Когда-то нас было двое. Недолго. Десять лет. Всего десять жил на белом свете мой брат Мишка.
Родители наши особенно не мучались над тем, как назвать близнецов, и дали нам имена дедов. Оба старика этим весьма гордились, и привечали, каждый своего.
Мишка родился вожаком и заводилой. Придумывал всевозможные игры, втягивал меня в бесконечные истории и драки. Его уважали пацаны и любили девчонки. Мужики здоровались с ним за руку.
А я - Мишкина тень. Трус и мямля. Моя единственная заслуга состояла в том, что я - точная копия всеобщего любимца. Брату я страшно завидовал и пытался ему всячески подражать. Но у меня ничего не получалось.
Однажды Мишка схватил меня за руку и потащил во двор.
-Завтра, с утра в лес пойдем.- зашептал он мне в ухо.- Я там блиндаж нашел. Некопаный.
-А кто еще пойдет?
-Никто. Только мы.- Мишка оглянулся.- Может шмайссер хороший найдем или еще чего.
Брат просто бредил немецким автоматом. Его вообще тянуло ко всему военному, и на чердаке у нас хранился целый арсенал. А самое ценное,фашистский парабеллум, Мишка положил в большую жестяную коробку с солидолом и закопал в сарае.
На рассвете, взяв пару саперных лопат, сала с луком и кусок хлеба ,мы отправились в путь. Примерно через полтора часа хождений по лесу, мы вышли на блиндаж. Мишка, деловито ковырнув землю, сразу обнаружил несколько стрелянных гильз.
-Так. Стреляли. Значит, немцы вышли оттуда.- Брат с видом Шерлока Холмса двинулся к краю опушки. Там зияло несколько небольших,осыпавшихся воронок.Кое-где виднелись торчащие из земли,поросшие травой немецкие автоматные и пулеметные гильзы,пара касок и немецкий термос. Мишка встал на колени и начал копать.
- Есть!- радостно закричал он, вытягивая что-то из земли. - Иди, помогай! Скорей, ну!
Я не добежал метров пять, когда раздался взрыв…
Сквозь узкую щель в бинтах я увидел силуэты мамы, отца и деда.
-СЫначка !- плакала мама, заглядывая мне в глаза.-Ты хоть скажи, кто ты?
-Да ты что, Анастасия!- Дед сверкнул глазами.- Тебе больше сказать ребенку нечего?
-Да как же , тата!-заголосила мама.- Завтра похороны, а кого хороним? Они ж одинаковые…
“Похороны? Значит нет больше Мишки? Вон как?”-сквозь гул в голове продирались мысли.-“А ведь они, наверно, Мишку больше любят?”Чего только не бывает в контуженном детском мозгу. Я заплакал и сквозь слезы тихо прошептал:”Миша.”
На Мишкином кресте написали моё имя.Со временем все, конечно, поняли, что никакой я не Миша, а Стасик. Но молчали. Так и живу. За себя и за брата.