«Долгий путь вникуда»
Сквозь кружевную листву дорога внизу была хорошо видна. Не идеально, но вполне прилично просматривался весь неглубокий распадок. И всадника в чёрном на смоляно-вороном киберконе можно было рассмотреть в подробностях. «Можно. Только вот времени, как всегда, на это приятное занятие не хватает. Буду тупо сидеть здесь и таращиться, как загипнотизированная, ни за что за ним не поспею!» Девушка с явным сожалением отвернулась и поспешила покинуть свой наблюдательный пост. Она отпустила ветку слишком рано, и упругая лоза хлестнула по плечу.
Слабый ветерок сверху донёс необычный шорох. Всадник поднял голову. Цепкий взгляд светло-серых глаз обежал верхний край ущелья, в которое превратилось высохшее русло неширокой речушки. Чуткий слух данпира не подводил никогда, но глаза и интуиция успокаивали: «Хм... Ничего угрожающего не чувствуется. Возможно, летяга слегка промахнулась. Здесь их полным-полно.» В ответ на мысли в животе заурчало. «Какая, должно быть, толстая белка так плюхнулась на эту нетоненькую ветку, что я даже отсюда услышал?! Белка-летяга, интересно, это вкусно? Их мне ещё не доводилось пробовать…»
Мысли в голове бродили одновременно смешные и грустные, но отрешённого выражения лица охотника на вампиров они не изменили. Он давно уже голоден. И это при том, что денег у вольнонаёмника сейчас было много. Ди возвращался из выжженной солнцем Гранады, выполнив очередной заказ и получив за него полный гонорар. Собственно, «возвращался» было бы слишком громко сказано по отношению к тому, у кого вот уже несколько сотен лет не существовало дома вообще. Когда ты – бродяга и отщепенец, полукровка с проклятым клеймом вампирской крови в жилах, вся Земля тебе - дом, но нигде не найти приюта.
Последний город в населённых людьми краях ему пришлось обогнуть и проехать стороной. Там данпирам ничего не продавали. Как, впрочем, и во многих других человеческих поселениях. Ди привык к такому и не утруждал себя напрасной тратой времени. Огорчало лишь то, что ему, одиночке, требовалось совсем немного и он всегда мог щедро заплатить. Он не желал людям зла, он избавлял их от зла. А люди обращались к нему за помощью только в безвыходных ситуациях, когда больше ничто не спасало…
От ландграфов вампиров ничто не могло спасти и почти никто, кроме охотников на этих нечистей. И лучшим был Ди. Его нанимали, платили щедро, верили в его силу, молились о том, чтобы ему повезло. Но, как только он приходил с доказательством выполненного заказа, в лучшем случае – швыряли честно заработанные им деньги и советовали убираться восвояси. Люди боялись и ненавидели данпира за то, что он был действительно очень силён и потенциально опасен.
«Когда-нибудь, они всё же станут охотиться и на меня. – невесело размышлял вечно молодой красавец, устало глядя на медленно меняющийся пейзаж из под длинных пушистых ресниц. Никуда не спеша, мерно покачиваясь в седле своего не ведающего устали скакуна, высокий, стройный, идеально сложённый, он тоскливо сгорбил плечи под шипастыми накладками плаща. – Даже если я не дам им повода, однажды страх возобладает и я стану чьим-то заказом…»
- Не хочу быть занудливым, но ты ничего не забыл? – ворчливо осведомилась левая ладонь. – Я, собственно мог бы и промолчать, но ты же совершенно наплевательски относишься к известным особенностям своего организма…
Ди молча закатил глаза: «опять начнёт нудеть насчёт солнца».
- Да, я всё о том же! Ты бы хоть немного себя поберёг! Вторые сутки не делаешь привала, проводя всё время в седле, но плетёшься с такой черепашьей скоростью, что лучше бы уж пешком шёл. Твоя задница уже уплощилась настолько, что не можешь слезть с коня самостоятельно? Или специально дожидаешься солнечного удара? Да ещё голодный... Признайся же, друг мой: у тебя уже голова кружится от голода. Быстро не можешь ехать, потому что, неровён час, свалишься со своей коняги!
На такую наглую инсинуацию Ди только фыркнул:
- В четырёх милях отсюда начинается Тайлендорский лес. – В его кратком и лаконичном ответе, как всегда, содержалась уйма информации, которую другой на месте молчаливого данпира развернул бы в пространный монолог. Например такой: «Не паникуй, дружище! Торопиться нам некуда, потому я и не спешу. Солнце сейчас уже не в зените и лощина даёт достаточно тени. Мы движемся на север, здесь уже не так жарко, как в Гранаде. Ни перегрев ни солнечный удар мне не грозят. Я проголодался, но не истощён, так что успокойся. Я конечно подумываю о том, чтобы подкрепиться. Однако в здешних местах из немутировавшего зверья обитает одна мелочь. Не стоит мне тратить время и энергию на охоту за малявками, которых надобен десяток, чтоб хоть немного притушить голод. Скоро доедем до большого леса. Там и тень от крон гуще и охота удачнее. Выслежу оленя или вепря – на недельку-другую проблема будет решена.»
