Столица империи. Вотанор.
В столице империи Аравен, на первый взгляд было все спокойно. Но лишь на первый взгляд. События, произошедшие в маленькой деревеньке Найтхолм, взбудоражили весь город. Да, что там город, волна паники охватила всю страну. Не было ни одного человека, которого не испугало бы это происшествие. Люди боялись находиться даже в собственных домах, не говоря уже о том, чтобы появиться на улице. Жить стало страшно. Для подавления возрастающей волны паники, городские власти, в особо крупных городах, увеличили количество патрулей на улицах, в сопровождении магов. Что не только не помогло, но и произвело обратный эффект. Работа, почти во всех цехах остановилась. Страна погружалась в экономический кризис. Несмотря, на усиленные меры по охране, большое количество разбойничьих отрядов стали совершать набеги, на близ лежащие к столице деревни, разоряя и грабя последних. Разгул преступности усугубил и без того шаткое положение империи. В связи с этим, несколько окраинных баронств на юге, воспользовавшись ситуацией, объявили о своей независимости. И все за один месяц после событий в Найтхолме. Мрак сгущался над империей.
В тронном зале столицы империи идет жаркая дискуссия, о дальнейших действиях правительства в сложившейся ситуации. Император Горн, в настоящий момент отсутствовал в Вотаноре. Его ждал народ в Экеторбе, и как он обещал, владыка лично принимал участие в расследовании этого “инцидента”. Послы со всех земель собирались здесь, чтобы, наконец, вместе решить, как спасти государство от надвигающейся паники и самим при этом не остаться в проигрыше. В такой ситуации в первую очередь следовало обратить внимание на население страны, на поддержку ее морального духа. Но у политиков были свои приоритеты.
Весь совет проходил из рук вон скверно. Все вдруг начали припоминать друг другу прошлое и требовали возмещения старых обид. Большинство даже не знало, зачем их пригласили в имперский зал совета. Лишь незначительное меньшинство принимало участие в обсуждении проблем. Остальные же за все время совета не потрудились произнести хоть несколько слов, не говоря уже о предложении нового законопроекта. Единственной забавой для них оставалось высмеивание друг друга, в присутствии совета.
- Господа, господа, прошу обратить ваше внимание на проблему нехватки рабочих рук, в южных областях империи. – Звонко прокричал барон Мьерн, из южного баронства Шмерткг-Санг. – Такое положение дел приведет страну, а в первую очередь южные земли к экономическому кризису, что недопустимо во время войны. Спасибо за внимание. Я закончил.
Барон был высокий мужчина, на возраст около тридцати лет, богатырского телосложения. Длинные черные как смола волосы, характерные для жителя южных земель, были мягко уложены. Черные, как два уголька глаза, гордо смотрели на всех присутствующих в зале. Под орлиным носом красовались густые окуратно расчесанные усы, которыми барон гордился, наверное, больше собственного титула. На синем, прошитом золотом мундире, который военные генералы любят носить во время праздничных парадов, красовалось несколько, сразу бросающихся в глаза крупных орденов за военные заслуги.
- Уважаемый бар-рон, позволю себе заметить, что империя не ведет военных действий, ни с кем бы то ни было из наших соседей. – Выступил в оппозицию речи барона Мьерна, губернатор Бламоры. – Ваша проблема не имеет под собой почвы.
Немолодой мужчина, с лысеющей головой, в простом, даже можно сказать, достаточно бедном, для его то положения, кафтане. Хитрый, но уже давно известный маневр, уклонения от налогов.
Барона всего перекривило, от такого замечания в свой адрес, но сумел удержать себя в руках. Тот же не унимался:
- Видимо, барон, вы не знали, что война с орками закончилась две сотни лет тому назад, – смеялся губернатор, - а других врагов у империи не было.
- Да как ты смеешь, старик!? – взорвался Мьерн, гневно взмахнув сложенной в кулак рукой. – Это ты не черта не знаешь, сидя у себя дома в четырех стенах. Разве не слышал, ты о событиях на северо-западе империи. Там в это время идет самая настоящая война. Уж поверьте мне, “господин губернатор”, я лично был там. Звуки военной песни и гудение призывных рогов, до сих пор слышны в моей памяти. Открытие вооруженные столкновения там происходят, чуть ли не каждый день. На северные пограничные города прут все кому не лень. Черные гоблины совершают регулярные набеги из горных лесов Догра. Кроме них еще частыми гостями в наших поселениях бывают тролли и людоеды. Сотни людей гибнут на северных рубежах, а вы говорите, нет войны. Война давно началась, и лишь только вы по своей глупости не видите этого. – Барон перевел дух, глубоко вздохнув, и продолжил, - Я сам не раз участвовал в пограничных столкновениях с гоблинами. Совсем недавно, мне довелось командовать ударной группой кавалеристов, из моего собственного ополчения. Во время военного маневра мой отряд попал в засаду, своевременно поставленную черными гоблинами. Никто… никто не спасся, кроме меня. – Мрачно пробормотал он. – Никто.
- Вы бежали с поля боя!? – насмехался над бароном, посол из Тира. – Вы бросили своих солдат умирать? Как же так, барон?
Лицо барона Мьерна побагровело, то ли от злости, то ли, напротив, от стыда. Он беспокойно начал ерзать на мягком покрытом шерстью льва кресле. Барон как загнанный зверь, смотрел на окружающих его людей, не зная, что делать и что сказать. Сейчас Мьерн готов был провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть этих лиц, дикими волками, смотрящими на его персону.
- Да… да… да как вы смеете бросаться подобными обвинениями. - отчаянно закричал барон, брызгая слюной. – Где доказательства моей… моей трусости. – он с трудом выговорил это слово.
- Доказательство, это ваша реакция на сказанное, уважаемый барон. – с широкой улыбкой проговорил посол из Бламоры.
- Мне… мне же… пришлось сделать стратегическое отступление. – сделал последнюю попытку оправдаться Мьерн.
- Одному? – не унимался посол.
- Д-да. – растерянно пролепетал барон. Ему явно нечего было больше сказать в свою защиту. – Забудем об этом посол, хорошо?
- Посмотрим. – загадочно проговорил тот.
В это время давно спавший на мягком кресле, посол из Хладира, наконец, проснулся. Резким и достаточно звонким зевком, он заставил большинство из присутствующих обратить на него внимание. Этот неказистый маленький и толстый человек вызывал смех у членов совета. Внешний вид посла напоминал бы гнома из древних сказаний, если бы не полное отсутствие волос на голове, которую он прикрывал небольшим чепчиком.
- Какая война? О чем вы говорите? – сонно, но с большим удивлением говорил посол из Хладира. – Разве мы собрались здесь не ради подавление восстание в Хьерде, а вы говорите какую то чушь.
- Посол, вы уже проснулись? – с неприкрытым смехом спросил 3-й советник Жлинг. Мы и не чаяли вашего внимания на наши ничтожные проблемы.
Посол из Хладира, явно понял, что вставил свои “мудрые” слова не к месту. От стыда его круглое лицо покрылось багровыми пятнами, глаза испуганно забегали. Посол вскочил со своего места, и поспешил удалиться под звонкий смех всего зала, который будто ножом резал его слух. При этом еще умудрился споткнуться у самого выхода, и набить себе здоровую шишку на своей лысой голове. Все, полы, бароны, члены имперского совета, под бурные волны смеха вспоминали всю родословную этого пожилого человека и его “высокий интеллект”. Смеялись все, кроме одного человека, сидящего дальше всех, в темном углу. Окружающие люди, будто не видели этой странной личности, сидевшей по соседству, в черном широком капюшоне, из под которого не было видно глаз. Политики же продолжали спорить о своих, никому не нужных проблемах, ни на что более не отвлекаясь. В том числе и на проблему в Экеторбе, которую они посчитали недостойной обсуждения на высоком совете. Совершенно забыв об истинной цели данного мероприятия. Вот так – практически в пустую – и завершился тот совет.
