Р о с с и я - г о д с е м ь и
Пусть ему повезет…
Солнечный луч, по диагонали прочертив спертый, прокуренный воздух комнаты, впечатался в правый глаз Витька. Тот заелозил руками по матрацу, поднял было голову с подушки, но, ойкнув, оставил эту затею. В голове, словно в детской погремушке, с грохотом будто перекатывалось что-то, норовя больнее всего ударить изнутри в лобную часть и затылок.
- Сволочь тетя Мотя, опять чего-то намешала в самогон, - пришла ленивая мысль вместе с воспоминаниями о вчерашнем вечере, который затянулся до 3 пополуночи. Как всегда, «сбросились» с ребятами из столярки. Посидеть в этот дождливый вечер, кроме Витька, было не у кого, так как у всех жены были «кобрами», ну а Витькова Людмила плюнула однажды и ушла, оставив ему квартиру, но забрав малолетних дочку и сына. Ушла потому, что устала уговаривать его бросить пить, устала слушать его обещания «завязать» и очередных пьяных сцен, от которых страдала и она, и дети. Но Люда все же продолжала любить Витька и, когда уже подходила с детьми и чемоданами в руках к такси, сказала на прощанье:
- Ты знаешь, где я буду жить – у матери. И если ты все же поймешь, что трезвыми глазами можно увидеть гораздо больше, чем залитыми вином, если твердо решишь «завязать» - позвони мне и я вернусь. Я не буду тебе клясться, но обещаю, что весь этот год я каждый вечер буду ждать твоего звонка, и только твоего. Но через год – извини. Я еще молода и смогу найти человека, который возьмет меня с таким грузом, - Люда прижала к себе детей. – А тебе, если не одумаешься, лучше всего тогда вовсе не жить. Не обещай мне ничего ни завтра, ни послезавтра, ни тем более сегодня – я тебе не поверю.
И уехала, оставив в душе Витька одновременно и рваную рану, и томящую боль… и смутную надежду. Ибо любил он Люду исступленно, как божество! Предавая, каждый раз ползая у ее ног, придумывал клятвы одна страшнее другой - которые утром, после похмельных стопок, тут же забывались.
…Протянулось уже более двух месяцев одинокой жизни, каждый вечер из которых Витек в пьяном порыве бросался к телефону, набирал первые цифры знакомого номера и… ронял трубку на рычаг. Ну что он скажет любимой женщине? Как систематические запои вышибли его в конце концов с работы, и ребята-пилорамщики идут к нему пока по старой дружбе, да из-за дрянной погоды. Сколько случайных подруг перемяли их супружескую постель? Или про то, как он потихоньку загоняет на «толчке» их библиотеку детективной и приключенческой литературы, которую они собирали в первые годы после свадьбы? Да она с пьяным и разговаривать не будет - уж кто-кто, а Витек это знает досконально.
И после каждого такого порыва в его душе все больше копилась пустота, которую он пытался залить все большим и большим количеством спиртного. Вот и вчера. Водка, вино, самогон… и бессознательно-свинское состояние полусна-полузабытья…
Каждая клеточка, каждый атом воспаленного мозга молили сейчас: «Выпить…выпить…выпить».
Витек с трудом облизал запекшиеся губы, со стоном скатился с кровати на пол, отчаянно надеясь, что друзья не допили из какого-нибудь стакана или бутылки. С кряхтеньем вполз на стул и обозрел «поле боя»: вся посуда была пуста.
- Выжрали, гады, до капельки, - мрачно констатироваол Витек, «выкручивая» бутылки и стаканы, то есть, сливая изо всех емкостей в одну оставшиеся капли спиртного. Набежало граммов двадцать.
- Как слону дробина, - успел подумать. Вдруг дикая, невыносимая боль взорвалась в голове, и он, взревев, полетел со стула на пол. Прижав лоб к холодному кафелю, замер в неподвижности. Боль постепенно отпускала, переходя в затылок. Эти приступы повторялись в последнее время все чаще и чаще, и все дольше держалась боль. А в сны начали вплетаться кошмары. И Витек понял: подходит та, решающая минута в жизни, когда есть еще возможность уйти в сторону, родиться заново, не оборвав ту тонкую ниточку, которая все еще хоть слабо, но привязывала его к прежней и будущей жизни, которая, как нить Ариадны, обещала выход из пьяного лабиринта…
И тут он почувствовал, что его вытянутая рука коснулась холодного стекла. Витек поднял глаза от пола и… увидел в углу комнаты отсвечивающую темно-зеленым поллитровку, аккуратно заткнутую капроновой пробкой.
