Дарси – великолепный чёрный королевский пудель-медалист женского рода: чуть меньше лошадки-пони, лохмаче медведя барибала, клыкастее собаки Баскервилей.
Знакома с ней я была «шапочно»; заходя к Людке и осторожно протискиваясь по стеночке мимо огромной зубастой пасти, заискивающе приговаривала: «Дарси, хорошая собака, умница!».
И каждый раз эта с... (извините, «сука» - это слово литературное? да? спасибо!) ...ука отвечала горячей взаимностью, ловким движением огромадного чёрного носа задирая мне юбку, дабы ознакомиться... с моей половой принадлежностью, наверное? Вот ведь зараза! Если мне удавалось, всё-таки, избежать этого «приветствия» (согнувшись и крепко обхватив подол руками), значит... через несколько минут я получала сильный «тычок» носом в столь интересующую Дарси область моего тела, с трудом удерживаясь на ногах.
И вот... это чудовище, этот жуткий монстр оказался «временно моим»!
Всё произошло неожиданно и стремительно. Хрипяще-сипящая Людка сообщила, что: её кладут в больницу, Дарси оставить не с кем, а меня Дарси любит, корм на кухне, это ненадолго, течка уже заканчивается, Дарси надо выгуливать по часу два раза в день, с поводка не отпускать...
Сука Дарси, эта шерстяная породистая «лошадь», сидела на моей кухне и честно смотрела мне в глаза. Покормить – оказалось самым простым делом: Дарси безропотно позволила завязать бантиком свои огромные уши (понимала, наверное, что жевать свою шерсть из миски неприлично) и "безкапризно" съела свою порцию. Даже морду вытерла об меня – откуда я могла знать, что ей после еды сразу же нужна салфетка?!
Место себе она выбрала сама: на кухне под столом.
- Нет, вы только посмотрите, - удивилась я, - и как только эта лошадь там помещается? И лапы-то подобрала, и хвост к себе прижала... Гениальная собака!
«Гениальная собака» щедро делилась своей шерстью: шерсть была везде. В прихожей, в пылесосе, на люстре, даже на шкафу... вот загадка – как?! Особенно много шерсти оставалось там, на кухне, под столом. Чёрными комочками, комками, пушинками... Мне казалось, что я уже сама начинаю понемногу обрастать дарсиной шерстью – идиотизм!
Первая наша совместная прогулка с Дарси заставила, наверное, до судорог икать болеющую Людку (от всех недобрых слов, мысленно произнесённых мною в её адрес), такой жути и в кошмарах не привидится.
Привязанная к этой «лошади» поводком, я тащилась, чуть не падая с ног, по всем сугробам и кустам. Через полчаса мне почти удалось заставить «гениальную собаку» ходить по тротуарам и тропинкам, но тут...
Кобели, оказывается, обладают сверх-чутьём. Откуда, скажите, в нашем тихом районе столько здоровенных кобелей? Они упрямо тащились за нами; не помогала и палка, которую мне удалось выломить из заборчика... Один из «кобеляков» попытался убедить меня в неправильности моего эгоистичного поведения: подойдя поближе, показал свои клыки и даже порычал. Палка ему не понравилась, но эффекта не произвела – «чё я, палок, что ли, не видел?». Рычать в ответ я не решилась, но выговорить строгим укоризненным голосом себе позволила... подействовало!
Дарси, кажется, не возражала. Слава богу, мы были солидарны в этом вопросе – обойдёмся без «кобеляков»!
Вы думаете, на этом моё испытание «первой прогулкой» закончилось? Как бы не так!
Зайдя домой и раздевшись, я обнаружила, что... кхм... как бы вам это объяснить... То, что Дарси должна была оставить кучкой на улице, приморозилось к густой шерсти. Интересно, как она это делает у Людки?
Запрыгнуть в ванну Дарси согласилась, легким изящным прыжком «махнула» в неё. Против воды – тоже не возражала, запах шампуня ей тоже понравился... Всё хорошо? Если бы! «Это», воняя и покачиваясь на шерстяной заднице, отлипать не хотело.
