Одноактная музыкальная пьеса
Действующие лица:
Рассказчик
Николай Васильевич Гоголь
Александр Сергеевич Пушкин
Энди Уорхол
Александр Блок
Луис Бунюэль
Петр Чаадаев
Николай Бердяев
Федор Михайлович Достоевский
Дмитрий Александрович Пригов
Филиппо-Томмазо Маринетти
Барон Юлиус Эвола
Вольфганг Амадей Моцарт
Ян Вермеер
Его Величество Клип
Оформление сцены, декораций и сценических костюмов оставляется на усмотрение режиссера-постановщика. В качестве музыкального сопровождения рекомендуется использовать любое произведение Вольфганга Амадея Моцарта, например, арию Папагено из оперы «Волшебная флейта».
Поднимается занавес
Рассказчик.
Однажды в месте некоем,
(а может и не в месте),
в барочных интерьерчиках,
средь гнутых мебелей
собрались не разбойники,
не бандюки позорные,
не сраные налетчики –
собралася элита
из самых из достойнейших,
и стали совещатися
на тему «Жизнь – дерьмо».
И было их тринадцать там,
достойнейших из лучших:
был там Уорхол Энди и Гоголь Николай,
явились также Пушкин, Блок, Бунюэль и Пригов,
а также Достоевский, и Моцарт с Чаадаевым,
Бердяев, Маринетти и Эвола-барон,
и с ними из Голландии какой-то педераст
незнам какими тропами нежданно приблудился.
И начала Гоголь:
Господа! Известье неприятное
хочу вам сообщить:
как с новогодних праздников,
на Ленинградке нашенской
подорожали девочки –
на сотню бакселей!
И Чаадаев подхватил:
И прошлое у девочек,
как ночь – черным-черно.
И в настоящем горести.
А будущего девочкам
и вовсе не предвидится.
Паскуды, кокс бодяженный
сбывают, ****ь, ****ец!
Процент по ипотеке
немалый – 27 процентов в год!
Ведь это же грабеж
средь белого денька.
Как дальше жить,
не знаю я…
Отец поп-арт Уорхол
тут подал голосок:
Вся жизнь – говно, собратия.
Говно в говне рождается,
говном же обучается,
в говно же возвращается –
говно сие еси.
Кончай грузить, юродивый!
Поп-арта попа сраная! –
То Пушкин говорит.
Не попа я, а папа
поп-арту я родной! –
то Уорхол возражает.
Но АСП не слушает
и Блока подъебнуть
скорее они спешит:
Ну что, брат Блок,
ты выглядишь, как будто заключенный?
Сидишь ты в обезьяннике,
за прутьями железными.
А что это на стеночке
смешные письмена?
Запомните меня таким! –
Ответил Александр Блок. –
Да и ты сам, брат Пушкин,
сказать по правде, выглядишь
смешнее моего.
Да, все мы здесь имеем
смешной и вздорный вид, –
из лужи обязательной
Бердяев говорит. –
Все о своем, о девичьем
вздыхаете…
Чего?! – не понял Уорхол.
Тебе и не понять!
Ведь я о вечно-девичьем
в загадочной душе.
Маринетти.
Душа у вас загадочна?
И доля хороша?
Чего ты там, ****ь квакаешь
лягушкою болотною?!
Уорхол и Бердяев.
А!
Э!
Маринетти.
Молчать! Я технократию
в искусство привнесу!
Пушкин.
Ну ты, фошысский смайлик!
Маринетти.
А ты – протез поэзии!
Кто изобрел поп-арт
с его плакатной графикой?
Уорхол (смиренно).
Конечно, братец, ты.
Бунюэль (ядовито).
А может быть, сюрреализм
ты тоже изобрел?
Эвола (таинственно).
Я дам тебе сто франков,
если сумеешь дать ты мне
одно определение.
Уорхол.
Какое же?
Эвола.
ДАДА.
Уорхол.
А что это?
Эвола.
Не знаешь – так молчи.
Маринетти.
А знаешь – так подавно.
Ты всем обязан нам,
поп-арт попа сраная,
залупа пергидрольная!!!
Достоевский.
Друзья, нельзя! Безнравственно!
Маринетти.
Молчи, дурак, молчи!!!
Пригов.
О чем базар?
Пушкин.
Ого! Блин, то есть, wow!