Экеторб.
Серое, затянутое облаками небо, довлело над мрачными мыслями стоящего у распахнутого настежь окна владыки империи. Он смотрел на окрестные улицы, отперевшись руками на оконные рамы, явно чего-то, выглядывая в толпе, кишащей, словно рыба в сетях у старого пропитого рыбака, среди узких улочек. Две недели назад император лично прибыл в Экеторб, для участия в этапах расследования, проводимого магами Хендальской академии. Не желая привлекать излишнее внимание к своей персоне, Горн инкогнито поселился в одной из городских таверн, но вскоре по настоятельству губернатора, который неизвестно какими путями пронюхал про его приезд, пришлось переселиться в дом градоправителя.
Жизнь в Экеторбе протекала спокойно и размеренно. Никто из жителей не паниковал в отличие от ситуации в других городах империи. Каждый мужественно перенес страшное известие о гибели деревни. В лицах людей владыка не видел страха, скорее уверенность. Лишь черные траурные одежды на каждом из граждан города и черный флаг, развевавшийся на ветру, говорили об их боли и скорби по погибшим. Но раны постепенно затягивались, и жизнь возвращалась в прежнее русло. Люди вновь и вновь зажигали в своих сердцах надежду, и, несмотря на трудности, гнали свою жизнь вперед.
С ужасом государь вспоминал прошлый совет, на котором ему довелось узнать то мрачную новость, которая навсегда оставила рану в сердце императора.
“ И это политики? Опора и защита государства. – задавал сам себе вопросы Горн. – Я уже стар. Скоро меня не станет. Уж они об этом позаботятся. Но, что станет с государством? Что будет с его народом? Они станут пешками в кровавой игре за власть. Что они могут? На что им надеяться? Кто-то говорит о скором конце времен. Огромное количество кровавых культов разлагают души и нравственные устои людей. Я никогда не верил в пророчества, даже поведанные мне архимагом Киприаном, в мудрости которого нет сомнения. Я лишь хотел мирной жизни на своей земле, в своем государстве. Без крови и бесконечных войн, без плача женщин и детей, без голода и болезней. Несбыточные мечты. – Горько усмехнулся он. – У меня нет наследника, а значит, и нет будущего. Я никого не любил и ни с кем не был близок, кроме моей любимой жени Лары. Боги не дали нам детей. Она была очень больна, и скоро умерла в жутких муках, а я остался один тянуть лямку жизни в вечном трауре по возлюбленной. Я продолжал сохранять верность Ларе, даже после ее смерти. Тогда я еще и представить не мог, что когда-то стану императором, а мой сводный брат и вся его семья погибнут от чумы, разразившейся в голодные годы. Черный мор унес всех из нашего рода. Всех… кроме меня. Отставив как глупую игрушку в руках безжалостной судьбы, среди безбрежного океана политических страстей. Стоит мне отдаться в мрачные оковы смерти, как тут же страну охватит вихрь гражданских войн. Видимо империя потеряет свою целостность, и развалиться на отдельные государства, какими была когда-то. Вот тогда и полезет вся нечисть на наши некогда свободные земли. Никто и ничто не сможет нам помочь, если…
Мысли императора прервал тихий, почти не различимый для слуха стук в дверь, которая находилась как раз напротив того окна, где стоял владыка. Горн повернулся, и спокойным, но достаточно властным голосом сказал:
- Войдите.
Но толстая дубовая дверь, с рельефными узорами по краям и не думала открываться. Император вновь повторил, но уже с неприкрытым раздражением:
- Войдите.
Наконец, медная, красиво изогнутая ручка повернулась, и покои владыки медленным неуверенным шагом, как будто чего-то, опасаясь, вошел человек среднего роста, в зеленой, местами, расшитой узорами рясе. Тело его выглядело мускулистым и крепким. Зеленый капюшон мешал разглядеть лицо. Горн сумел разглядеть лишь рыжеватую бороду, которую носил незнакомец.
- Ваше величество, - обратился к государю человек в зеленом, с каждым словом подходя все ближе к императору. – Меня прислали к вам по важному делу. – Больше ничего, не говоря, он протянул владыке письмо, на котором ярко выделялась знаменитая печать академии стихийного волшебства.
Император Горн спешно развернул поданную ему бумажку, и начал читать:
“Здравствуй император и мой дорогой друг! Наконец то сумел выкроить время и написать тебе. Как все-таки быстро летит время. Нам с тобой еще столько надо сделать, столько успеть, а оно безжалостно бежит сквозь наши пальцы, будто вода. Мы уже не молоды. Особенно я. Думаю, даже ты не можешь представить, сколько мне лет, и как давно я хожу по этой земле. Ну, да это и не так важно. Я не буду больше ходить вокруг да около, думаю, ты, и сам прекрасно знаешь об истинной цели моего письма. Да, эти события потрясли меня до глубины души. В какой-то степени это я виноват во всем. Вовремя не почувствовал, а теперь платят другие.
Мой друг, если бы только был там, на утро после бойни. Увиденное нами было больше чем просто кошмар. Такого даже мне не доводилось никогда видеть за всю историю прожитых лет. Я не стану описывать тебе породностей, по причине моего беспокойства за твое здоровье. Горн, ты совсем себя не бережешь. Прислушайся к моим словам. Обрати внимание на свое здоровье.
Но, как бы там ни было, все уже прошло. Вскоре жизнь вернется в нормальное русло, и все потечет по-прежнему. Быть может так оно и будет. Кто знает. А я знаю одно, тень этой трагедии еще долго будет довлеть над нами. События этой деревеньки круто изменили жизнь многих людей, переворачивая их взгляды на мир.
Но есть, друг мой, новости и хорошие. В деревни паладинам удалось найти одного выжившего. Это был мальчик, лет десяти от роду. Зовут Хагеном. До трагедии жил со своей матерью в этой самой деревне, в небольшом домике, на окраине. Отец не известен. Мать, как и все жители этой злополучной деревни, погибла. Отчего Черный Всадник не убил мальчика остается загадкой. Но, у меня на этот счет есть одна теория, о которой в этом письме не буду распространяться. Еще, мне удалось заметить в Хагене, огромную предрасположенность к магическому искусству. Теперь моим решением его должны взять в академию, для обучения. Я лично принимаю участие в его нелегкой судьбе. Мы сделаем из Хагена великого мага. Его судьба уже решена.
И, еще, очень важное, что я хотел тебе, мой друг сообщить. Будь осторожен. Я чувствую, в империи зреет заговор. Кто-то из членов совета возжелал власти, и пойдет на все, чтобы ее получить. Поэтому я повторяю, будь осторожен и не доверяй никому. Каждый наш неверный шаг приближает падение империи. Падение всего, что мы столько лет строили, не покладая рук. Да помогут нам Спящие Боги.
На этом все, мой друг. Будь здоров, и никогда не теряй себя”.
Архимаг Киприан Дижон. Глава академии стихийного волшебства.
Прочитав письмо, император поднял голову, и посмотрел на стоящего рядом человека.
- Ты можешь быть свободен. – Сухо проговорил император. – Да, и передай мои наилучшие пожелания архимагу Киприану.
