Двое в сиреневых балахонах сидели в подвале оружейника Элдриджа и химичили. А как ещё назвать? На свободном участке пола между столами была тщательно нарисована шестилучевая звезда с жёлтыми и чёрными, расходящимися от центральной точки, лучами. Опытный в делах массового поражения человек сразу опознал бы знак радиационной опасности. В определённых, тщательно высчитанных с помощью линейки, местах стояли красные китайские фонарики и светили строго вверх. Для верности на заднюю часть их была налеплена жвачка и отвесиком проверена вертикальность. Всюду продавались только в чёрных корпусах. Пришлось красить пластик в красный цвет. Это было легче, чем сшить сиреневые балахоны, но тоже запарно. В тринадцати одинаковых металлических чашах, обязанности которых исполняли большие пепельницы, размещались мешочки со смесью корня и цветочка. Там преобладала конопля и фирменная добавка одного знакомого знатока, но "брок" и "зандер" говорить про компоненты было гораздо приятнее. Чудом выживший в перепитиях последних десятилетий музыкальный аппарат крутил кассету с музыкой Арройо, Дэна, Города, Пустоши, Сан Франа, Рино... Участники действа могли слушать эту музыку часами и привыкли не слышать её, если заняты другим делом, но сегодня она играла не просто, она играла роль и все это чуяли самыми потрохами. По помещению, заваленному хламом и обломками, бродил третий подельник и выкрикивал время от времени: "Бдыщ! Ба-бах! Бдыщ-бдыщ!" Он был одет в коплект нижнего белья, вовремя спасённый из мешка для выноса на помойку и старательно крашенный луковой шелухой в рыже-коричневый цвет. Все знали его, как Элджернона. Один из сиреневых был Избранным, другой откликался на Вика.
Пробраться в старое-престарое убежище времён ядерного психоза было не сложно. Знакомый вахтёр удовлетворился даже не спиртным, а кофе с печеньем, но натащить в и без того захламленное помещение металлических шкафов из подсобок, в которых лет десять не бывал ни один пролетарий, оказалось посложней, это было той ещё работкой. Металлические столы тут с прошлого века стояли на нужных местах и не хватало только гаубицы. Но тут уж ничего не поделаешь. А вот муляж бы всё испортил. Отсутствие гаубицы сговорились не замечать. Тяжёлый дух тлеющей в мешочках травы смешался с запахами ржавого металла, плесени, крысиного помёта и того специфического запаха старых подвалов, который нынче уже не делают. Некоторым железкам, валяющимся в кучах по всему помещению, кроме расчищенного участка, было не меньше века, а то и больше. Особый запах источало дерево. Древние канцелярские столы с продранным сукном, а один даже с "настоящей" искусственной кожей, пахли старинным лаком и тем, что умело впитывать дерево, а прессованные опилки и древесно-стружечный новодел не умеет.
Наступило время читки и в руках Избранного зашелестели распечатки с голодисков. Несколько фляжек синего цвета с жёлтой чёртовой дюжиной на округлой поверхности было с самогонкой, почти ящик тёплой ньюка-колы без газа был под рукой и чтение началось. Элджернон стал бродить ближе, но изображать голосом стрельбу и взрывы тише.
Когда кончался текст одного голодиска и надо было браться за следующий, все трое сходились в одно место и хором говорили: "Ну, мне не хочется ныть, как девчонка, но... И это не плохо будет, друже. Чем выше гора, тем глубже нора!" Переглядывались, понимая скрытый смысл этих странных фраз, и продолжали читку. История Братства Стали сменяла описание убежищ, агитки НКР следовали за текстами хаббологов, записи с этажей взорванной базы чередовались с записями из бункера, в который было прямое попадание. Дыра свозь три подземных этажа... Бабахнуло изрядно!
О защите от сквозняков позаботились заранее и дым горящей травы клубился. Эксперименты с вентиляцией заняли недели, но результат был отличный - в кругу из тринадцати фонариков дымный воздух стал густеть и в нём заколебались призрачные фигуры. Они появлялись одиночно, опознавались, трое хором называли имя и будь у участников голопроектор, прибывших можно было бы считать голограммами, но ничего такого в арсенале зовущих не было и быть не могло, а фигуры были. Одна сменяла другую иногда с паузами, иногда плавно перетекая.