«Людка меня убьёт за порчу экстерьера собаки», подумала я, вооружившись ножницами. Нет, а что мне остаётся делать? Сколько ещё я могу «вымачивать» собаку в своей ванне? И что, мне теперь погибать от этой вони и антисанитарии?!
Дарси с подозрением глянула на ножницы, но, посмотрев на моё решительное лицо, вздохнула и повернулась ко мне задом.
- Умница ты моя! Да ты всё, как человек понимаешь, - приговаривала я, со страхом ожидая удара страшных клыков. Обошлось – меня не укусили, даже дали вытереть и высушить феном «их экстерьерное чемпионское тело»...
Две недели я кормила, выгуливала, расчёсывала, гоняла настойчивых кобелей, боролась с шерстью по всей квартире... И поняла: Дарси – действительно гениальная собака. Только что не говорит, а понимание... если бы так умели понимать люди! Дарси невозможно было назвать словом «сука»: она «девочка», умная, благородная девочка собачьей породы.
Людка приехала через две недели. Торопливо рассказывала я о её великолепной собаке и своим уходом за ней: как кормила, как гуляла, как гоняла кобелей...
- Слушай, ты же говорила, что у неё течка уже заканчивается, а за нами ещё вчера кобели носились!
- Нет, я тогда сказала, что течка только началась.
- Людка, я хорошо помню!
- Ой, ну, может, я что-то не так произнесла, горло-то хрипело... а ты и не разобрала.
- Ну-ну...
В момент моего рассказа о вынужденной стрижке собачьего «тыла» Людка нахмурилась и привстала на стуле:
- Она... дала тебе себя подстричь?!
- Да, а что?
Молчание Людки помогло мне увидеть «внутренним зрением» клыки, намертво зажавшие мою руку с ножницами.
- Ты хочешь сказать, что она могла меня... укусить?!
- Ну, не знаю... Дарси не любит стричься... Ладно, хорошо, что всё обошлось.
Помолчали.
- Да что я всё о собаке, да о собаке! Ты о себе расскажи – это точно оказалось воспаление лёгких? Чем кололи, как так быстро тебя на ноги поставили?
- Оказывается, я очень хорошая актриса, - медленно протянула Людка, уставившись куда-то в окно.
- В смысле? Ты о чём? – ничего не поняла я.
- Даже врачи «повелись», представляешь?
- «Повелись» на что? – всё ещё не хотелось понимать мне услышанное.
- Да не болела я почти. К моему Коле жена приезжала на две недели, я бы не выдержала – смотреть на них вместе. Вот и... «заболела». Он теперь думает, что это – от моих переживаний, даже вчера в больницу приезжал проведать, с цветами. Ты извини... если бы я тебе всё рассказала, ты... ведь ты Дарси не взяла бы к себе.
Я молчала.
Вспомнила все свои мучения: долгие прогулки, риск быть укушенной, наглых кобелей, потраченное время и силы на борьбу с шерстью по всей квартире...
Мне очень хотелось ударить Людку сковородой по голове.
Я уже представила себе, как она, наконец, перестанет улыбаться, какой замечательный звон польётся в мои уши от этого удара, и как мне от этого «звона» станет хорошо и приятно.
От несоответствия того, что я видела перед собой и того, что мне хотелось увидеть, я впала в легкую прострацию, начала что-то перебирать и переставлять... Почти машинально открыла дверцу холодильника и увидела недопитую гостями бутылку коньяка.
- О! Давай выпьем, Люда? Коньячку?
Уже после второй рюмочки «под лимончик» противная Людка показалась родной, несчастной женщиной, у которой есть обалденная собака.
Мне хотелось обнять и пожалеть обоих.
- Хорошая ты, Людка, и собака у тебя – гениальная! Но, извини... ты – сука. Давай по третьей?
- Ага, - довольно улыбнулась Людка, обгрызая лимонную корочку, - но я не «сука», а «стерва»!
- Ладно, - согласилась я, разливая остатки по рюмкам, - будь стервой, если тебе так хочется... а, чего там! давай лучше выпьем. За твою девочку Дарси – собаку женского рода!