Человек в зеленой рясе, поспешил выйти, и окуратно закрыл за собой дверь. Владыка же несколько секунд стоял, не шевелясь, а затем смял письмо, и бросил его в огонь камина, заворожено наблюдая, как пламя пожирает остатки пергамента.
Академия стихийного волшебства.
Пасмурная и мрачная погода встречала Хагена в городе, где располагалась академия стихийного волшебства. Тучи застилали небеса своими огромными массами, столь плотными, что даже солнечный свет мерк под их напором. Моросил мелкий дождик. Капля за каплей он падал на вымощенную белым камнем дорогу, и, проникая сквозь щели, просачивался в землю. Дул сильный ветер, заставляя закрывать глаза, и отворачивать лицо от водяных брызг. Когда был слышен вой ветра, скорее походивший на вой умирающего волка, поющего свою последнюю песнь, мороз пробегал по коже.
Дикий ветер…! Да, вот что сейчас было нужно Хагену, чтобы прийти в себя после долгой дороги. “ Сколько мы были в пути? – задумывался он, поминутно смотря по сторонам – неделю, а может и больше. “ И вот сейчас его путь закончился, и он не знал, что будет с ним дальше. “ А что, если меня не возьмут? Что если я им не подойду? – с тревогой думал Хаген, и тут же успокаивал себя – но ведь дядюшка Киприан говорил, что меня обязательно возьмут. Значит и нечего беспокоиться. Раз дядя сказал, значит, так оно и есть”.
По дороге к академии мальчик и Киприан очень сдружились. Хаген уже почти целую неделю называл Архимага своим дядей. В его жизни появился новый родной человек. Единственный, кому, глядя в его искренние и добрые глаза, Хаген мог доверять, и единственный с кем он разговаривал весь путь до академии. В душе мальчика еще был траур по своей матери, по своему дому, по своей жизни. Сердце не отпускала давящая боль. И лишь только этот старый волшебник мог ее унять своими светлыми речами и своей доброй и искренней улыбкой. А, что могло быть на данный момент лучше поддержки, дружественного плеча, на котором можно поплакаться. Хотя Хаген от самой деревни не выплакал и слезинки, но архимаг все равно чувствовал довлеющую над мальчиком ауру боли. Что еще сказать? Связь между мальчиком и магом росла с каждым днем.
Проезжая по улицам, Хаген обращал внимание буквально на все. Он никогда не был в больших городах, и теперь оказавшись среди больших домов, он прямо потерял голову. Везде, куда не кинешь взор, кипела жизнь. Люди, несмотря на дождь, спешили на прием в главный зал академии. Каждый, даже вплоть до крестьянина хотел попробовать свои силы. А, вдруг у него тоже есть дар магии, который нужно развивать по мере возможности, чтобы, наконец, выбиться в люди. Стать чем-то больше, чем простой землепашец. А, может, даже поступить на службу к императору, при дворе. Для большинства из них это так и останутся несбыточными мечтами, и снова придется опуститься на землю и заниматься обычными житейскими проблемами.
Люди бежали и бежали, словно огромный поток снежной лавины, сползающий с вершины огромной, и сметающий все на своем пути. Не обращая внимания ни на кого, народ, словно одержимый, двигался к главным воротам в академию стихийного волшебства.
Хаген молча провожал взглядом эту нестройную толпу, постепенно втискивающиеся в ворота самого престижного и самого яркого заведения во всей империи. Его взор упал на ворота, желая рассмотреть как можно лучше это чудо природы. Изогнутые узоры в форме листов, золотыми линиями, украшали их. Один за другим, люди просачивались, словно вода в высокий зал, увенчанный стройными мраморными колонами, которые своим исполинским видом попросту поражали воображение. Блестящий, покрытый белой плиткой пол, тихо трещал под тяжестью такого количества ног, выстроившихся в ряд. Широкие окна, пропускали игривый солнечный свет, слепящий людям глаза. Это было еще одним чудом академии. Не смотря на мрачную погоду на улицах Хендаля, на территории этого заведения всегда светило солнце, поддерживаемое жрецами Лонграпа, дракона солнечного света.
Каждый из тех, кого пропускала стража, состоящая из двух паладинов в мифриловых доспехах, попадал в широкий двор, от вида которого у большинства пропадал дар речи. Невероятно зеленые деревья, стройной линией тянулись по украшенной мириадами цветов разных мастей, аллее, которая заканчивалась обширным парком для отдыха, где любили отдыхать большинство студиозов академии.
Если от радующего глаз парка пойти на север, то можно увидит еще одни покрытые фантастическими узорами ворота, которые ничуть не уступали главным в размере. За ними же, как раз и находилась сама академия, о которой грезило большинство честолюбивой молодежи. Ровная, вымощенная желтым кирпичом, дорога вела к серебристому фонтану, с золотой фигурой дракона на вершине, из пасти которого непрерывно текла струя прозрачной воды. Наблюдая за этим чудом можно было провести здесь, целый месяц, так и не насмотревшись на все красоты этого края.
Следом за фонтаном, дорога вела путника на вершину холма, где располагались, пять башен волшебников. Будущий ученик обязан был в первую неделю его пребывания в стенах академии, посетить все пять башен. В каждой из них ему предстоит пройти начальные испытания, но даже если будущему ученику удастся пройти все препятствия, это еще не значит, что он будет принят на обучение. Кто-нибудь из магистров пяти башен должен будет выбрать одного из прошедших испытания в свой орден, если считает того достойным. В противном случае такому человеку приходиться уходить ни с чем, горько роптав на судьбу. Другие же, кому улыбнулась судьба, и кто был выбран кем-либо из магистров, получал статус ученика, и в течение семи последующих лет он принадлежал академии. По прошествии этого времени, опять же, если посчастливиться, ученик, сумев пройти выпускные экзамены, с чистой совестью получал статус мага, и перед ним в этом мире открывались все дороги. По крайней мере, многие из тех, кто пытался поступать, думали именно так. Но вскоре время показывало, как они ошибались.
- Дядюшка Киприан, мы прямо сейчас поедем в академию? – поинтересовался у архимага Хаген. Его прямо распирало посетить это незабываемое место о жизни, в котором ему столько рассказывали по дороге из Экеторба.
Архимаг нежно посмотрев на мальчика, улыбнулся и ответил:
- Не сейчас. Прежде мы остановимся в трактире “Золотой орел”. Там, на несколько дней, может на неделю, я оставлю тебя на попечительство Проде-Долу, владельцу той замечательной гостинице.
В глазах Хагена появилась тревога. Архимаг тут же заметил это, и добавил:
- Нет, мой мальчик, тебе нечего бояться. Это очень хороший человек, мой давнишний друг, правда, немного глуховат. Но, я уверен, вы скоро подружитесь. Кроме того, Хаген, ведь это всего на несколько дней. Вскоре я вернусь, и заберу в академию. Ты же большой мальчик, а дрожишь словно девчонка. – попытался раззадорить его Киприан.
- Но, почему ты не хочешь взять меня с собой? – В голосе Хагена послышался укор. – Я не буду доставлять тебе много проблем. – сейчас в его словах звучала мольба.
Архимаг раздосадовано взмахнул рукой.
- Хаген, пойми, в то место, куда я сейчас направляюсь, не пускают маленьких мальчиков. Мне придется идти одному. Но не переживай, - архимаг снова улыбнулся, и погладил мальчика по голове своей тонкою рукой, - максимум через неделю, ты и я, мы вместе войдем в ворота академии. Ну, что, договорились?
