- 16 -
В половине восьмого я вышел из номера и, подойдя к двери Ружина, сунул в щель записку. Даже не стал стучаться на предмет проверить - пришел или нет. Если и пришел, то, скорее всего, занят своими делами. Может, бабу привел, может, подбивает сальдо первого рабочего дня. Но, скорее всего, его еще не было, поэтому я ограничился запиской.
Я написал ее по всем правилам искусства конспирации, тщательно подбирая слова и выражения. Чтобы было понятно ему и непонятно какому-нибудь любопытному, приди тому в голову посмотреть, что написано на бумажке, засунутой в чужую дверь. Я даже употребил имена, под которыми мы записались в журнале посетителей гостиницы. Правда, я долго не мог вспомнить, кто из нас Иванов, а кто - Николаев, но в конце концов решил, что это не суть важно, а бежать вниз и спрашивать у администратора, как меня зовут, было неловко - еще неправильно поймет, греха потом не оберешься. Поэтому я назвал Ружина Ивановым, а себя - Николаевым и, не ломая больше голову над этим вопросом, отправился на свидание.
Бриться наголо, чтобы сбить с толку милицию, я не стал. Посчитал, что хватит и перемены одежды. Правда на носу у меня красовались черные очки, скрывающие суетливо бегающие по сторонам в поисках опасности глаза. Это еще более усиливало маскировку. Возможно, великий конспиратор дедушка Ленин высмеял бы меня с ног до головы, но я бы на него, по хорошему, не обиделся. Мы с Ильичом I разминулись эпохами, и радикальные меры, к которым он прибегал в начале века, в конце оного были не востребованы. Мною, по крайней мере.
Выйдя на улицу, я поймал тачку и назвал шоферу адрес. На этот раз водитель оказался не такой общительный, как Ежи Лозицки, поэтому у меня появилась небольшая кучка свободного времени - ровно столько, сколько мы добирались от "Сибири" до "Ангары".
И все это время я, само собой, посвятил думкам об Анжеле. Дамочке, к которой я ехал и с которой намеревался провести вечер, а если повезет, то и ночь. В конце концов, она обещала сказать мужу, что подменяет именно ночную дежурную, и он будет очень удивлен, если она вместо восьми утра заявится домой в полночь, к тому же выпивши. Объяснить это будет трудно. Разве что сказать благоверному, что сменщица вдруг скоропостижно выздоровела. Но я сильно сомневался, что он поведется на такую байку. Подобных дураков не бывает.
С другой стороны, он проявил недюжинную умственную неспособность отличать розы от шипов, когда повязывал себя узами брака со своей дражайшей половиной. В жены ему досталась первостатейная шлюха - уж в этом-то я ни капли не сомневался. Да и глупо как-то было сомневаться, когда после первой же встречи она согласилась переспать со мной.
Нет, шлюха - так шлюха, тут никаких споров быть не может. Я, конечно, слышал о том, что встречаются мужики, которым бабы если и могут сказать: "Нет", то лишь переступив через что-то для себя очень важное. Этакая аура секс-гиганта. Я, однако, всегда считал такие разговоры - глупостью, ауру - вымыслом, и себя, соответственно, таковой не наделял даже в самом ярком эротическом сне. Были, конечно, любители поковыряться в женских юбках, - Казанова, Дон Жуан, другие бабники, - но все россказни о них, на мой взгляд, оставались не больше, чем легендой. Ну, флиртовали - и с успехом флиртовали. Более успешно, чем другие, но это - все. И вообще, слышал я как-то байку то ли об испанском гранде, то ли о французском шевалье, о котором при жизни шла такая слава, что любо-дорого. Поэтому у священника, который пришел исповедывать этого самого то ли гранда, то ли шевалье, слюнки текли в предвкушении крутого порно в устном варианте. Но умирающий святого отца, помнится, разочаровал, причем жестоко. Он признался в целой куче грехов - и убивал, и любимую козу соседа на суп спер, и ноги перед сном не мыл. В общем, целый букет цветов, но совсем не тех, о которых мечтал священник. И тогда исповедник, грозно нахмурив бровь, вопросил: "А что же ты, сыне мой, о грехе прелюбодеяния молчишь? Покайся, иначе не примет тебя господь!". "Увы, святой отец, - сказал тогда то ли гранд, то ли шевалье. - Чего не было, того не было. С двенадцати лет импотент - от коня пострадал". Мне, честно говоря, не жаль священника. Хочешь порнухи - иди в публичный дом. Но мне жаль всех тех, кто, вытаращив глаза, болтает о секс-гигантизме, при этом отчаянно веря в свою болтовню.
