Знаешь ли ты, что такое сердце? Это просто кусок плоти, мышца. Внутри которой нет ничего, кроме сосудов, нервов, и мышечных волокон. Оно не может чувствовать. И любить оно тоже не может.
Зато оно может сгореть. Просто сгореть в пламени взрыва.
****
Дожди в этом месяце не балуют меня собой. Мне хочется кофе с горячими булочками. Мне хочется живого тепла. А дождя всё нет. Поэтому приходится пить пиво с отвратительными солеными сухарями, сидя среди женщин, у которых мертвые глаза. Я так устала от смерти. А она сидит рядом, держит мою руку, и пусто улыбается. И это нескончаемо. Грязь, липкая, как паутина. Всепоглощающая грязь. Я хочу чистоты!.. А в груди ритмично сжимается комок мышц. Любви нет. Не в этой вселенной.
...Беру пульт, переключаю канал.
А вот здесь я уже одна. Стою на балконе, с какой-то безвкусной сигаретой. Ветер отшвыривает пепел мне в лицо. Я отряхиваюсь рукой. На запястье бряцает браслет. Из металлических черепов. Ну, здравствуй, смерть. Я даже не успела соскучиться.
... И я опять переключаю каналы. Один за другим. В новостях показали мой окровавленный труп. В ток-шоу обсуждают мою личную жизнь. На музыкальном канале я пою те песни, что сочиняла лишь для тебя одной. Но ты их раздарила всему свету, как своё тело. По всем каналам только моё лицо, и упоминания о тебе.
А ты умерла. Я тебя не вижу три года.
... Бросаю пульт об пол. Он разбивается. Телевизор перестает показывать моё лицо - только черные полосы на сером фоне. Я схожу с ума. От любви. Чем я люблю тебя, ну чем?!.. Ну не этой проклятой мышцей же! Чем...
Кричу. Натыкаюсь на своё отражение. Тонкие пальцы вдруг вспоминают, как складываться в кулак. И я бью по лицу саму себя, уничтожая своё отражение. Разбить зеркало рукой - это почти самоубийство. Сползаю бессильно в кучу осколков. Истерика? Нет. Осознание.
Везде грязь. У меня паранойя. Я боюсь, что дождя больше не будет. А значит - и чистоты. Её не у кого просить. Ты была единственной.
Я поднимаюсь с пола, и выхожу из квартиры. Вернусь? Не думаю. Странно слушать собственные шаги. Как подошвы бухают по ступенькам. Мерно, ритмично. Как бестолковая мышца в груди. А ступени скоро кончатся. Пульсация шагов оборвётся…
«Спасите. Меня. Пожалуйста».
Я выхожу на улицу, к ненавистному солнцу. Оно вцепляется в мой позвоночник липкими лучами. Будто щупальца. Кошмар не кончается.
… И вдруг небо темнеет, вздувается пузатыми тучами. Упругий порыв ветра едва не сбивает с ног. Я поднимаю глаза к небу, и стою так, пока не падают первые капли. А потом дождь течёт по лицу, по глазам, по губам… Я пью дождь, я дышу им.
****
А когда шея устаёт, и я вновь смотрю вперёд – я вижу твои глаза. Стоишь и улыбаешься. Я протягиваю руку. Только дотронуться. Только убедиться, что ты – не очередная моя иллюзия. Не болезненная галлюцинация. Мокрые пальцы тянутся навстречу, и тихий родной голос произносит: «Ты ждала меня, бедная…»
Ждала. Не смотря ни на что. Несмотря на авиакатастрофу. Несмотря на твоё лицо в траурной рамке, и похороны чьего-то обгоревшего тела под твоим именем. Я бы никогда не спросила, что случилось. Как ты выжила. Где ты была.
«Я просто не села на тот самолёт. В последнюю минуту.»
Мне не важно, где ты пропадала. Просто сейчас ты со мной. Я люблю тебя всем сердцем. Не мышцей, нет… Сердцем. Оно не в груди, оно где-то во влажном чёрном небе, среди чистого дождя. Чистого, как ты