Хаген ничего, не ответив, повернул голову в другую сторону, и тихо прошептал:
- Хорошо, я… я понимаю.
Архимаг тяжело вздохнул. Ему тоже не хотелось расставаться ни на секунду. Образовавшаяся между ними связь оказалась воистину крепкой.
Между тем дорога вела путников мимо главных ворот, дальше на запад. Вот перед глазами Хагена проплыла кузница, с интересным названием “Ржавая подкова”. Читать мальчик умел очень плохо, но все-таки надпись на вывеске кое-как разобрал. От кузницы веяло жаром, так словно в ней скрывались врата в преисподнюю. Каждый удар молота о наковальню, был подобен стуку сердца в груди у Хагена. Высокий мускулистый мужик, в сером фартуке, заметив процессию во главе с архимагом, тот час бросил работу, вышел вперед и низко поклонился вслед проезжающим. Архимаг в свою очередь, наградил кузница доброжелательной улыбкой и поехал дальше. Проводив колонию взглядом, он вновь вернулся за свое любимое занятие, ковку мечей для имперских войск.
Хаген приятно удивился, что не только кузнец так почтительно относился к старому магу. Все люди мимо, которых они проезжали, выражали дань уважения этому замечательному человеку. Булочник кричал приветственную речь, желая доброго утра и долгих лет жизни. Одна пожилая дама, кинула на дрогу перед архимагом букет цветов. Группа ребятишек с задорным смехом бежали вслед за уходящим волшебником почти три квартала, затем, как и многие другие, быстро потеряли к нему интерес, и ушли на поиски новых приключений.
Сделав еще один поворот, группа во главе с архимагом Киприаном, наконец, вышла на таверну. Снаружи она показалась Хагену невзрачной, хотя размерами превышала большинство из тех, мимо которых они проезжали. Наружная стена была сложена из крупных кусков камня, плотно прилегающих друг к другу. Косая, покрытая красной черепицей крыша, внушала уверенность, что во время дождя, она все-таки не протечет. Толстая дубовая дверь открывалась вовнутрь. Над ней, на тонких стальных цепях, покачиваясь на ветру, висела табличка, на которой крупными буквами было написано “Дары Богов”.
“Многообещающее название, для таверны. – Подумал Хаген, рассматривая надпись, и силясь не пропустить ни одной буквы.
Архимаг молча окинул взглядом таверну, затем медленно повернулся в сторону четырех паладинов, которые сопровождали старого мага.
- Ждите, нас на улице. – Вяло распорядился архимаг. – Мне нужно уладить одно дело, - он посмотрел на мальчика, - и я сразу вернусь.
Паладины понимающе закачали головой, и поспешили разойтись. Архимаг резко слез с лошади, и помог спуститься Хагену. После чего подошел к дубовой двери, но заходить не спешил, прислушиваясь к гулу голосов. Трактир, как всегда в такую погоду, был полон народу. Сильным движением правой руки, он открыл входную дверь и вместе с мальчиком ввалился внутрь.
Сразу же Хагену, в нос ударил приятный запах жареной оленины, подправленной множеством специй. Он сладостно облизнулся в предвкушении сытного обеда, и более бодрым шагом поспешил за дядей.
Народу в таверне, действительно было много. Пожалуй, даже слишком много. В левом углу, от входа, за прямоугольным столиком расположилась компания имперских гвардейцев. Проверив каждого из, этой компании глазами, архимаг замел, что на поясе у них красовались одноручные мечи. Это показалось старому магу подозрительным. Ведь все в городе знают, что Проде-Дол не допускает ношения оружия в своей таверне.
“Ну да ладно, - решил архимаг, - на месте раздерусь”.
По правую сторону сидело двое крестьян, по всей видимости, беглых. Одежда одного из них была порвана на плече, а штанина была пропитана кровью. Странно, что этого никто не замечал. Лица у этих товарищей были уставшими и замученными от долгой дороги. Они постоянно оглядывались из стороны в сторону, явно боясь, что их кто-нибудь узнает. Киприан отвернул от них лицо и прошел с мальчиком в середину зала. Тут то все и заметили, что за гость к ним пожаловал сегодня. Звуки и возгласы сразу стихли при виде главы академии. Большинство присутствующих в главном помещении таверны, из тех, кто был в состоянии, дружно встали со своих мест и с учтивостью поклонились старому чародею. Архимаг, со всем добродушием поклонился в ответ, и добавил:
- Добрый день вам, господа! Спасибо за теплую встречу. Вы можете садиться. – Со смущением произнес он. – Право же не стоило из-за меня вставать.
Посетители, выполнив свой долг перед чародеем, стали рассаживаться по своим местам. Снова зазвучали тосты и дикие возгласы не в меру набравшихся постояльцев. Архимаг взяв мальчика за руку, отправился в сторону пивной стойки. Остановившись возле бесчувственного посетителя таверны, от которого за версту несло хмелем, старик стал смотреть на трактирщика с изучающим взглядом.
- Здравствуй Прод. – бодро сказал архимаг, с веселой, почти, что детской улыбкой. – Давно не виделись, мой старый друг.
Толстый как бочонок, с редеющими волосами, трактирщик, испуганно посмотрел на мага, будто не признав.
- Два года, шесть месяцев и восемь дней. – Безрадостно проговорил в ответ Проде-Дол. – Почти, что вечность.
Архимаг нахмурился. Реакция на его приезд у трактирщика, была не той, которую следовало ожидать. Киприан растерянно стоял, не зная, что сказать, такой ответ сбил его с толку. Все мысли и дела разом вылетели из его головы. Старый маг вдруг почувствовал жгучую боль в левом боку, в глазах все начало плыть.
- Дядя Киприан, вам плохо? – Хаген встревожено подскочил к магу, и медленно помог тому сесть на стул.
Три минуты спустя боль отпустила старика. В глазах все прояснилось, мысли стали более упорядоченными.
- Дядя, как вы? – мальчик не отрывал взгляд от волшебника.
Архимаг нежно улыбнулся в ответ. Такого искреннего беспокойства о его здоровье он никогда еще не видел.
- Да-да. Как дела, старый друг? – Трактирщик, растолкав всех столпившихся зевак, и подойдя к архимагу, положил тому руку на плече.
- Я в порядке, друзья, можете быть спокойны. Особенно ты, - Киприан снова повернулся в сторону мальчика, - мой мальчик, особенно ты.
- О Боги, ты так меня напугал. – Проде-Дол тщательно вытирал пот со своего лица. – Я думал, что потерял и тебя. – Голова его поникла. – Прости, я был груб.
Слезы навернулись на глазах у старого трактирщика. Лицо начала заливать багровая краска, и, не выдержав, он заплакал. Хаген с сочувствием смотрел на Проде-Дола. Мальчику никогда не доводилось видеть, как плачут мужчины. Эти слезы были знакомы Хагену, слезы потери. Потери кого-то очень близкого.
- Прод, что значит “потерял и тебя”? – Архимаг резко вскочил с плохим предчувствием. - Кто еще погиб? Проди, кто?
Трактирщик, погрузившись в воспоминания ничего, не замечал вокруг. Его глаза смотрели в одну точку, а руки беспомощно свисали.
- Да, очнись же, Прод. – Архимаг трепал его за плечо, но тот отчаянно не хотел выходить из транса. Воспоминания камнем висели на шеи у трактирщика.
Волна светлой энергии быстро привела в чувство, поникшего Проде-Дола.
- М…м… прости… прости меня Киприан, прости меня Леанра. – промямлил трактирщик.
По лицу архимага пробежала тень ужаса. Он не верил своим ушам.