Чушь все это! - говорю я. Конкретно в моем случае - Анжела просто увидела мужика, который ей приглянулся, то есть меня. Иными словами, я просто ей приглянулся, вот и все. Если бы у меня была пара-тройка черт, которые ей неприятны, например, брюхо или лысина, или будь у нее немного больше порядочности в отношении к своему мужу, я бы ушел не солоно хлебавши. Но, как сказал то ли гранд, то ли шевалье: "Чего не было, того не было". Я оказался ей вполне симпатичен, и она не смогла противостоять искушению. И ведь о деньгах даже речи не было - все произошло полюбовно. Хотя раскошелиться, конечно, все равно придется, чтобы худо-бедно пустить ей пыль в глаза.
Кто-то скажет: "А чего это он, собственно, разошелся, поливает грязью женщину, которая согласилась удовлетворить его низменные потребности?! По большому счету, он ей должен быть благодарен!".
А я и благодарен, правда. У меня в жизни была куча женщин, которых я хотел, но которые мне не дали. Анжела в какой-то степени стала компенсацией за все прошлые поражения. Но ведь все равно все мои рассуждения о ней - правда. А правда не может быть грязной. Она может быть приятной и неприятной, но не более. И это уже тема для другой оперы.
Шофер все-таки попробовал завязать беседу. Правда, на какую-то странную тему. Уж не знаю, что его натолкнуло на такой разговор - то ли то, что я, полностью уйдя в свои мысли, принял вид только что свалившегося с Луны, то ли атмосферные явления, которых я, по причине задумчивости, не заметил, но он задал такой вопрос:
- А как ты к НЛО относишься?
- Чего?! - я в изумлении вытаращил глаза, медленно выходя из транса.
Он повторил. И я ответил. Не подумав, но зато предельно честно.
- А я к ним вообще не отношусь. Я даже летать не умею. Я к человекам разумным отношусь.
Наверное, шофер обиделся. А может, и нет. Не знаю. А гадать не буду. Факт тот, что он за всю поездку больше не проронил ни слова. Зато я на него здорово рассердился. Он сбил стройное течение моих мыслей, и я не мог больше настроиться на прежний лад. Мне нужно было как-то убить время - не просто же тупо таращиться в окно, да? - но я не мог этого сделать даже за разговором, потому что водитель молчал, как, простите, рыба об лед.
Слава богу, что страдать мне пришлось недолго - мы уже подъезжали к "Ангаре", так что молчание так и осталось незатянувшимся.
Расплатившись с водителем, я вылез на тротуар и стал раскидывать мозгами на предмет: входить мне в вестибюль или не входить. Если войду, то могу скопрометировать любвеобильную справочницу. Но если постесняюсь, то мой приезд рискует остаться незамеченным. Я посмотрел на часы. Они показывали восемь. Я решил, что подожду еще пять минут до условленного времени, а потом сориентируюсь по обстановке.
Пока я рассуждал таким образом, стеклянная дверь отеля распахнулась и выпустила Анжелу. Та была веселая и вообще очень весенняя. Я даже позавидовал.
Однако с завистью в моей душе проснулось и нечто, напоминающее гордость. Скорее всего, она так быстро оказалась на крыльце, потому что увидела меня сквозь стеклянные двери-окна холла. Значит, ждала. Значит, и меня можно ждать с нетерпением. Солидно, правда? Хотя, убей бог, не пойму, как она умудрилась узнать меня в этих дурацких черных очках, к тому же полностью переодетого. Еще одно очко в пользу версии о нетерпеливом ожидании.
Она подбежала ко мне, взяла под руку и сразу перешла на "ты".
- А ты раньше, чем говорил.
- Ты тоже, - я многообещающе пожал ее ладошку. В красном жакете, на который она сменила строгую униформу, Анжела выглядела просто изумительно. Я почувствовал, что у меня вот-вот встанет и одернул себя - не время и не место. А в сердце что-то защемило. Пожалуй, впервые в жизни пожалел, что у меня нет постоянной женщины, которая, как Анжела, в любой момент могла бы подбежать ко мне и, доверчиво прижавшись бочком, прощебетать какую-нибудь глупость. Именно глупость, потому что я бы почувствовал себя крайне неуютно, начни она рожать у меня над ухом теорему Ферма.
- А почему ты не на машине? - весело осведомилась она.
- Блюдешь честь фирмы, а? - я подмигнул ей. Возможно, несколько более развязно, чем требовалось, но это осталось незамеченным.
- Блюду, - кивнула она. - Фирма мне деньги платит.
- А я - фирме. Я твой кормилец, получается, - заявил я. - Просто дело в том, что я пропустил пару стаканчиков за обедом. Деловая встреча, отказываться было неудобно. Но это не страшно. Можно частника поймать. Как там муж поживает?