- Неужели?! – задрожало, запело все внутри от радостного предчувствия. Трясущейся рукой осторожно, стараясь ни за что не задеть, подтянул бутылку и, заставив себя подняться, поставил ее на стол. Затем зубами выдернул пробку и втянул носом запах из горлышка. От сивушного духа его передернуло, но Витек решительно нацедил полный стакан самогона и, затаив дыхание, махом опрокинул его в себя. И тут же повторяющиеся спазмы в желудке бросили его в туалет…
Вытирая слезы, выступившие от напряжения, Витек вернулся в кухню.
- Не пошла, - со вздохом подумал он и снова потянулся к бутылке. Но тут же отдернул руку.
- Если не сейчас, то когда?! – обожгла вдруг простая мысль, - ведь другого случая может и не быть!
И сразу стало страшно.
- Это как же, вот так вот, сразу? Ведь я знаю «похмелуху». Будет трясти еще с неделю. И «галюники» доведут до психушки. А друзья? За бутылкой только и поговоришь «по-человечески». А по-человечески ли? Да что у меня, - разозлился вдруг сам на себя, - действительно, ни капли силы воли нет. Ведь сколько пил, столько и мечтал бросить. Хана, кранты, завязываем, - а рука уже держала над мойкой переполовиненную бутылку.
Витьку вдруг почудилось, что это из него по граммам уходит кровь.
- Стой, идиот, что ты делаешь! – завопил внутренний голос. - Ведь сама судьба подарила тебе эту бутылку. Вспомни, сколько раз по утрам ты грыз подушку вместо опохмелки, а сегодня – как манна с небес! Подлечись сегодня, а завтра можешь спокойно бросить ее, проклятую.
- Иди ты, Иуда, кобыле на ухо, - посоветовал голосу Витек, решительно опрокидывая бутылку над раковиной. – Забыл, сколько уже было этих «завтра»?
Проглотив пару таблеток аспирина, Витек бухнулся снова в кровать. Голова вроде бы поутихла, но во рту пересохло, перед глазами плясали разноцветные кольца. А сердце то бухало в ребра так, что они, казалось, повылетают к чертям собачьим, то замирало совсем, и тогда Витек с ужасом прислушивался: не умирает ли он?
Наконец он решительно поднялся и начал одеваться.
- Пройдусь по свежему воздуху, может полегчает. Да зодно попрошусь у Семеныча обратно на пилораму. Объясню ему, что «завязал» накрепко. Он свой в доску – поймет. Да и рамщика толкового сейчас не так-то просто найти.
Семеныч - мастер пилорамного цеха, недоверчиво смотрел на Витька:
- Бросил пить, говоришь? Это какой же раз на моей памяти?
- Последний, - как можно тверже произнес Витек.
И почему-то Семеныч вдруг успокоился:
-Хорошо, садись и пиши два заявления: одно о приеме на работу, другое – «по собственному желанию», на увольнение. На первом ставь сегодняшнее число, а на увольнение – я сам поставлю, если хотя бы дух спиртного на работе учую. Ну как, годится?
- Спасибо, Семеныч, - обрадовался Витек. И тут же замялся в нерешительности. – Знаешь…у меня еще к тебе одно дело.
- Давай свое дело,- подмигнул ободряюще мастер.
- Люда от меня ушла, да ты знаешь ведь…Но она обещала ждать, если что, так ты это…
-Позвонить, что ли? – хитро ухмыльнулся Семеныч.
- Сделай, пожалуйста, доброе дело, - зачастил Витек, - объясни ей, ну, что я…
- Ладно, мальчик, не учи папу, - оборвал его мастер, продолжая улыбаться и набрал номер.
- Алло, Петровна? А Людка дома? С малышом сидит, говоришь? А ну, пойди ты посиди, а ей дай трубочку. Зачем, зачем, посвататься к ней хочу. Сам знаю, что старый, но пословицу про старого коня помнишь. С чего вдруг расходился? А у меня день сегодня хороший, одному человеку всерьез поверил. Ладно, ладно, зови дочку. Люда, привет! Кум говорит. Знаешь, тут ко мне вчера Витек домой заходил. Ну я – графинчик на стол, так он меня так шуганул с тем графинчиком! В трезвенники записался. Что? Он сам тебе скажет, когда серьезно бросит? А как же он скажет, если ты с ним погрызлась? Ах, у вас договор… Ну, тогда извини. Я к тебе вообще-то позвонил по другому делу. Тут мне привезли классную игрушку – грузовик с навесным прицепом. А крестника недосуг проведать. Так я, если что, через Витька передам, лады? Не будем загадывать, говоришь? Ну, тогда бывайте здоровеьки, до побачення.