- Ле-леанра? При чем здесь она. – Слова заплетались на языке у старого мага.
- Она умерла, друг. – Отстраненным голосом ответил Проде-Дол.
- Леанра… - сердце Киприана вновь начало бешено колотиться.
“Леанра… О Боги. Совсем еще молодая. Совсем юная дочь Проде-Дола. Сколько ей было? Двадцать, а может и меньше. – Собирался с мыслями архимаг. Ему до сих пор не верилось в то, что он услышал”.
- Как… кто… когда? – других слов он просто не находил.
- Два месяца тому назад. – Все так же бессознательно отвечал трактирщик.
- Как это произошло? Скажи мне друг. – глаза архимага стали влажными от слез.
- Говорят это, был несчастный случай, но я то знаю, я чувствую, что это было убийство. Мою девочку убили, понимаешь Киприан, ее убили. – последние слова он прокричал так громко, что привлек к себе внимание сидевших неподалеку имперских гвардейцев.
Не подавая виду, главный, из этой четверки, все же внимательно вслушивался в слова трактирщика. Он ловил каждый жест каждое слово, вылетающее из уст Проде-Дола, при этом, не забывая пить из высокой кружки темный эль. Архимаг, поглощенный, жутким рассказом своего друга ничего не замечал вокруг.
- В тот день, все было по-прежнему, как и всегда. Правда, моросил мелкий дождик, а я как раз в этот день собирался в булочную, сделать необходимые заказы, и прикупить что-нибудь к дому. Из-за этой чертовой погоды у меня разболелись суставы. Я почти не мог ходить… понимаешь меня Киприан? – Проде-Дол с надеждой посмотрел на архимага. Тот же понимающе кивнул, другу в ответ, головой. – Ходить не мог… Ну, вот моя мла… младшая дочурка и предложила:
- Папа, а давай я схожу в булочную. – Говорила она.
А я дурак и отпустил. Не уберег, не уберег. – Трактирщик опять начинал кричать, но уже никто не обращал на это внимание. Все были поглощены своими заботами. – Она ушла, весело улыбаясь непогоде. Я никогда не видел ее грустной, она радовалась жизни, она любила жизнь. А теперь… - он снова замолчал. Ком горечи подступивший к горлу заставил его умолкнуть. – ее нет. Она оставила своего старика совсем одного.
- Но, все же, что именно произошло? Ты знаешь? – перебил архимаг трактирщика.
- Я же сказал, - вскипел Проде-Дол, - ее убили, убили эти сволочи. – Он указал трясущейся рукой в сторону гвардейцев.
Архимаг смотрел на старого друга с подозрением. А не сошел ли он с ума, на почве такой потери. – Крутилось у него в мозгу.
Рослый гвардеец моментом оказался рядом с трактирщиком. Его красное от гнева лицо сливалось с цветом его мундира.
- Ах ты, паскуда. Я научу тебя, как надо разговаривать с имперскими гвардейцами. – Рявкнул тот.
Резкий удар тяжелым кулаком пришелся прямо в скулу Проде-Дола. От чего тот перелетел через стойку, разбивая стоящие на витрине бутылки, и жалобно застонал. Гвардеец выхватил меч из ножен, и двинулся в сторону ноющего от боли трактирщика, с явным намереньем добить. Отпихнув ногой ставшего на его пути мальчика, гвардеец занес меч для удара.
- Теперь ты заткнешься навеки. – прорычал солдат.
Проде-Дол даже не пытался защищаться. Смерть для него было бы избавлением от мук, и от чувства вины, которым он терзался все это время, проклиная себя за немощность и трусость. Трактирщик знал имена тех, кто убил Леанру. Под страхом смерти они приказали ему молчать, и он, испугавшись смерти, никому не говорил, что в действительности произошло с его дочерью. Теперь Проде-Дол ждал своей участи, в надежде на избавление. Он был готов умереть. Но у судьбы были свои планы на счет этого старика.
Неожиданно меч, который должен был разрубить ему голову, в самый последний момент вспыхнул и растворился, вместе с рукой, его державшей. Имперский гвардеец дико заорал и замертво упал на пол. Его глаза безжизненно смотрели в потолок. По всем признакам, рослый гвардеец был мертв. Двое других не долго думая, поспешили скрыться, но тщетно. Невидимые нити мгновенно опутали их тела, лишая способности двигаться, и они рухнули на пол трактира, словно два мешка с картошкой. На эту сцену, не будь она столь ужасной, было бы весело смотреть. Пьяные гвардейцы, не способные пошевелиться, неистово барахтались на полу, словно запутавшаяся в сетях рыба, а над ними гордо стоял, весь пылающий от гнева, архимаг.
Понимая, что это, по всей видимости, конец, гвардейцы, больше не сопротивляясь, тихо лежали в ожидании своего часа. Но архимаг не торопился отправить преступников в Нифльхель. Вскоре, он и вовсе, будто потеряв к солдатам интерес, ушел за барную стойку, в желании помочь побитому трактирщику.
Тот лежал в луже собственной крови, из-за многочисленных порезов, оставленных стеклом от битых бутылок с вином. Проде-Дол не мог даже пошевелиться. Каждое движение доставляло ему невыносимую боль. Трактирщик не открывал глаза, все еще ожидая смерти от нависшего над ним меча. Он слышал дикие крики, грохот, хруст ломающейся мебели. Старик молился Богам лишь об одном, скорее умереть, чтобы вновь увидеть свою дочь, и больше никогда с ней не растоваться. Но вместо так искренне ожидаемого конца своей жизни, Проде-Дол услышал тихий, и в тоже время, знакомый голос, голос старого друга.
- Прод, Проде-Дол. – архимаг неустанно трепал его за плечи. – Открой глаза, это же я, Киприан. Открой глаза. Я знаю ты в сознании.
Проде-Дол, борясь в своей душе с порывами страха и стыда, осторожно приоткрыл оба глаза, словно всматриваясь, кто перед ним. Он увидел, склонившегося архимага, который испустил вздох облегчения, увидев трактирщика в сознании. В этот момент Проде-Дол не смел, смотреть в глаза старому другу. Чувство стыда, которое Прод не переставал испытывать с момента смерти дочери, сжигало его душу. Страх упасть в глазах друга, еще больше, заставил трактирщика сделать неуклюжую попытку встать, но ноги не слушались. Боль во всем теле заставила его стиснуть зубы, тело начал бить лихорадка, в глазах появилось множество черных точек, которые кружились в хаотичном танце, застилая видимость. Но, несмотря на все неудобства, трактирщик продолжал совершать попытки встать на ноги.
Архимаг Киприан, все это время пребывающий в магическом трансе, в попытке залечить раны Проде-Дола, открыл глаза и увидел, что тот уже не лежит на месте, а, корчась от боли, пытается встать.
- Друг мой, - вскрикнул твердым голосом старый маг, - тебе еще рано вставать. Я еще не закончил, раны могут открыться, а ты и так потерял слишком много крови. Лучше не рисковать. Так что сам ложись или мне предаться заставить тебя это сделать силой. – Сказал он в повелительном тоне, с притворной угрозой, которая, однако, подействовала на трактирщика, и тот поспешил лечь туда от куда только, что встал.
- Но, там же стекла и… - начал было возражать Проде-Дол, как тут же замолчал. На месте, где всего две минуты назад, было много разбитых бутылок и лужи крови, сейчас стояла средних размеров кровать, очень похожая на его собственную.
“ Как Киприан сюда ее доставил? – удивлялся Проде-Дол.