- А что муж? - она как-то очень уж безразлично пожала плечами. - Муж - не стенка, подвинется.
- Да уж, - кивнул я, слегка озадаченный таким ее отношением к собственному браку. Возможно, все совсем не так, как это виделось мне в машине по пути сюда. - Ну, так куда пойдем?
- Знаю я тут неподалеку одно чудесное место, - промурлыкала она, еще теснее прижавшись ко мне. - Ты же не местный? Вот я тебя и проведу, с городом познакомлю. Начнем с ресторана "Москва".
Неподалеку, как же! Черта с два. Десять минут на машине добираться. Да будь он даже и за углом, я бы туда ни за какие бабки не сунулся. Ни в этот вечер, ни в любой из последующих. Вообще никогда. И вообще, у меня были серьезные сомнения относительно работоспособности ресторана "Москва" нынешним вечером. Но объяснять это Анжелике было долго, нудно и небезопасно. Проще было выдумать что-нибудь правдоподобное или похожее на правду. Это, конечно, не одно и то же, но моим интересам оба варианта отвечали вполне.
- Ну да, - важно кивнул я. - Я не местный. Но "Москву" уже видел. И вокруг нее такая куча людей в милицейской форме кружилась, что случайностью это не назовешь. Подозреваю, что там что-то случилось, так что вряд ли они будут открыты сегодня вечером.
- Да? - с печалью в голосе спросила она. - Жалко. - И вдруг махнула рукой и рассмеялась. - Ну и ладно. Вообще-то я тебя обманула. Он находится довольно далеко. Но раз ты знаешь, то объяснять не стоит. Просто хотелось прогуляться. Вечер-то какой чудесный.
- А если знакомые увидят? - спросил я.
- Ну и что? Пускай завидуют.
Я усмехнулся. Хорошая философия. С далеко ведущими последствиями.
- Тогда у меня встречное предложение. прогуляемся к моей гостинице. Расстояние почти такое же, зато там мы сможем закатить пир на весь мир, не боясь заблудиться пьяными по дороге из ресторана в кровать.
Она привычно покраснела, но согласно кивнула головой. И мы тронулись в путь.
Вечер действительно выдался славный. Я вдыхал теплый воздух, постепенно забывая о неприятностях дня. Даже черные очки снял, за что был удостоен похвальных слов от моей спутницы. Оказывается, моя физиономия, украшенная солнцезащитной оптикой, ей не вполне нравилась. Она ей, видите ли, морду наемного убийцы напоминала. Я усмехнулся, но возражать не стал.
Милиции я не боялся. Вряд ли они узнают меня в моем теперешнем положении даже без очков. Помимо всего прочего, я променял автомобиль на даму, которая вцепилась в мою руку так, словно мы с ней были знакомы, как минимум, лет двести. От заезжего фрайера, каким я выглядел днем, они вряд ли могли ожидать такого трюка.
Мы шли по вечернему городу, иногда делились какими-то глупостями, но больше молчали. Нам, как ни странно, и без разговоров было хорошо. Мне, во всяком случае. Судя по тому, что в минуты тишины она все теснее, едва не до интимного, прижималась ко мне, ей тоже было неплохо.
Я был даже разочарован, когда мы наконец добрались до "Сибири". Странно, но я вдруг начал понимать, как чувствуют себя влюбленные, часами болтающиеся по улицам в полном молчании. Мне этого не довелось испытать даже в школьные годы чудесные, а сейчас вроде как и поздновато уже было наверстывать. И тем не менее кое-какое представление об этом я получил. Хотя, конечно, смешно говорить, что киллер с десятилетним стажем, на счету которого около восьмидесяти трупов, в том числе штуки три, если не четыре - сегодня, человек с черствым, как недельной давности хлеб, сердцем, с первого, почитай, взгляда, влюбился в первую, почитай, встречную служащую гостиницы. Ну, пусть не гостиницы, пусть отеля. Суть не в этом. Конечно, никакой влюбленности пока и в помине не было. Но я чувствовал, что после совместно проведенной ночи все может измениться. Меня это, откровенно говоря, пугало. Влюбляться в такой момент - глупее не придумаешь, правда? Но меня каким-то магнитом тянуло к Анжеле, заставляя довести начатое до конца.
В холле я, оставив на минутку даму в одиночестве, нырнул к окошку администратора, протянув сидевшему там человеку двадцатку. Можно было обойтись и десяткой, но я решил перестраховаться.
- Ты эту девушку не видел, хорошо?
- Путана? - тон, которым он сказал это, был безразличным, но жест, которым выхватил деньги - хищным, так что я его спокойствию ни на грош не поверил.
