.
Михаил потрясённо смотрит на Анну.
Витя, ссутулившись, сидит на стуле. В зубах у него трубка. Он имитирует медленное, вдумчивое курение. Протягивает руку и помешивает ложечку в стакане чая. Около стакана лежит клавиатура. Горит монитор.
- Любимая, иди посмотри, что я написал! – говорит малыш куда-то в сторону.
Он немного двигается на стуле, как бы освобождая место.
- Опять плохо? Правда? – у Вити жалостливый голос. Он глубоко вздыхает.
Он как старичок доходит до кровати и ложится лицом вниз. Имитирует плач.
- Не кричи на меня! Не кричи!
Поворачивается на спину, смотрит в потолок.
- Да, я бездарный писатель, - шепчет он, - да, я не могу заработать. – Кладёт трубку в рот. Вдыхает. – Но что ты мне предлагаешь? Идти торговать машинами? Никогда. Только через мой труп. Вот как только разлюблю тебя, так и пойду.
Директор стоит у окна в пустом кабинете. Курит сигарету. Смотрит в окно задумчиво, грустно. Достаёт телефон. Звонит.
- Cынок, как ты? Трубка не в тумбочке, она в третьем отделе стола. В третьем отделе. Посмотри.
Камера медленно отдаляется от спины Сергея Петровича.