Преподаватель криминалистики – науки о собирании, исследовании, оценке, использовании доказательств, обучая нас её премудростям, особо подчёркивал: ключ к раскрытию многих преступлений находится на месте происшествия.
Поэтому следователь должен оказаться там самым первым и – как можно скорее. Опоздание – смерти подобно. Смерти – для истины, разумеется.
В особой степени – если не обеспечено сохранение обстановки, где произошло криминальное событие, в полной неприкосновенности.
При этом совершенно недопустим доступ туда посторонних либо некомпетентных лиц, пусть даже из числа «компетентных» самого высокого ранга.
В описываемом случае всё произошло с нарушениями этих требований.
Следователь прибыл в село, отстоящее от города всего-то за 20 км, позже других, и…
«ключ», упоминавшийся преподавателем в институте, не смог стать даже худенькой отмычкой, хотя находился, казалось, уже в руках следствия.
А речь шла, ни много ни мало, – об убийстве.
Дело начиналось тихо и мирно, а вернее сказать, по-праздничному, в канун первомайского торжества.
В прекрасный весенний вечер встретились в одной квартире трое, нет, не с целью выпить «на троих». Выпивки, как ни странно, вопреки нашим традициям, вовсе и не было.
Намерения каждого сводились к тому, чтобы разрубить «гордиев узел» сложившихся в классический «любовный треугольник» отношений.
Два друга-тракториста и одна учётчица МТС (тогда – машинно-тракторной станции), запутавшаяся в определении своего предпочтения симпатий к кому-либо из них, решали на мирных переговорах – кому засылать сватов, а кому стать шафером при венчании.
Жильцы из соседней комнаты утверждали – никакого шума-скандала не наблюдалось.
На соперниках – ни царапины, ни «фонаря» под глазом, ни иных телесных повреждений, ни рваных рубашек, ни оторванных пуговиц на пиджаках.
Значит – благородная схватка-дуэль или грязная «разборка» между ними исключены.
И жилище, где до утра находились «совещавшиеся», тоже в полном порядке.
За исключением одного – на полу лужа крови, тянущаяся от головы мёртвой Венеры, (по совпадению под таким же именем значащейся и в ёё паспорте), и на самом деле олицетворявшей, во всяком случае, по мнению соперников – богиню любви и красоты.
Кроме того, возле головушки убиенной чернел чёрным вороном чёрный-пречёрный хозяйственный утюг.
Нет, не то – цивилизованное совершенство, блистающее никелировкой и само прыскающее водной пылью на ткань. Такие тогда ещё не появились в быту зауральской глубинки.
Это было цельно-литое чугунное чудище, перед применением которого по назначению, следовало предварительно довести его, скажем, на плите печки до определенной температуры и, по ходу глажения, всякий раз при остывании возобновлять процедуру нагрева.
Сим «твёрдым тупым предметом», по предварительному мнению участвовавших в осмотре места происшествия судебно-медицинского эксперта и эксперта-криминалиста, и была смертельно травмирована потерпевшая.
Всего одним, но очень сильным ударом по черепной коробке. Удар один, а подозреваемых двое.
Они же поначалу, находясь в стрессовом состоянии, ничего не объясняли, переживали, случившееся, без стеснения плакали.
По молодецкому телосложению легко предположить – любому из них загубить невинную душу одним махом – раз плюнуть.
Следователь и его помощники допросили десятки свидетелей о характере взаимоотношений участников трагического события.
Все они, родственники жертвы и подозреваемых, пребывали в едином мнении и недоумении: парни любили девушку, были дружны между собой, ни от кого из них никогда и никаких угроз в её адрес не высказывалось.
А что же, очувствовавшись, наконец, заявили подозреваемые?
Оба собственноручно выдали «чистосердечные признания» о желании взять в жёны Венеру, естественно, пока она была жива. И оба писали друг о друге в протоколах допросов примерно одно и то же, лаконично выраженное античным мудрецом Аристотелем:
- Платон мне друг, но истина дороже.
Если их показания перевести в конкретность: каждый «изобличал заклятого друга»:
-Убийство совершил он!
И оба клятвенно твердили:
- Своими глазам видел как соперник внезапно одним ударом в височную часть головы тем самым, проклятым, подвернувшимся некстати под руку, утюгом лишил жизни девушку, отказавшуюся сказать прямо – кого она любит больше.
Утюг – вот отмычка к раскрытию преступления!
Изымая сей предмет с места происшествия, опытный следователь Бухаров не только подробнейшим образом описал его, а даже сфотографировал, зафиксировав на нём не одни лишь сгустки крови, а на гладильной части – совершенно отчётливые… узоры.
Узоры, говоря профессиональным языком – папиллярные.
Papilla - c латинского языка в переводе – сосок, то есть, рельефные линии, образованные гребешками кожи, остающимися неизменными в течение всей жизни особи и практически не повторяющимися у других лиц.
Например, отпечатки ладоней или пальцев рук, позволяющие идентифицировать по ним персонально того, кому они принадлежат.
Из этого следовало простейшее умозаключение: хотя подозреваемые дают показания, изобличающие в преступлении другого, до установления истины остался один шаг.
После этого шага всё встанет на своё место и один из них будет хорошим свидетелем против другого, а второй – обвиняемым.
Кто держал утюг в руке – тот и преступник!
С нетерпением все ждали результатов разрешения возникшей неурядицы специалистом в области трасологии.
Кто есть кто – тому и тюрьма!
Ответ эксперта-криминалиста огорошил, поверг в изумление: отпечатки пальцев на утюге оставлены ни тем и ни другим, и ни потерпевшей, а кем-то иным.
Кем же?
Неужели в компании был кто-то не третий, а – четвертый лишний?
Кого скрывают? Но тогда – для чего задержанным взваливать вину друг на друга?
Однако никаких оснований после расширения круга допрошенных лиц и повторных допросов, ранее допрашивавшихся, в поддержку этой версии не появилось.
Пришли к выводу о необходимости следующего варианта: не «отметился» ли на утюге кто-нибудь из числа лиц, раньше следователя побывавших на месте совершения преступления?
Пришлось «откатывать ручки» у понятых, родственников потерпевшей, у оперативных работников милиции, участкового милиционера и многих других.
И снова заключение экспертного исследования – однозначно отрицательное: никто из них к зловещей вещице не прикасался.
Даже для сверхобъективности следователь и свои «пальчики» проверил – чисто!
Неудобно, но остались для той же экзекуции только прокурор и начальник отдела внутренних дел, тоже побывавшие в злополучной квартире.
Прокурор «сдался» беспрекословно, а начальник милиции яростно засопротивлялся позорной, по его мнению, процедуре.
И не зря!
Ему-то и принадлежали, оставленные правой рукой, отпечатки на утюге.
Ларчик открывался просто: оказавшись первым до прибытия следователя на месте происшествия, он и ухватил из любопытства и по причине своего профессионального невежества могучей клешнёй чугунное изделие.
Следствие зашло в тупик. Прокурор тем не менее дал санкцию на арест обоих подозреваемых.
Дескать, «посидят» – образумятся!
Дело передали областному следователю, но и он был не в силах сдвинуть с точки замерзания окончательно пристывшую к колее недоразумений безграмотную телегу следствия.
Минули сроки содержания предполагаемых виновников (со всей очевидностью – одного из числа содержащихся два месяца в следственном изоляторе), продлевать их не имело смысла, оба подозреваемых обрели свободу, преступление осталось нераскрытым.
Начальник отдела милиции вскоре по возрасту вышел в отставку, оставив на память подчинённым прочно укоренившееся за ним прозвище: «Утюг!»