Темпоральная экскурсия

Алексей Михеев
Темпоральная экскурсия („Майский дождик“ — remixed and remastered)

Посвящается настоящим учёным

«Я вернусь к тебе дождём,
Утренней метелью за окном;
Серебро горстями брошу я к ногам твоим…» (М.А. Пушкина)

Глава 1.1

Было самое начало мая памятного 1500061-го года до нашей эры. Дождь лил весь день. Покрытая густым волосом рука прятавшегося от потоков воды под кронами высоких деревьев человека прокралась между влажными зеленеющими листьями папортника и подняла с земли длинную суковатую палку. Поднеся её к самым глазам, мужчина задействовал неумелый артикуляционный аппарат, и неуверенный голос, подобно юному священнику через многие тысячелетия, окрестил орудие труда:

— А… Гы!

Просияв, мужчина уже более уверенно повторил вынесенный приговор:

— Агы!! Агы!!!

Обрадовано махая только что получившим именование предметом, его хозяин побежал по лужам в поисках пропитания.

Глава 1.2

После непродолжительной борьбы женщине удалось вложить в руку своего детёныша палку:

— Агы! Агы!

Малыш тупо водил по земле орудием, мрачновато смотря на него исподлобья.
Со спины раздался грубый голос:

— Бараба! — было очевидно, что говоривший нисколько не сомневается в своём праве требовать то, что ему было нужно. Оставив занятия со своим ребёнком, мать подошла, загребая ногами, к светлевшему входу в пещеру. Крупный мужчина, вернувшийся с охоты с добычей, хотел получить свою награду.

Глава 1.3

Конкурирующее племя ворвалось в жилище без предупреждения. Мужчина, будучи мужчиной, а не животным, встал на защиту семьи, но град ударов заставил его повалиться на землю.

Умирал он легко, и лишь одна мысль омрачала уход в Страну Предков. С сожалением в глазах он разлепил слипшиеся окровавленные уста в последний раз, с трудом выдавил:

— Ба… ра… ба… — и сомкнул их навек.

Глава 1.4

Шёл дождь. Сквозь его шум, который, однако, вовсе не служил преградой для ментального общения, внутри одной из капель гид продолжал свой оживлённый рассказ:

— …Как звуки порождают слова, служащие для обозначения простых предметов и явлений, на смену которым впоследствии приходят абстрактные понятия. И, в конце концов, духовное развитие человека даёт возможность сформулировать высшую абстракцию — Бога. Мысль о Боге важна и интересна, прежде всего, не тем, что он якобы всё сотворил, а тем, что он несёт идеалы добра и справедливости.

Экскурсия продолжилась стомильными шагами темпоральной машины.

Глава 2000.1

Дождь полил на землю стройным потоком параллельных нитей. Вдруг одна из капель, во много раз меньшая, чем другие, летевшие с неба, разбила подобную звуку хорошо отстроенного рояля гармонию. Это вновь была непростая капля. Резко изменив направление падения, нарушив строй, капля устремилась в сторону Орловского уезда...

— Никита! Да Никита, ёб же ж твою мать!!! — грязные мозолистые вопли и такие же пятки, пробивавшиеся сквозь дыры многолетних лаптей, стучали по дорожке Павловки, одного из сёл Оренбургского уезда, и чётко попадали в такт мартовской капели, добавляя партию ударных в шуршащую симфонию небольшого накрапывавшего дождика.

— Ну чаво жа ты орёшь на всю округу, чаво? — степенно вышедший крестьянин индифферентно чиркнул скрипнувшей дверью по стене сарая.

— О, вона ты хде! Дают свободу нам, сука! Сво-бо-ду! — до белых суставов зажав шапку, рука радостно размахивала по воздуху — как щенок хвостом виляет, любо глянуть!

— Как — «свободу»? Да шо ты такое мелешь, пустобрех? Постой, не спеши, растолкуй, шо слышал, от каво? Мож гонють незнамо шо, ну а ты-то всё за милую душу съешь... — скептически почесав лоб и оттопырив нижнюю губу указательным пальцем, Никита хмуро направил пару таких же седых, как волосы, глаз на приятеля. Худощёкая маленькая голова на длинной шее торчала из грязного ворота залатанной и перелатанной во многих местах рубахи, как жердь-верзила из скромного плетня.

— Да верное слово тебе молвлю, верное! Сам слышал от Пётр Лексеича, что отменяют право отныня. Дарують нам, мол, личну свободу и право споряжаться имущаством как буде угодно! Дадут нам наделы, а мы их потом смогём выкупить.

— Ох ты ж, ядрён потрох!!! Неужто дожили, мать твою гнать коромыслом?!

— Дожили, Никит, дожили! Как срать сесть — дожили! — расплылся в довольной улыбке рот глашатая Свободы. — Покуда не выкупим землицу, звати нас будут «временнообязанные», вот оно теперя как! Ну какие-то повинности, пока не выкупим землицу-то, несём: оброк денежный, землю барина пахать... Не очень хорошо, конечно, это... Ну да и чёрт уж лысый с ним со всем сразу!!