Демону Лефту, заключённому в левой руке угрюмца Ди, была привычна манера изъяснения хозяина и потому он понял всё без дополнительных разъяснений:
- А-а-а... Ну, так бы сразу и сказал!
- Ты не спрашивал… - глухо отозвался охотник на вампиров, вновь уходя в свои мысли.
- Какой-то ты сегодня болтливый, - съязвил Лефт. – Аж два раза снизошёл до ответа собственной ладони. Перегрелся! Как есть, перегрелся!
На этот раз Ди уже, по своему обыкновению, промолчал. Лефт ужасно говорлив, начнёшь с ответа на пару его фраз – так и не заткнётся, будет бубнить часами напролёт.
- Ой, не к добру это ты такой разговорчивый сегодня… Чувствую я, что-то не то с тобой творится. – продолжала ворчать левая ладонь.
Ди просто чуть крепче сжал в кулаке поводья.
- Мой нос! Ну всё, я понял, понял. – сморщенное, вечно недовольное лицо исчезло и левая ладонь приобрела свой обычный вид.
Чуть сдвинув широкополую шляпу пониже на лоб, изящный брюнет распрямил плечи. Он отпустил на пару секунд поводья, чтобы обеими руками откинуть за спину слишком длинные тяжёлые пряди густых вьющихся волос. Привычным движением Ди подхватил обратно кожаную петлю правой рукой, а левую положил на высокую луку седла, полуприкрыл глаза и застыл в любимой позе, будто бы никогда и не менял её. Всадник мерно покачивался, в такт неспешному движению полушагу-полурысце, сливаясь с чёрным киберконём в единое целое. Отрешённо наблюдая за медленно меняющимся однообразным каменисто-песочным пейзажем, Ди вспоминал историю с единственным вампиром, который ушёл от него живым.
Майерлинг любил человека, что всегда категорически порицалось законами обеих близких, но таких разных биологически рас. Однако, в последние столетия такие запреты стали слишком часто нарушаться. Вампиры живут долго, слишком долго. А врождённые властность, спесивость и высокомерие высшей касты аристократии зачастую мешает им уживаться с себе подобными. Люди – изначальные рабы и пища вампиров всё чаще начали становиться временными любовными игрушками для многих знатных кровопийц. Но от судьбы не убережёшься. К сожалению или к счастью для обоих народов (судить об этом сложно), некоторые пары людей и вампиров создавались по настоящей и искренней любви. От подобной любви рождались полукровки, подобные Ди. Ещё не совсем вампиры, но уже не люди. Соединяющие в себе преимущества и недостатки обоих рас – опасные для людей и презираемые вампирами.
Но Майер обожал свою Шарлотту так сильно, что за их общую мечту – возможность быть вместе и любить друг друга, никем не преследуемо и невозбранно, не побоялся пойти против всех и людей и вампиров разом. В этом мире такая роскошь, как свобода открытой любви вампира и человека была невозможна и немыслима. Отец Шарлоты нанял Ди вернуть дочь в семью живой или мёртвой, за очень большие деньги, параллельно дал такое же задание команде Братьев Маркусов – также весьма знаменитых охотников на вампиров.
Братьев Маркусов было четверо плюс девушка Лэйла и все они были людьми. Очень сильные, ловкие, умелые и удачливые охотники на нечисть, но они были людьми, в отличие от Ди. В кровопролитных погонях и схватках с охранниками кареты Майерлинга Маркусы сгинули все, потому что не понимали, на что способна настоящая любовь. У Ди и Лэйлы, как ему тогда казалось, хватило ума и сердца понять. Но тоже – только к финалу этой истории, когда ничего уже невозможно было исправить…
Могущественный вампир и хрупкая девушка – оба аристократы, но принадлежащие разным мирам. Они всего лишь хотели обрести свой мир. Мир в душе и сердце, чтобы быть вдвоём. Они готовы были платить за своё счастье. К сожалению, цена оказалась непосильно высокой. Коварство и жестокость этого мира слишком глубоко запустило свои когти в души его обитателей. Шарлотта погибла нелепой смертью на пороге осуществления своей мечты. Майерлинг и Шарлотта оказались лишь пешками в большой игре мёртвой вампирской королевы, чей бессмертный дух страстно желал вновь обрести тело. В маскараде теней-двойников ни Майерлинг ни Ди не успели вовремя спасти доверчивую Шарлотту. Королева была уничтожена, но и девушка уже умерла к тому времени. Майер всё же забрал её с собой в другой мир. Живой или мёртвой, но она обрела покой в объятиях любимого.