Но, хорошо оглядевшись по сторонам, все понял. Вокруг не было ни столиков, ни посетителей, вокруг не было ничего, ничего кроме его собственной комнаты, в которую, по всей видимости, архимаг его телепартировал.
- В чем дело, Проде-Дол? – архимаг стоял рядом, грозно сдвинув брови, и пристально смотрел на трактирщика, будто не понимая, что того так удивило. – Я же сказал тебе ложиться.
Проде-Дол поспешил лечь поскорее в постель. Его очень удивляло поведение старого друга. Раньше он замечал за ним таких возможностей. Уже лежа, когда архимаг Киприан продолжал затягивать его раны, Проде-Дол в попытке оправдаться начал заново свой рассказ:
- Друг мой, прости меня. Я многого тебе не успел рассказать. Возможно, после этого ты даже пожалеешь, что спас меня. Возможно, ты даже меня возненавидишь…
- Постой, постой, старый друг. В чем ты виноват? Уж не продался ли Темному Респвалдиру. – попытался пошутить архимаг. – Прекрати свою болтовню и дай мне закончить, начатое. – он снова ушел в транс.
Проде-Дол ничего не ответил, лишь тяжело вздохнул и, откинув голову начал бездумно вглядываться в потолок.
- Теперь же, когда мне, наконец, не смотря на все протесты с твоей стороны, удалось тебя излечить, ты можешь продолжить свой рассказ, на повествовании которого ты так сильно настаивал. – Тоном заботливой матери, говорил архимаг, лежачему трактирщику.
Проде-Дол уже забыв о случившемся, никак не хотел говорить. Он отвернулся к стенке, чтоб не видеть вопросительного взгляда своего друга, и сделал вид, что очень устал и собирается спать.
- Прод, в чем дело? Тебе плохо? Ты не хочешь сейчас говорить об этом, да? – поинтересовался архимаг, выглядевший совершенно обескураженным.
- Просто я очень устал, друг. – Тихо ответил Проде-Дол и закутался в теплое одеяло.
Архимаг Киприан понимающе кивнул и вышел за дверь.
В низу, в главном зале трактира “Дары Богов”, у горящего ярким пламенем камина сидел десятилетний мальчик, всматриваясь в яркие вспышки пламени, по временам, озарявшим ту часть зала, где он сидел. Хаген думал. Повернувшись спиной к другим присутствующим в зале, он тихо шептал молитву к добрым Богам, которой научила его мать. Мальчик молился за Проде-Дола, попавшего в такую переделку, молился за его дочь Леанру, так ужасно погибшую в рассвете лет, за свою мать с которой они никогда не увидятся, и за тех, кто не выжил в ту страшную ночь, в Найтхолме. С каждым словом, произносимым в молитве, по его щеке быстрым потоком катились капельки слез, похожие на маленькие алмазы, переливающиеся при свете огня. В мыслях опять вставала картина того места, где он в последний раз видел свою мать. Боль в груди ни на секунду не умолкала.
Вдруг, чей то спокойный голос нарушил раздумья Хагена:
- Не надо грустить, малыш. Все еще будет хорошо. Поверь мне. – Сказал неизвестный, положив тяжелую руку на плече мальчика.
Хаген, вздрогнув от неожиданности, обернулся, в ожидании увидеть за своей спиной архимага Киприана, принесшего весть о состоянии трактирщика. Резко развернувшись в сторону говорившего, он обомлел. Там никого не было. Страх начал незаметно подбираться к сердцу Хагена, обвивая его своими холодными щупальцами. Он резко вскочил со стула, на котором так удобно устроился, и быстро побежал в сторону лестницы, ведущий наверх.
В какой-то момент, Хаген споткнулся и полетел на пол, сильно стесав локоть на правой руке, из которого начала медленно сочиться кровь. Чувство при падении, было, словно он зацепился за корягу, блуждая в глухом лесу. Оправившись от падения, мальчик быстро вскочил на ноги. Посмотрев впереди себя, он вновь замер, на этот раз с гримасой ужаса на лице. Перед ним колыхаясь, словно от порыва ветра, стояла тень, вернее призрак, как в первые секунды показалось Хагену. По ее форме можно было определить, что принадлежал призрак к человеческой расе. Хотя черты лица были размыты, и почти не различимы.
- Чт… что т-тебе нужно? – набравшись смелости, спросил Хаген, а сам в это время оглядывался вокруг.
“Неужели никто из постояльцев не видел это существо? – думалось мальчику.
Но, полностью оглядевшись вокруг, он, к своему ужасу понял, что находится в зале совсем один. Люди, которых пять минут, назад было тьма сколько, куда-то все разом исчезли. Дрожь в голосе не давала Хагену говорить. Единственной мыслью, посетившей его в этот момент, было, срочно бежать наверх, к архимагу. Мальчик сделал еще одну попытку убежать, резко рванув направо и снова в сторону лестницы. Но призрачная сущность, явно не хотела упускать свою добычу. Мощная рука, от которой веяло мертвецким холодом, схватила Хагена за шкирку, и подняла высоко над полом. У мальчика не было сил даже закричать. Страх полностью овладел его сознанием, не давая возможности рассуждать здраво. Ноги беспомощно болтались в воздухе, не находя для себя опоры. Руки безжизненно поникли, в нежелании больше сопротивляться несокрушимой силе. Тело лихорадочно тряслось, то ли от страха, то ли от могильного холода, исходящего от рук неживого.
- Помогите. – Успел пискнуть мальчик, и резко упал на пол, вниз лицом.
От неожиданности он не успел поставить руки, и сильно ударился о пол носом. Скривив лицо от боли, Хаген поборол свой страх и поднял голову, и посмотрел, что же все-таки случилось. Почему загадочное существо, по всей видимости, призрак, отпустило его, если так можно выразиться. Быстрым взглядом мальчик пробежал по комнате, никого. Сердце не переставало, бешено колотиться. Кровь, из разбитого от падения носа, неумолимо быстрым потоком стекала на пол, и верхнюю часть одежды. Состояние было удручающее. Хотелось умереть.
Прикрывая левой ладонью разбитый нос, Хаген осторожно поднялся. Ноги, все еще сильно дрожали. Шаги давались тяжело и неуверенно. Мысли постоянно путались, а страх не переставал сжимать свои железные тиски. Он еще раз оглядел комнату. Никого.
“Куда же он делся? – задавался вопросом Хаген. – Не может быть, чтоб он меня так легко отпустил. Я был ему за чем-то нужен. Вот только зачем? Думаю, мне не хотелось бы это узнать.
Неожиданно, в стороне, у стойки, послышался тихий скрип. Хаген не успел повернуть голову, как сильный удар по голове лишил его чувств. Теряя сознание, он все-таки успел увидеть нападавшего, и в последнюю секунду сознания был крайне удивлен. Над ним стоял архимаг Киприан.
Хаген пришел в себя на следующее утро. Он лежал на мягкой, почти воздушной постели. В комнате было темно, занавески задернуты, но сквозь щель между ними, все же проглядывал тонкий луч летнего солнца. Настроение было подавленным, голова просто раскалывалась. Каждое движение сопровождалось ломотой во всем теле.
“Но, где же я оказался? – мелькнул вопрос в голове у мальчика. – И жив ли я вообще. Хотя, тело все ноет, значит жив. – Успокоил он сам себя.
