В конце мая во дворе старой школы появилась качеля — сооружение, кем-то наспех сваренное из отходов стальных труб, сбоку напоминавшее равнобедренный треугольник с биссектрисой верхнего острого угла, которая заканчивалась деревянным сидением с выступающим порожком для ног. Неизвестно какими соображениями безопасности руководствовался электросварщик, создатель этого "космического тренажера", но ограничители угла раскачивания на своем "шедевре" он попросту не установил.
Размеры качели красноречиво свидетельствовали о том, что она предназначена для учеников младших, ну в крайнем случае — средних, классов. Старшеклассники же имели на сей счет собственное мнение, посему испытания качели-тренажера провели быстро и дружно в присутствии своих оскорблённых "меньших братьев".
В результате заботливо и тщательно проведенных экзекуций, сооружение осталась без деревянного сидения, которое улетело в школьное воздушное пространство после нескольких своих полных и последних оборотов вокруг качельной перекладины.
Учащиеся средних классов, получив с барского плеча разочарованных старшеклассников благословение на проведение дальнейших испытаний качели-тренажера, в свою очередь провели их также дружно и быстро, оставив на память по себе только качающийся порожек для ног, навсегда попрощавшийся с металлической спинкой.
Тем не менее, "братья меньшие" остались вполне довольными. Скорее всего не самими испытаниями, а тем, что они окончены и уже "проверенная" по всем правилам качеля теперь однозначно досталась им! И хотя малышня негласно продолжала испытания качели, отправляя на неё одновременно по несколько своих представителей, "космический тренажер" вёл себя чинно и благородно, мерно раскачиваясь с очередным "отрядом юных космонавтов на борту". Некоторые смельчаки даже пытались сделать "солнце" (оборот вокруг оси ) на качеле-тренажере, но в последний момент, докачавшись до невидимой "точки невозврата" и получив изрядную порцию перепуга, в конечном итоге отказывались от своей опасной затеи, вспоминая должно быть те зловещие звуки, с которым качелю навсегда покинули деревянное сидение и металлическая спинка…
Наступило лето и наш старый, открытый со всех сторон, школьный двор опустел. Он с наслаждением отдыхал, словно огромный уставший слон, изредка принимая на свою пыльную спину праздную детвору. Вечерами заезжал сюда на велосипеде и я, когда в сопровождении приятелей на колёсах, а когда и сам.
Причиной моих летних посещений школьного двора была курносая девятилетняя Инна, офицерская дочь, живущая в старом двухэтажном кирпичном доме, окна которого выходили как раз на качелю-тренажёр.
Я был на несколько лет старше своей белокурой и голубоглазой избранницы, но одного с ней роста. Что бы поскорее обогнать Инну в этом деликатном деле, я, следуя услужливым советам своих друзей, постоянно висел на режущей руки перекладине, уныло подтягивался, выполнял всевозможные "склепки", "выходы силы" и "подъёмы с переворотами". Этого однажды мне показалось мало и я решил поупражняться вдобавок на качеле-тренажере, вынашивая смелую мысль когда-нибудь сделать на ней "солнце"! А уж "солнце", как утверждали в один голос все мои приятели, способно "растянуть" человека до желаемого роста. Нужно только почаще ему, низкорослому, это самое "солнце" крутить! Я, конечно же, не считал себя низкорослым, просто Инна была высокой и изящной красавицей, но стать хоть чуточку выше неё мне всё же очень хотелось.
Однажды, в серый туманный вечер, который меня ограждал от любопытных глаз, я решился. Раскачиваясь на качеле, мне удалось несколько раз дойти до "точки невозврата" и даже зависнуть на какие-то мгновения вниз головой, но моё перепуганное тело тотчас возвращалось обратно. Зависнув в очередной раз я неожиданно мотнул головой и —о, чудо!— сделал свой первый оборот вперёд! Дав возможность качеле остановиться, я сошёл на землю дрожащими ногами, чувствуя как обезумевшее сердце бегает и колотится по всему телу…
Поравнявшись, но уже дома перед сном, с книжным шкафом, на уголке которого я периодически делал едва заметные насечки, мне стало необычайно приятно — сегодняшняя насечка была на сантиметр выше позавчерашней!
Последующая неделя занятий на качеле-тренажере принесла неожиданные результаты — я добился вращения назад, а это намного страшнее вращения вперед. Все мои приятели, воочию убедившись в моих успехах, которые сводились уже к нескольким десяткам оборотов вперед или назад, попросту открыто завидовали, не решаясь, однако, на собственное "солнце".