Ди не смог уничтожить мечту этой красивой пары. Он отпустил Майера с его скорбной ношей восвояси. Майерлинг забрал свою любовь к звёздам на последнем космическом корабле, из последнего замка королевского вампирского рода. Красивая и грустная история. Почему все истории о настоящей любви получаются грустными? Так уж повелось у людей, да и вампиры ничем не лучше…
Долетел ли тот корабль до планеты вечной ночи? Удалось ли Майерлингу ступить на землю звёздного города? Хватило ли ему душевных сил оставить свою невесту мётвой или для того, чтобы вернуть её, он всё же обратил Шарлоту в вампира? Кто знает? Кто может ответить?...
«Майер тогда спрашивал, что станет со мной, если я однажды не смогу сдержать жажду крови? Я поклялся не прикасаться к человеческой крови и буду держать слово перед собой и Небом до последнего вздоха… Но.. что если?.. Что может случиться со мной такого, когда я не удержусь и превращусь в чудовище? Меня мутит при одной мысли об этом. Лучше уж и не мучаться, если финал будет таков. Ах, если бы знать…»
- Что, Лэйлу вспомнил? – вновь бесцеремонно вклинивается в поток мыслей скрипучий голос Лефта – Ди, ты, всё-таки, безмозглый комок мускулов. Такую роскошную девушку упустил в своё время. - не ко времени и не к месту пускается в нравоучения левая ладонь. - Э-эх… А как она на тебя смотрела, даже до чурбана стоеросового дошло бы! И что ты сделал?!
- Ничего.
- Так и я о том же! Дубина ты, Ди, вот право слово!
- Хватит. Ты оскорбляешь её память. – данпир скривился как от зубной боли, (о которой он, впрочем, ничего знать не мог, в силу своей генетики. Сахарно-белейшие зубы Ди кариесу были не подвержены, так как клетки крови, мышечной костной и всех остальных видов тканей организма носили в себе генный отпечаток немеркнущей молодости и силы вампиров – наследство папаши). Ди свёл длинные брови к переносице. Глаза сузились в щёлки и потемнели. – Лэйла была одной из немногих моих друзей. И она была человеком, не забывай. Я рад, что оставив промысел охотницы за головами, Лэйла смогла найти своё человеческое счастье… У неё была своя жизнь. У меня такой жизни быть не может. – обычно тихий и глуховато звучащий, голос его стал жёстче и звучнее.
- Ну ладно, соглашусь. Насчёт Лэйлы, возможно, ты прав. Я погорячился, извини. Но как насчёт тебя? Сколько тебе лет, мальчик мой? И сколько прошло с тех пор, когда ты в последний раз был с женщиной? – не унимался Лефт. – Не увиливай!
- Будто сам не знаешь, - скрипнув верхними клыками о нижние, насупленно буркнул Ди. – мне от тебя нигде не отделаться. – Он в миллионный раз про себя произнёс сакраментальную фразу, специально для Лефта, от которого и в мыслях не особо спрячешься: «Может и правда стоит задуматься, о том, чтобы жить с одной рукой?»
- О-хо-хо! Напугал! – заржал Лефт, - Тебе, мальчик мой, пока что, обе руки в «кровной», так сказать, борьбе с родичами-то ой, как нужны! Придётся меня потерпеть… какое-то время… - опять издевательски хихикнула левая ладонь.
«Ну ты доста-а-а-ал…» Раздосадованный испорченным окончательно настроением, Ди цокнул языком и пришпорил коня. Скакун пустился в резвый галоп.
Горловина ущелья стала уже, под копыта всё чаще начали подворачиваться шишки и палая листва мощных взрослых деревьев – не чета чахлому кустарнику да перелеску, покрывавшему откосы и верхние края распадка. А затем узкая и тёмная осыпающаяся шкуродёрка внезапно распахнулась широким пространством светлого редколесья. Лучи оранжевого закатного солнца косыми снопами стрел прорезали воздух между высоких меднокорых стволов сосен, ковёр сухих иголок гасил звук острых копыт, превращая цоканье в короткий хруст. Осинник задрожал, потревоженный вторжением незнакомцев. Закружились поднятые с земли стремительным движением и оборванные с ветвей захлёстами чёрного плаща круглые осиновые листья. Чёрный всадник на чёрном коне вихрем ворвались в дремотную идиллию томного летнего заката южного крыла громадного изумрудного орла Тайлендорского леса.
***