Хаген приподнялся, с удивлением оглядываясь. Затем, полностью встав, он осмотрел комнату, в которой все это время находился. Очень низкий потолок, даже для постояльца со средним ростом, не говоря уже о тех гигантах с севера. На левой, от двери, стене висела небольшая картина, но чтобы понять, что на той изображено, понадобились бы годы. Напротив окна стоял маленький, потрескавшийся от времени столик. На его неровной поверхности располагалась, не в пример столику, чистая белоснежная скатерть, на которой стоял стакан воды и тарелка с кусочками вяленой оленины.
Мальчик подошел к окну. Отодвинув занавеску и открыв окно, он посмотрел на улицу. Так и есть. Хаген все еще находился в гостинице “Дары Богов”. Но, как он оказался в комнате, для него оставалось загадкой.
Старая дверь скрипнула и приоткрылась. У входа стоял, целый и невредимый, Проде-Дол. На лице у него играла улыбка. Как будто и не было вчерашнего происшествия.
- Доброе утро, Хаген. – сказал трактирщик, продолжая весело улыбаться. – Как ты себя чувствуешь? Как спалось? – интересовался он. – О Боги, Хаген, ты вчера вечером меня жутко напугал.
- А, что случилось вчера вечером? – не дослушав, спросил Хаген. – И где дядя Киприан?
- Архимаг уехал сразу же, как исцелил меня. Ему нужно было срочно отлучиться, а мне наказал присматривать за тобой все это время. Поэтому, когда вчера ты потерял сознание, я очень испугался. Я думал… - голос трактирщика оборвался. - … что ты умер. Ты лежал, не шевелясь, а из носа постоянно текла кровь. Лекарь из соседнего здания, никак не мог понять, что с тобой, ты ни на что не реагировал. Будто был в коме.
Хаген с интересом слушал, не веря своим ушам.
- Мы отнесли тебя наверх, в одну из комнат, и положили на кровать. – Продолжал говорить Проде-Дол. – Но ты так и не приходил в себя. В тот момент, я сам готов был умереть вместо тебя. Лекарь ничем не мог помочь. Ни одно из его снадобий не помогало. Мы думали это конец для нас всех. Архимаг закопал бы нас живьем за такой, прости мне эти слова, прокол. Ты очень много для него значишь, Хаген, очень много. И поэтому потеря тебя для него бы было слишком сильным ударом. Ведь он уже не молод, и многие старые раны дают о себе знать. Я очень беспокоился, не за себя, а больше всего за него. – Голова трактирщика печально поникла, и он замолчал.
Мальчик с пониманием смотрел на Проде-Дола.
- А потом появился тот странный человек. – После минутной паузы продолжил трактирщик. – В черном, ниспадающем до земли балахоне, с широкими рукавами. Из-за надвинутого на глаза капюшона, не было видно лица. Голос такой мягкий, и вместе с тем пугающий. – Проде-Дола охватил озноб от воспоминаний. – Он предложил помощь в твоем исцелении, безвозмездно. Так он сказал. Мы с лекарем были напуганы, но все равно согласились, выбор у нас был небольшой. Не тратя времени на пустые разговоры, тот человек, подошел к твоей постели, посмотрел на твое лицо, затем что-то проговорил и вышел из комнаты, ничего нам не сказав. После того, как за этим человеком захлопнулась дверь, мы почти одновременно рванулись к тебе, и с большим сожалением увидели, что твое состояние не улучшилось. Но, затем, вздох разочарования сменился, у меня, на крик восторга. Ты быстро открыл глаза, и к нашему удивлению, заговорил на странном, нигде прежде не звучавшем языке. А уж я, поверь мне, за свою жизнь слышал немало разновидностей языков. Эльфийский, диалект орков, говор варваров севера, южный акцент, и даже пиратский жаргон.
Но слова, произносимые тобой, как я уже говорил, нигде больше не слышал. Может, будь здесь архимаг, он бы разобрался, в чем тут дело. – Трактирщик вновь замолчал, дав себе возможность отдышаться.
Хаген внимательно следил за мимикой Проде-Дола. Уж не врет ли он. Здесь нет архимага, а другим людям мальчик доверять, еще не научился. Несмотря на то, что Хаген всем сердцем сочувствовал старому человеку, подозрения в его душе продолжали расти.
- Я ничего подобного не помню. – Признался Хаген. – Где, вы говорите, меня нашли?
- На полу, в главном зале. Не так далеко от камина. Рядом с тобой валялся перевернутый стул. По всей видимости, ты с него и навернулся. – Ответил Проде-Дол. – В любом случае, сейчас как я вижу, все хорошо. Не стоит ворошить былое. Тем более, если архимаг это узнает, то он явно по голове меня за это не погладит. Прошу тебя, Хаген не говори ничего Киприану. – В его голосе слышалась мольба. – Пусть это происшествие останется между нами. Прошу тебя, пожалей старика, не говори архимагу.
Хаген не отвечал. Сейчас в его голове боролись между собой, любопытство и желание бросить все и убежать. Мальчик, с редко встречавшейся в его возрасте серьезностью, мрачно смотрел на Проде-Дола. Тот, похоже, никогда не перестанет бояться. Трактирщик нервно хрустел костяшками пальцев, и старался не смотреть на мальчика, но весь его вид выдавал, что тот ждет положительного ответа, на свою просьбу.
- Предлагаю сделку. – Громко и на полном серьезе сообщил Хаген.
Проде-Дол удивленно посмотрел на своего молодого гостя, не поверив, что такое мог сказать десятилетний мальчик. Но, несмотря на это все же осторожно спросил:
- Какую?
Увидев, что трактирщик клюнул, на его властный голос, Хаген про себя возликовал. Вот и начинаются приключения, о которых он столько мечтал.
- Прежде всего, - начал Хаген, - ты расскажешь мне полную правду о собственной дочери. Я вижу, что чувство вины разъедает твою душу. Поведай мне о том, как она умерла. Как умерла Леанра.
У трактирщика округлились глаза. Тот, кто сидел перед ним, мог быть кем угодно, но только не тем десятилетним мальчиком, которого привел ему архимаг. Властный голос, подобный голосу властителя, проницательный взгляд, который казалось, заглядывает в самое сердце души, выведывая все тайны и страхи человека. Проде-Дол нервно сглотнул. Он начинал бояться, этого мальчишку. Трактирщик не знал, что ему делать. Нужно было что-то сказать. Но, что? Все слова, разом выветрились у него из головы. Слишком много проблем и нерешенных вопросов, свалилось на голову простого трактирщика.
- Ладно… хорошо, я расскажу тебе всю правду. – Пообещал Проде-Дол, боязно оглядываясь, словно ожидая, что кто-то может их подслушивать. – Я хотел рассказать и раньше, но потом эта потасовка. В общем, потом я передумал. Мне было стыдно признаться в подобной трусости. Ну, да ладно. Начну все по порядку. – Он глубоко вздохнул и начал рассказ. – Как ты помнишь, я говорил о том, что в тот ненастный дождливый день отправил за покупками свою дочь. Я долго спорил с ней, что не следовало бы одинокой девушке, ходить по улицам одной. Но, Леанра настаивала на своем. Если б ты ее знал Хаген. Она была очень доброй и красивой девушкой. В общении со всеми, вела себя культурно и в тоже время очень нежно. Каждое слово из ее уст было похоже на журчание воды, согретой лучами летнего солнца.
Хаген заворожено слушал Проде-Дола. Он и представить себе не мог, что этот рассказ из жизни трактирщика так засядет у него в душе, учитывая, что он сам пережил.
