(Основано на реальных событиях наших дней, описанных А.П. за сто лет до этого)
Подполковник милиции Офигелов пребывал в чудесном настроении. Вечер пятницы перед отпуском – что может быть сладостнее! Да еще генерал Самсон Антонович Чемоданский намекнул о возможности внеочередного присвоения звания… Ах!
Тонущее в московских крышах солнце позолотило повисшую в кабинетном воздухе пыль, и Офигелов радостно отметил, что пыль эту он не будет глотать минимум тридцать шесть рабочих дней. За выслугу лет, между прочим - положено!
Причмокнув губами от обилия эмоций, Офигелов почему-то на цыпочках подкрался к сейфу и зазвенел связкой ключей. Как обычно, ключ подошел последний. В скучающем чреве сейфа в окружении двух жиденьких папочек томилась одинокая бутылка коньяка, подаренного кем-то и когда-то за решение "какого-то несущественного вопроса". Из глубины подмигивал солнечным зайчиком хрустальный фужер. Бутылка была почата, но при каких обстоятельствах Офигелов теперь уже и не мог вспомнить. Обстоятельств бывало много, да и бутылок - тоже. Протанцевав к письменному столу, Офигелов любовно поставил бутылку с фужером на квартальный отчет и, как дирижер перед началом увертюры, торжественно взмахнул руками. Оттопырив указательный палец, Офигелов быстро, как бы боясь, что составленный им на столе натюрморт может исчезнуть, просеменил к холодильнику, умиляясь, достал оттуда половинку иссохшего лимона и также стремительно вернулся к столу.
Наполнив фужер до краёв, Офигелов уже начал формулировать "за что бы выпить" (ну, не просто же "за отпуск"?), как его мыслительное конструирование было прервано дикими криками автомобильной сигнализации.
Офигелов чертыхнулся. Сигнализация стала орать еще пронзительней, и уже затихавшая боль в голове от перекуренных сигарет с радостью отозвалась крикам.
Выпив просто "за отпуск", подполковник с пустым фужером наперевес приблизился к окну.
- Вперёд её толкай, твою мать! Вперёд! – кричал под окном Водитель эвакуатора, пытаясь зацепить припаркованный на тротуаре "Жигулёнок". – Толкай, я тебе говорю!
Здоровенный дядька в когда-то синего цвета комбинезоне пытался столкнуть "Жигуля" на проезжую часть, туда, где он легко мог стать добычей эвакуатора. "Жигулёнок" орал, как мог, и сопротивлялся включенной коробкой передач и ручным тормозом.
"Народ совсем оборзел. Уже под окнами милиции машины ставят - ничего не боятся!" – думал Офигелов, пытаясь открыть заклеенное еще прошлой зимой окно: "Надо вообще конфиксировать, нет – конфискировать, тьфу – конфисковывать такие машины!".
Окно не поддавалось, головная боль усиливалась, и изнеможенный Офигелов нажал кнопку селектора.
- Клавд-я Пал-л-на, что там? – спросил Офигелов, вновь наполняя фужер.
- Сейчас зайду, - отозвалась Клавдя Паллна.
- Не надо заходить! Что за шум? За окном там?
- Минуточку… - отключилась Клавдя Паллна.
Не успел Офигелов отхлебнуть коньяку, как селектор пискнул.
- Машину эвакуируют, - доложила Клавдя Паллна. – Под знаком стоит.
- Сам вижу, что эвакуируют! Что нельзя эту чертову сигнализацию отключить?
- Не могут. Да и не смогут. Это ведь по просьбе Самсон Антоновича ставили. По спецзаказу.
- Как Самсон Антоновича?
- Так это ж Витьки, генеральского племянника, машина. Он в отпуск уехал, у нас под окнами оставил. Чтоб не угнали.
Офигелов бурно взопрел.
Быстро вернув бутылку в заточение, подполковник набросил китель, положил зачем-то лимон в карман и побежал вниз на улицу.
- Вы что делаете?! – орал Офигелов, расталкивая уже собравшуюся толпу. – Да как вы смеете?!
- Действительно, - зашипели из толпы, - Совсем эти эвакуаторы обнаглели…
- Лишить гражданина собственности… - фальцетил высокий худой блондин в очках на веревочке, - … можно только по приговору суда.
- Вот! По приговору суда! – запыхавшись, метал молнии Офигелов. – Это ж - преступление! Ну-ка, толкайте ее назад.
Получив неожиданную поддержку властей, толпа стала наседать. Водитель эвакуатора тут же спрятался в кабине.
- Да я что? Да ничего, - бормотал перепуганный дядька в комбинезоне. – Нам сказали – грузить, вот я и грузю…
- Законов не знаете, деревня! – разошелся Офигелов, чувствуя, как от важности момента проходит головная боль. – Кто сказал?! Фамилия? Должность?
- Дык, ваш этот, капитан из управления и сказал, - пожал плечами дядька. – Позвонил нам в контору и сказал. Уберите, мол, а то там машина племянника генеральского выехать не сможет.
Тут только Офигелов заметил еще одного "Жигуля", припаркованного вдоль стенки управления. На полке под задним стеклом лежала генеральская фуражка.
- А-аа, а это тогда – чья машина? – на выдохе спросил подполковник, показывая на жертву эвакуаторщиков.
- Черт его знает? – вновь пожал плечами дядька. – Ничья…
Из кабины эвакуатора показалось любопытное лицо Водителя.
- Ну, так забирайте скорей! – сверкнул очами Офигелов. – Два часа уже возитесь!
- Так и забираем, - согласился дядька. – Только вот ежели так тянуть, то пороги помнем. Надо на дорогу столкнуть.
- Да и хрен с этими порогами! – махнул рукой Офигелов. – Быстро чтоб!
Толпа, как старый холодильник, недовольно загудела. Высокий блондин в очках на веревочке стал что-то записывать в своём блокнотике, поглядывая на номер эвакуатора.
- Я тебе попишу, писатель! Понятым будешь! – погрозил ему кулаком Офигелов, и блондин, тут же спрятав письменные принадлежности, уверенно зашагал прочь.
Толпа поредела. Взревела сигнализация. Хрустнули пороги у загружаемого на эвакуатор "Жигуленка".
"Наша служба и опасна и трудна…" – пропело в кармане у Офигелова.
- Слушаю, - раздраженно ответил подполковник, роняя телефон в лужу.
Эвакуатор чихнул, обдал оставшуюся публику угарным газом и, пыхтя, потащил, как паук муху-цекотуху, "Жигулёнка" в плен.
- Слушаю! – рявкнул Офигелов, удерживая мокрый телефон двумя пальцами. - Я, товарищ генерал! Да, Самсон Антонович! Еще на работе. Да. С понедельника ухожу. Отпуск. Спасибо, спасибо. Что? Товарищ Вашего племянника… Оставил свою машину рядом с его… Сказать, чтоб проследили? Чтоб не угнали? Понял…
Офигелов обвёл испуганным взглядом остатки толпы.
"Тук-тук-тук", - постучалась головная боль.
- А где этот? С блокнотиком? … - захрипел Офигелов, сжимая в кармане несчастный лимон.