Пригов.
Да, это я, мои друзья, –
ответствовал им Пригов. –
И я скажу вам так, друзья:
базар тут ни о чем!
Позволь задать тебе вопрос, –
К ЭвОле обращается. –
Скажи, брат ЭвОла,
где все мы собрались?
Вопрос хороший ты задАл, –
тут чешет репу Эвола. –
Да, стоит призадуматься,
что то за место странное –
и место ли вообще?
И почему здесь мы?
Маринетти.
А это что за задница
оттенка голубого?
Уорхол.
А это наш дизайнер.
Маринетти.
Конечно, сука, ваш!
Мы начли за здравие, –
им Пригов говорит. –
А кончится оно опять
отсутствием консенсуса.
Тогда прощай, компьютеры,
парламент, технократия…
Моцарт (восторженно).
Привет вам, победители –
гнилой Сибири жители! –
им Моцарт говорит. –
Я птицелов! Я птицелов!
И знаю я гармонию,
волшебную гармонию!
Из здания парламента
порхнула стая птиц?
Пригов.
Вот именно!
Моцарт.
Мы думаем одно и то ж?
Все дружно.
ДА!!!
Моцарт.
И это слово – …
Все дружно.
КЛИП!!!
Музыкальное сопровождение стихает. В помещении раздается эротичный голос.
Здравствуйте, господа!
Все дружно.
Здрастьте!
Эротичный голос.
Вы меня не узнали?
Присутствующие удивленно переглядываются.
Нет. Кто вы? Кто это?
Голос.
Я – Его Величество Клип. Собственной персоной, да.
Начиная с этого момента и до окончания монолога Клипа звучат дискотечные колотушки.
Ну что же… Чтобы не было вопросов, я пожалуй скажу вам правду, да. Расскажу, так сказать, все как есть. Реальности, господа, реальности не существует. Ибо владеть ею – удел избранных. В мире не осталось ничего натурального. Естественно лишь культура. Когда она перерождается в свою противоположность – цивилизацию – остаются один суррогаты: лапшичка с запахом мяса, сахар, который не содержит сахара, мыло без мыла, песни без смысла, эротика без секса, опять же. Короче говоря, ЖИЗНЬ БЕЗ ЖИЗНИ! И лучше лишний раз не задумываться на эту тему, господа, инчае возникает тягостное чувство когнитивного диссонанса.
Однако, господа, никому не заказано вырваться из замкнутого круга неразрешимых мыслительных дилемм. Достаточно включить телевизор или DVD-плеер, и универсальный лекарь по имени Индустрия Развлечений тут как тут! Ну зачем тебе реальность, когда есть место, которое лучше, чем сама реальность? Зачем тебе эротика, когда гламурные телки из глянца гораздо лучше, чем живые? Синтетические флэнжеры забивают слух – они лучше живых звуков! Неудобоваримые вещества сомнительного происхождения питают нас. «Quod me nutrit, me destruit», как говорили древние. «Что меня питает, то меня разрушает».
Но наш спаситель, господа, Его Величество Клип (то есть, я) знает, что делать, чтобы вылечить мозг! Клиповое сознание, господа, ликвидирует эту подлую вертикаль повседневной жизни (пресловутая «вертикаль власти», кстати, из той же области), и заменяет ее горизонтальной сеткой иерархий. В клиповом сознании все равноценно, равнозначно и равновероятно. Субъект сливается с объектом, невозможное сливается с возможным, реальность сливается с мечтой, желаемое – с действительным. Невозможная виртуальная эротика, господа (вместо секса – виртуальная эротика!)… Так вот, эта самая виртуальная эротика кружит голову, меняет местами верх и низ. И, как это ни парадоксально звучит, ставит все на свои места. И недоступное становится доступным. И на секунду – всего лишь на секунду – ты кажешься себе избранным, который владеет реальностью. Который просто владеет. Владеет тем, чем в принципе владеть нельзя: владеет коротким мигом БЫТИЯ, господа! И фундаментальный разрыв устранен, и ты снова становишься собой.
Фу, бля, пора завязывать с эти развлечениями. Ведь завтра на работу. Навстречу вертикали, да.
Снова звучит Моцарт. Звук отвратительно плывет.
Кто-то из присутствующих.
Отпускает! По местам, господа!
Занавес