— Чёрт с ним! Порадовал ты старика, Тихон Димитрич, оченно порадовал. Но это всё надо верно разузнать и перемозговать. А пока — пожалуйте водку пить, угощу тя добренечко за добрые вести, как пить дать угощу! Ха-ха-ха!

— Благодарствую покорно, Никита Палыч, не откажусь! Не откажусь, вестимо, от водочки-то!.. Свободные люди, понимаешь!

— Эх, брат!.. Крестьянин, буде хоть четыряжда крепостным, от водки откажется, как же...

Сделав прощальный круг над двумя мужчинами, капля устремилась обратно в небо.

Глава 2000.2

Набрав высоту, капля сориентировалась, выбрала новое направление — к северу — и возобновила свой полёт. Залетела в окно богатого помещичьего дома.

— Да как вы можете, Марья Тимофеевна, говорить о каком-то liberte, когда попираются без стыда и совести освящённые столетиями традиции права помещика-землевладельца?! — возмущённо вскинулся лорнет Листова, сорокалетнего усатого красавца. — Головою надо думать, это я вам как полковник говорю!

— Держите себя в руках! Забудьте ваши казарменные повадки! — Лебедев, черноволосый протеже Обноскиной, хладнокровно заступился за пожилую актрису — свою покровительницу. — Вам же за всё заплатят, вы не хуже нас это знаете.

— Да лучше, Семён Самуилович! Уж куда лучше вас я всё знаю! — толстые щеки полковника надулись, как кузнечные меха, готовые лопнуть в любой момент, забрызгав присутствующих ядом с головы до пят. — Реформа — камень в огород всего сословия. Чёрта лысого мы все получим, крохи одни, помяните моё слово! Уйдёт землица наша по ведомствам, или под видом излишек всё расхитят, но, уверяю вас, ничего по-честному здесь не будет — да мне ли вас учить, дамы и господа, в каком государстве нам повезло уродиться под оком божиим? Вспомните вы тогда, как над полковником-то глупым смеялись, да позднова-а-ато ужо будет!.. — прогнусавил он в конце и с нескрываемым презрением оглядел всю компанию.

— Вы ретроград, полковник! — смело бросила взгляд вороных очей как двойку вороных лошадей в бой Марфа Тимофеевна. — в будущем о таких, как вы, напишут хорошие книжки, высмеивающие подобных вам препятствующих ходу прогресса лиц, а то и вас лично! Да-да, именно о вас напишут писатели в будущем! — вдохновенно закончила она пламенное пророчество Кассандры, победоносно скрестив на груди тонкие и холёные, совершенно белые ручки.

— Возможно, — с неожиданной лёгкостью согласился толстый полковник, раздумчиво разглаживая рыжеватый ус. — Но лично мне смешны все, кто готов без борьбы уступить свои права, уже сейчас. Моя жизнь полна мелких обид, и не всегда я могу вызвать на дуэль обидчика. Обидчики мои зачастую уподобляются трусливым зайцам или страусам: чуть что — сразу на попятный; по кустам прячутся, да голову в песок! Так как же теперь я буду вымещать злобу свою? Да что — я! Как всё наше сословие будет жить без молчаливо признанного обществом права физической расправы над одним представителем быдла вместе другого?..

— Эх, о чём с ним говорить-то?! — обречённо махнул рукой Лебедев и отвернулся.

Глава 2001.1

Байконур. Одна капля отделилась от стены дождя. Сначала замедлила, а вскоре и вовсе остановила полёт. Вдруг — раз! — она взмыла в небеса — всё выше и выше! — и покинула слои атмосферы.

«Ну, Байконур, прощай, не поминай лихом выходца из крестьян, если что!» — Гагарин не сразу заметил, когда апрельское солнце, только что так мило жарившее сквозь иллюминатор, резко сменилось мелким дождичком. Редкие капли падали на космодром и разбивались, как человеческие жизни, запущенные Божественной Рукой в свободный полёт в тёмной бесконечности Бытия. Солнце скрылось. Но пройдёт совсем немного, и оно станет ближе ему, чем кому-либо ещё из живущих на земле. Ближе физически. Думать об этом было и страшно, и приятно. Щекотка для мозгового вещества. «Такие же два корабля с манекенами слетали нормально; надеюсь, наличие сознания не создаст лишних проблем... У-ух, сегодня я — король всей Земли; я — Главный Генсек Всея Вселенной. Я, а вовсе не Никита!!»

Корабль плавно выбрался на орбиту. Справившись с первоначальным шоком от необычности путешествия, Юрий решил взять ситуацию в свои руки и поуправлять кораблём самостоятельно.