- Считай, как хочешь. Но ты ее не видел.
Он кивнул и протянул мне ключ.
- Быстрее.
- Ясно, - кивнул я, и мы с Анжелой буквально растворились в воздухе.
В номере она огляделась и удивленно заметила:
- А здесь неплохо.
- Ага, - усмехнулся я. - Можешь располагаться, как дома. Мне тоже "Сибирь" сначала ночлежкой показалась, но напарник настоял. Сказал, что я сужу по одежке, а надо в душу заглянуть.
- У тебя напарник есть? - удивилась она.
- Есть, - подтвердил я, набирая номер дежурного. - Умный, как прыщ на заднице, извини за выражение. При нем даже сидеть неудобно, - она улыбнулась, но я уже переключился, потому что в трубке раздался нужный голос. - Алло? Это из четыреста двенадцатого беспокоят. Заказ примите.
Продиктовав все, что хотел заказать, - причем список вышел весьма внушительным, - я повернулся к гостье.
- Ты действительно пир на весь мир устроить хочешь? - полюбопытствовала она.
- Почему нет? - удивился я. - В кои-то веки встречаю девушку, к которой меня что-то тянет, что ж мне теперь - это событие и отпраздновать нельзя? Фиг вы, пардон, мадам, за выражение, угадали.
Она засмеялась, покраснела и потупилась одновременно. Охренительная смесь! У меня пониже живота что-то зашевелилось, и мне не нужно было бежать в туалет и сдергивать с себя штаны, чтобы понять, что это такое. Просто я хотел ее - прямо сейчас, до того, как мальчик (или коридорный? или служка?) доставит заказ. Но опять-таки взял себя в руки. Потому что не хотел, чтобы нам во время этого действа помешали. Иначе был бы нарушен не просто акт физиологического удовлетворения двух человек, но нечто большее. Что именно - не могу сказать, но факт остается фактом - я уже ждал от этой ночи многого.
Заказ доставили через десять минут. И был это не служка, ни коридорный и уж тем более не мальчик, но тетка необъятных габаритов. Совковый стиль. "Сибирь" поддерживала его даже в этом. Вы соскучились по застойному антуражу? "Сибирь" приютит вас! У нас вы почувствуете себя, как дома. В "Сибири" вам самое место.
Крупногабаритная тетка хотела вкатить сервировочный столик прямо в номер, но я преградил ей дорогу. Мазанув по мне неодобрительным взглядом, она передернула борцовскими плечами и, оставив на меня дальнейшие заботы о заказе, отправилась в обратный путь, до ужаса напоминая при этом выброшенный на берег шальным цунами живой айсберг. Такая же большая и такая же неуклюжая.
Только когда я вкатил столик внутрь, Анжела действительно решилась почувствовать себя как дома. Сняла жакет и, засучив рукава, принялась сноровисто хлопотать над сервировкой. Надо сказать, у нее это получалось превосходно. Дайте мне сто лет тренировки - и все равно я так не смогу. Врожденное чувство композиции, присущее настоящим дизайнерам, архитекторам и художникам, у меня начисто отсутствовало.
Через десять минут мы уже сидели за столом и я разливал по бокалам вино "Киндзмараули". Я его никогда не пил, но попросил принести из вин - которое повкуснее. Принесли это. Пришлось подчиниться.
Разливать вино, как, впрочем, и открывать его, Анжела поручила мне, туманно пояснив при этом: "Мужская работа". Опять пришлось подчиниться.
А впрочем, я был не в обиде. Сидя на разливе, я мог контролировать процесс поглощения спиртного. А потому для начала с небольшим промежутком дважды наполнил бокалы. Анжела слегка опьянела, зато я своего добился: язык у нее развязался и почувствовала она себя более свободно. Мне это было на руку, потому что мы сделали решающий шаг к постели. Оставалось только не переборщить, чтобы в самый ответственный момент она не оказалась пьянее, чем нужно.
Такой вариант был вполне возможен - я вдруг заметил, что она настолько увлеклась разговорным процессом, что совершенно забыла о необходимости закусывать.
- Ты кушай, кушай, - я указал подбородком на блюда с вкуснятиной, прерывая ее излияния. Потом подумал и добавил: - А то исхудаешь, никто любить не будет.
- Любовь от толщины не зависит! - авторитетно заявила она.
- Да?! - поразился я. - Ты полагаешь, все дело в длине?
Она состроила забавную гримаску задумчивости, потом расхохоталась и привычно залилась краской. И стала закусывать.
Вот так мило мы с ней и сидели. А у стены в полной боевой готовности раскорячилась кровать.