Первого опознали легко и назвали хором. Тощий мужик непонятного возраста был в одних шортах и стоял босиком неподвижно. Его синие шорты издали можно было бы считать джинсовыми, но с метра даже полупрозрачность не помешала разглядеть остатки формы убежища с оторванными на уровне колена штанинами. Пятнистая шелушащаяся кожа со струпьями и корками - верный признак гуля, а других гулей в команде не бывало. Вторым появился широкоплечий крепыш большого роста с косточкой в носу и костяными серьгами. Когда его хором назвали, в голосах звучало уважение и даже восхищение. На него расчитывали, ему были особенно рады. Появившийся следом гигант с повреждённой ногой огляделся, почесал голову и после объявления имени изобразил на полупрозрачном лице вопросительное выражение. Он успел добыть из-за спины здоровенный гранатомёт, поднять его над собой и заглянуть в него, как в телескоп, но его уже подпирал следующий. Этот хлюпик в белой рубашке и красных кедиках не желал стоять на месте и ёрзал на квадратном метре, как будто у него в заднице было призрачное шило, размахивал руками и искоса поглядывал вокруг, потом сунулся за пределы круга и испарился, но назвать успели и его. В появлениях возникла пауза, потом замерцали странные собакообразные создания. С их именами вышел конфуз, видимо их перепутали и оба призрачных существа успели только почесать пуза задней ногой и разок махнуть хвостами, зато с призрачным псом хор не ошибся. Такого волчару ни с кем не спутать! Не дождавшись полного исчезновения пса, появилось что-то типа робота-ведроида на гусеничной тележке с гибкими манипуляторами в верхней части бочкообразного корпуса. Называлась эта штука "мозгобот", но конкретно эту биомеханическую личность назвали вслух именем собственным. Робот чуточку поелозил взад-вперёд и пропал. Следующий крупный гость был укутан в здоровенную длиннополую хламиду с капюшоном и лица было не разглядеть. Все и так знали, что там не лицо, а морда очень крупного хамелеона Джексона, поросшая седыми волосками и имя прозвучало. После небольшой заминки появился ещё один. Старик с морщинистым лицом в типичной одежде опытного ходока по пустыне стоял с расставленными чуть шире плеч ногами и строго смотрел прямо перед собой. С такой осанкой он казался офицером, который только первый день в отставке, а мог бы ещё служить и служить. Его назвали полным именем. Тоже уважали, хоть и посмеивались иногда из-за жалоб на сердце и за привычку переть впереди всех, пока не накостыляют.
Трое заранее сговорились о том, кто будет сегодня "главным гостем", кого будут спрашивать первым. Имя было сказано хором трижды и гость появился. Его губы зашевелились, но звука не было. Ожидалось, что он спросит: "Чего тебе надо?" Чтец совсем было собрался задавать свой впрос, но спёрло дыхание и кашель готов был испортить всё дело. Сдерживаясь, сиплым голосом спросил-таки. Всех давно интересовало, как же звали сестру этого здоровенного мужика. Фигура уплотнилась и вызванный стал виден чётче. Он почти не просвечивал. И не отвечал. Прислушался, забавно наклонил голову и изобразил на лице что-то типа лёгкой насмешки. Тем всё и кончилось.
Эти парни так и не поняли, почему к ним не выхожу я. Я прихожу к ним первым, но показаться или нет, решаю сам. Или сама. Тут такое дело... У меня отсутствует постоянное лицо и фигура зыбкая, переменная. Если бы я решился показаться, они были бы огорчены, а мне этого не хотелось бы. У меня всего три лица, которые удаётся придержать только несколько секунд и никогда не угадаешь, какое появится. Конечно, если на смену Наргу проявится Читса, то я делаю всё для дополнения лица соответствующей фигурой, но это не красиво, когда у широкоплечего тела сильного мужчины секунду-другую голова очаровательной молодой женщины. Даже сам Хакунин не может мне помочь. Он так и сказал: "Твоя родня любит тебя любым. Вызывающие представляют тебя разным, тысячи людей создавали твой образ и повторов не было. Ты - надежда, защита, идеал. Ты без лица, ты символ и мечта. У тебя нет права быть собой, когда ты у них. И ты не должен их разочаровывать. Даже когда ты бывал злым и несправедливым, даже тогда они возлагали на тебя чаяния. Они старались изменить тебя, чтобы ты справился. И у них это получилось. Пока они хотят, чтобы ты был победителем, а не красавчиком, ты не покажешься им в своём истинном обличии." И я не покажусь.
Они не знают, как меня правильно звать, но это не беда. Когда я прихожу в их сны, они не всматриваются в моё лицо, там я ношу те личины, которые им примерещились и мне это не мешает, а им нравится. После неудачной попытки разговорить Сулика к ним больше никто не явится. Я знаю. Зря они так надымили. Это совсем не обязательно, а мозги им затуманило, как торчкам в Дыре. В прошлый раз были другие компоненты и они не кашляли, не отвлекались. А вот тексты читали с запинками. Братва делегировала Ленни. А он послушал, что спрашивают, покачал головой и ушёл. Спрашивали и в самом деле чепуху какую-то про мутаген. Спросили бы хоть Ленни, хочет ли он вместо выздоровления мутировать в найткина. А Ленни у нас с норовом и панибратства не любит.
Когда я вернулся победителем, детишки Райтов спрашивали меня про то, что теперь будет. Они просили не делать ничего, чтобы мир исчез. Я пообещал. Арройцев с самого младшего возраста учат отвечать за слова. Я отвечаю. Я арроец.