Система была заблокирована кодовым замком. Код не сообщали: его положили в конверт, который был уложен в один из имеющихся в кабине настенных карманов. Не колеблясь, Гагарин вскрыл его и активировал систему управления.

Земля голубела в верхней части «Взора» (оптического прибора, с помощью которого контролировалось положение корабля относительно Земли).

«Вспоминаем... „При правильной ручной ориентации изображение горизонта Земли во „Взоре“ должно занимать симметричное относительно центра прибора положение“».
«Косяк!» — подумал Гагарин и отклонил ручку вниз, удерживая её до тех пор, пока изображение во «Взоре» не выровнялось.

— «Кедр», как слышно? Что у вас? Как проходит полёт? — раздалось сквозь помехи с далёкого родного шара.

— Говорит «Кедр»! Всё в порядке: вышел на орбиту, самочувствие хорошее, провожу наблюдения.

...Выполнив один оборот вокруг Земли, корабль завершил полёт на одну секунду раньше запланированного срока. Система торможения подвела: спускаемый аппарат с Гагариным приземлился не там, где планировалось — в ста десяти километрах от Сталинграда — а в Саратовской области, рядом с Энгельсом.

За семь километров до земли Юрий Алексеевич катапультировался. Весь путь до земли с ним рядом проделала маленькая капля.

Глава 2001.2

Военный аэропорт в районе Энгельса.

— Первый, Первый, радар засёк неопознанную цель! Что делать? Что делать, Первый?
(Пауза)

— Продолжать наблюдение!

— Есть — продолжать наблюдение! Внимание! Целей стало две!..

Глава 2001.3

Первыми людьми, которым суждено было встречать и угощать ста граммами самогона человека, влетевшего в историю подобно ракете, оказались жена лесника Анна Акимовна Тахтарова — добрая приветливая гражданка, иначе, впрочем, в историю едва бы вошедшая, и её весёлая шестилетняя внучка Рита. Гагарин жадно глотал самогон и всё бешено вращал глазами с расширившимися зрачками, гладя белобрысую умненькую головку Риты и приговаривая:

— Ух, бля! Не, вот ух же, бля! Вы только не говорите никому, что я тут пил!..

Уверив в своей и дочкиной неболтливости Юрия, Анна потупила очи и скромно вопросила:

— Юрий Алексеевич, ну как там?

— Холодно и темно. Мрачно там. Но это надо! — отрывисто вещал нахмурившийся космонавт.

Вскоре к месту событий прибыли военные из находившейся рядом части. Одна группа взяла под охрану корабль, другая повезла Юрия в расположение.

Уже на месте, стараясь говорить твёрже, Гагарин по телефону браво отрапортовал командиру дивизии ПВО: «Прошу передать главкому ВВС: задачу выполнил, приземлился в заданном районе, чувствую себя хорошо, ушибов и поломок нет. Гагарин».

Вокруг трубки лавировала почти не заметная и для трезвого глаза капля — не только для натерпевшегося гагаринского.

По радио передавали, что «полет успешно завершён, корабль приземлился в заданном районе, Гагарин чувствует себя хорошо»...

Глава 2002

2061 год. Шёл майский дождь. Часть капель была живой. Впрочем, обо всём по порядку...

...В лаборатории профессора Смолянского научились минимизировать душевные габариты, помещать людское сознание в «Носитель» — специально структурированную искусственную молекулу. Миниатюрное сознание было бессмертным, но не способным на какую-либо деятельность кроме наблюдения, созерцательного размышления и передачи позывных: длинных и коротких сигналов для связи с внешним миром (good old азбука Морзе).

Когда человек переступал 120-летний порог, он начинал задумываться — жить ли дальше, подвергаясь риску возможной смерти, или законсервировать душу. Во втором случае он изучал по ускоренной методике азбуку Морзе и отдавал себя в руки учёных.

Тело обволакивала Гидра проводов, а душа перемещалась в Носитель — свой новый дом, новое тело...

Всего за десять минут.

Всего за десять миллиардов кредитов.

Дорого. Не для всех. Но и не для единиц.

Молекула-Носитель могла месяцами храниться в стационарном состоянии и думать о прошлом, общаясь телепатически с другими Носителями, а могла объединиться с ними и отправиться в специальной оболочке, «Капле», использовавшейся, как самолёт или космический корабль, на Экскурсию... Если потомки хозяев сознаний оплачивали предкам это развлечение.

Капля, как правило, состояла из небольшого числа Носителей. Экскурсии проводились по современному миру, или — если это была Темпоральная Экскурсия — по миру прошлого. Учитывая, что, во избежание возникновения возможных временных парадоксов, знакомых всем по старинной классической научной фантастике, в прошлое запрещено отправлять людей в «обычном» состоянии, такие Экскурсии могли стать бесценным источником информации, и иногда спонсировались лучшими мировыми университетами.

Такая точная детализация быта ушедших эпох и обстановки мировых событий позволила поднять историческую науку на небывалый до той поры уровень.