Я стал купался в дворовой славе! И хоть у меня не на шутку кружилась голова после очередных затяжных серий "солнца", это того стоило. Инна, с замиранием сердца наблюдавшая мои выкрутасы на качеле, как мне казалось, стала уже намного ниже меня и какой-то сгорбленной, потому что вокруг меня неожиданно закрутилось несколько девчонок-ровесниц, которым я пообещал научить делать "солнце". Таксу на правах "тренера" я назначил простую и справедливую — один девичий поцелуй за обучение одному обороту "солнца"!
Мои требования к себе росли с каждым днем. Что бы никто даже и не пытался обойти меня, ну и для усиления девичьего визга, я решил делать свои "солнца" с завязанными глазами. Это у меня неплохо получалось, потому что какое-то время я тренировался, периодически зажмуриваясь в "точке невозврата".
Слава о моем "бесстрашии" покинула школьный двор и уже не давала спать моим ближайший друзьям и приятелям. Они наседали на меня с просьбами научить сделать хотя бы одно "солнце" с открытыми глазами. Я никому не отказывал и вскоре кое-кто из них уже вполне сносно делал несколько оборотов вперед на качеле-тренажере, высказывая мне при каждом удобном и неудобном случае своё почтение с восхищением. Оно и понятно — я стал недосягаемым рекордсменом: 217 оборотов "солнца" вперед и 210 раз назад с завязанными глазами!
Но вскоре после одного случая, едва не ставшего трагичным, я охладел и к качеле-тренажёру и ко всем своим "рекордам".
Дело было в конце дождливого августа. Мой друг детства, Сергей Паршин, который учился в параллельном классе "русской" школы, упросил меня во что бы то ни стало срочно научить его хотя бы одному "солнцу", потому что, дескать, завтра приедет его девчонка Элла. Одним словом, он рассчитывает с ней поцеловаться, если сделает "солнце". Это она ему пообещала неделю назад, перед отъездом.
В тот день мокрые деревья, уныло отражавшиеся в обширных лужах старого двора моей "украинской" школы, навевали, как никогда, беспросветную грусть — скоро за парту… После утренней порции дождя качеля-тренажёр лоснилась, будто после тщательной обмазки рыбьим жиром. Прислонив свои грязные велосипеды к гимнастическому бревну-буму, мы подошли с отчаянным Серёгой к качеле. Я дал ему несколько советов, предупредив о том, что качеля мокрая и держаться ему будет нелегко. Но он продолжал гореть необузданным желанием во что бы то ни стало "крутнуться" и я молча отошёл.
Дальше все произошло, как во сне. "Ученик" здорово раскачался и дойдя до "точки невозврата", замер вниз головой. И тут я, как бывалый "тренер" вдруг заметил, что его руки медленно сползают вдоль мокрых прутьев. Мой окрик: "держись крепче!" на побледневшего Серёгу не подействовал и замершая качеля, оставив позади "точку невозврата", подалась с ускорением вниз. Оборот сделан, но…
Но мокрые руки напуганного Серёги, расслабившегося от успеха, уже не в силах держаться за влажные металлические прутья и … отпускают их! Я непроизвольно открываю рот и наблюдаю как покинувшее качелю тело, проделав красивый и размашистый оборот, но уже без помощи "тренажёра", огромной мягкой котлетой застывает в воздухе! У меня, открывшего еще больше рот, за ничтожные доли секунды создалось впечатление (а может так оно и было?), будто Серёгин ангел-хранитель, летевший вместе с ним, вдруг встрепенулся, засуетился и тотчас "подсунул" под его обмякшую материальную оболочку самую большую и глубокую дворовую лужу с размякшим в масло глинистым дном.
"Прилужнение" Серёги плашмя, лицом вниз, было бурным и эффектным! Такой куче поднятых брызг и грязи мог бы позавидовать годовалый гиппопотам. Выплюнув изо рта грязную воду, я тотчас метнулся к месту "свободного падения" и кое-как выковырял оттуда тело своего дружка, который почему-то не светился желанием его покидать!
Где-то за моей спиной, пока я извлекал обмякшее тело друга из лужи, неожиданно раздался девичий смех, зашуршали по сухой части двора велосипедные шины и всё умолкло. Это были, как выяснилось вскоре, Элла и Инна…
Вечером того дня Серёга, не получивший на удивление ни одной царапины, всё же добился поцелуя Эллы. Даже двух — один за "солнце", а другой… за завораживающее свободное падение!