- … не слушая, она отправилась в булочную за покупками – Услышал мальчик голос Проде-Дола, выйдя из раздумий в реальный мир. – На пути в лавку, Леанру встретила группа имперских гвардейцев. Они были пьяны, и начали приставать к ней с грязными мыслями. Леанра просила их оставить ее, сказав что, спешит в булочную, но это только разъярило гвардейцев. Сержант Зогдщ, так звали их командира, ударил ее в живот, от чего та, согнувшись пополам, упала на землю. Не удовлетворившись этим он сделал еще два удара ногой, по лежачей на земле Леанре. – Трактирщик не боялся рассказывать Хагену, страшные подробности происшествия. Мальчик был уже достаточно взрослым. Жизнь и смерть заставили, его повзрослеть. – Поднявшись с земли, она пыталась бежать, но солдаты быстро ее нагнали. Снова сбив ее с ног, сержант Зогдщ надругался над ней, после чего быстро перерезал ей горло, и оставил лежать тело, там, где она упала. – Проде-Дол вновь замолчал, воспоминания ножом резали сердце.
- А что было потом? Как скоро вы узнали, о ее гибели?
Трактирщик поднял голову, уставившись на Хагена печальными глазами.
- Они рассказали мне. – выдавил из себя Проде-Дол.
- Кто?
- Гвардейцы. – Прогремел трактирщик. – Те самые гвардейцы, что убили Леанру, сообщили мне, о ее смерти. Более того, они сами по секрету признались в преступлении и наказали мне молчать. В противном случае они угрожали расправой мне и моему сыну, что сейчас живет в южном баронстве Долген на должности писаря при имперской канцелярии. Я… я был вынужден молчать. Я боялся… боялся умереть. Я стал предателем, трусом, изменником. А эти грязные гвардейцы, повадились каждый день шастать в мой трактир, и угощать себя за мой счет. Это еще больше угнетало меня, показывая всю мою немощь и трусость. Я так и молчал до вчерашнего дня, когда на мое счастье или на беду, я еще точно не решил, приехали вы, старый друг, вместе с не по годам серьезным мальчиком, который с каждым днем становиться все мудрее. – Выдавил из себя комплемент Проде-Дол. – В тот день, сильно надравшись эля, я и выложил вам всю правду. За что чуть не поплатился жизнью, если б не архимаг.
Лицо Хагена уже и без того бледное, сейчас превратилась в маску мертвеца, нежити, что ютится у заброшенных домов. Такой рассказ поверг его в шок. Люди убивали друг друга?! Здесь, считай в самом центре империи, в одном из красивейших городов Аравена, совершались жестокие убийства. Да еще кем. Стражами закона, элитной гвардией имперских солдат. До сего момента Хаген еще слишком мало знал жизнь. Зато, за ближайшие месяцы, он почувствовал ее солоноватый привкус, привкус крови, в которой утопала империя.
- Вы ни в чем не виноваты. У вас просто не было выбора. – Тихо и неуверенно произнес Хаген.
- Выбор всегда есть. – Зло усмехнулся трактирщик. – Вместо трусливого молчания я мог выбрать достойную смерть.
- Но, тогда убийцы никогда бы не получили по заслугам. – Заспорил мальчик. – Каждый из нас должен жить, чтобы иметь возможность, в один прекрасный день, ощутить сладкий вкус мести. Мы должны жить, что видеть врагов в их собственной крови. – Глаза злобно блеснули.
Проде-Дол не отрывая взгляда, следил за Хагеном. Только сейчас он сумел полностью понять этого маленького человека, его боль, его страх, его жажду мести.
- Ты уже дождался часа своего триумфа над врагами, - продолжал Хаген, уже не замечая, что перешел, в разговоре с трактирщиком, на ты, - в тот момент, когда дядя архимаг убил того сержанта, занесшего над тобой меч. Скажи мне, что ты чувствовал? Ты чувствовал радость или облегчение, в тот момент? Скажи же мне, чувствовал?
Проде-Дол нервно заерзал на стуле. Разговор, который начинал этот юный мститель ему все меньше нравился. Но скрыться от пристальных глаз мальчика не было возможности. Он ждал ответа, и ждал его прямо сейчас.
- Я был без сознания, - попытался соврать трактирщик, - и ничего не чувствовал. Говорят, я стонал от боли, но я ничего не помню, впрочем, как и ты о событиях прошлого вечера.
- Жаль. – Грустно сказал Хаген. – Очень жаль, что ты не помнишь.
- Может это, и к лучшему. – Сказал Проде-Дол, тихо покашливая.
- А, что ты чувствуешь сейчас? – задал мальчик, вполне ожидаемый вопрос. – Впрочем, можешь не отвечать. Прости,… то есть простите, я слишком любопытен.
- и настойчив. – Добавил трактирщик, пытаясь улыбнуться. – Но все же я скажу тебе истину. В данный момент, я чувствую в себе лишь боль и опустошение. Больше ничего. Запомни мои слова, Хаген, не пытайся мстить убийцам своей матери. Ты ничего не найдешь, кроме боли и страдания, а возможно потеряешь и себя.
Хаген с удивлением посмотрел на трактирщика.
- Откуда вы знаете про мою мать? – спросил он, пододвинувшись поближе к лицу Проде-Дола. – Кто вам сказал? Дядя Киприан?
- Да. Архимаг Киприан, за две недели до вашего приезда в Хендаль, прислал мне письмо, в котором он рассказывал мне обо всех злоключениях, произошедших с тобой, Хаген. – ответил трактирщик.
- Значит, уже тогда он собирался оставить меня здесь. – разговаривал Хаген сам с собой. – История о срочном деле. Что это могло быть. Обман. Не думаю. Тогда, что же.
Проде-Дол обеспокоено смотрел на мальчика, разговаривающего сам с собой.
- Хаген, что ты говоришь?
- Что? – мальчик был всецело погружен в себя, и не сразу понял, о чем его спрашивает трактирщик. – Что вы, спрашивали?
- Я ничего. Но ты что-то сказал. Что?
- Дядя Киприан бросил меня? – совершено неожиданно спросил Хаген. – Он оставил меня здесь жить вместо вашей дочери. В утешение вам и мне. Это так? Скажите мне правду. Не лгите.
Проде-Дол, услышав это, впервые за долгое время, от всей души рассмеялся. Его громкий смех заливал все комнату, разгоняя нависшую над ней мрачную атмосферу. Хаген в недоумении посмотрел на трактирщика. Все же с каждой минутой разговора им удавалось удивлять друг друга все больше. Мальчик почему-то почувствовал себя очень глупо и не знал, что дальше делать. Его, заданный на полном серьезе вопрос, просто обсмеяли.
- Ну, Хаген, - не переставая смеяться, сказал Проде-Дол, - теперь ты похож на обычного мальчика, запуганного и глупого.
- Эй, я не глупый. – Возмутился мальчик. - Как вы сами успели убедиться, я очень многое знаю.
Трактирщик примирительно замахал руками.
- Ну, что ж, ладно. Я пожалуй пойду. – сказал Проде-Дол, стараясь больше не смеяться, в нежелании обидеть мальчика. – Тебе что-нибудь принести? Если хочешь, можешь спуститься в главный зал. Тебе накроют лучший столик. Ну а я пошел.
Трактирщик тяжело, явно с неохотой, встал со стула, и поковылял в сторону двери, продолжая тихо кашлять. Хаген, тоже вскочил со стула и, подбежав к Проде-Долу, сказал:
- Так что же? Вы мне не ответили. Это правда? Он бросил меня?
Трактирщик, нежно улыбнувшись, положил свою грубую мозолистую руку на плече мальчика и мягко сказал:
- Он любит тебя.
Сказав эти слова, он быстро вышел за дверь, оставив Хагена совсем одного, наедине со своими мыслями.