Семеныч положил трубку и внимательно вгляделся в Виткову радостную физиономию:
- Ты все понял, парень?
- Дядь Вань, - от волнения Витек сложил написанные заявления вдвое, вчетверо, затем еще и еще и теперь пытался сделать из него шарик, - да я, да мы…
- Ладно, ладно, - Семеныч добродушно махнул рукой, - дуй домой, отлежись дня три-четыре, пока я тебя перед начальством выгораживать буду, а с понедельника – как штык, на работу! Да, и Людке позвони или письмо напиши, или как вы там договаривались…
Забыв поблагодарить, Витек пулей вылетел из кабинета. Домой, домой, наводить порядок! Главное, решение принято, теперь отступать поздно.
- Витек, привет! – он оглянулся. Возле пивного ларька за выносным столиком стоял Володька и приветственно махал ему рукой. А на столике красовались четыре запотевшие пивные кружки с шапкой пены и лежали две здоровенные янтарные тарани.
- Вот оно, началось – с ужасом понял Витек, чувствуя, как неодолимый магнит похмелья тянет его к этому заветному столику с таким деликатесом.
Ну уж нет!!!
- Ты извини, Володь, спешу. С Людмилой помириться хочу.
- Да мирись на здоровье,- не так понял его Володька.- Ты че, я ж не за деньги, угощаю, понял?
- Я же тебе по-русски сказал – спешу, - отрезал Витек, проскакивая в дверь подошедшего троллейбуса. Вот здесь ему и в самом деле полегчало.От мысли, что все-таки победил себя – первый раз в своей пьяной жизни.
К вечеру квартира, проветренная, сияла чистотой, как кубрик боцмана. Витек потянулся к телефонной трубке, чтобы набрать знакомый номер… и услышал звонок в дверь.
Неужели сама пришла? – мелькнула мысль. Он чертом скакнул к двери, распахнул ее и… увидел на пороге все того же Володьку с полупьяной ухмылкой.
- Витек, есть дело! – заорал тот с порога.
– Никаких дел больше, кореш, - остудил его Витек. - Не пью больше, понял?
- Эт-то как же ? – захлопал глазами Володька от неожиданности, - как это не пьешь? Ты думаешь у меня нечем опохмелиться? Гляди, – он забулькал перед носом Витька бутылкой.
- Опять тети Мотин самогон? – насмешливо спросил тот. – Нет, давай разворачивай оглобли, сказано - не пью, и точка.
- Дурень, да это чистый спирт! Сегодня разгружали на станции вагон, дак мне ребята из цистерны нацедили. Ну не хочешь пить - не пей, только дай мне стакан. На улице дождь хлещет, где же мне «вмазать», кроме как у тебя, - заканючил Володька.
- Ну ладно, последний раз по старой памяти пущу, - смягчился Витек, увидев только сейчас промокший пиджак Володьки. - Но с завтрашнего дня у меня тут такой пограничный заслон будет стоять, что вы эту квартиру третьей улицей обходить будете!
- Точно, с Людкой мириться надумал! – изумился Володька. – У тебя что, крыша поехала, не успел свободной жизни хлебнуть – и опять в семейный хомут. Да я бы на твоем месте...
- Помолчи, - жестко обрезал его Витек. - Ты вон, на своем месте, хлобыщешь водяру у меня, а спать бежишь к своей «кобре» почему-то. Чего ж не насладишься свободной жизнью? Чем клясть жену каждый вечер – разведись с ней и порхай себе на свободе, как мотылек проспиртованный.
- Да я, понимаешь, - смущенно забубнил Володька, - все ж таки два десятка лет вместе – это не хрен собачий. А ругаю я ее по инерции. Мода у нас, мужиков, такая, кого-нибудь склонять - не жену, дак тещу. А знаешь, - оживился вдруг он, - ведь за это дело надо выпить!
- За какое дело? – не понял Витек.
- Ну за то, что «завязываешь», за примирение с Людмилой, за новую жизнь. И в конце концов, я же тебе не какую-нибудь гадость предлагаю, а чистый спирт.
Витек и сам чувствовал - чем ближе к ночи, тем все больше и больше дает знать о себе похмелье. Сердце опять выплясывало по всей грудной клетке, на душе было сверхмуторно и гадостно.
- Ну, выпью немного, потом выпровожу Володьку и позвоню Люде, все равно в таком состоянии, как сейчас, я с ней не смогу толком поговорить. Да и резко бросать тоже нельзя, даже врачи не советуют – сердце может не выдержать перегрузки,- уговаривал он себя, между мыслями ставя на стол второй стакан и доставая закуску.
- Только, по одной, и выкатывайся, - строго предупредил он Володьку, - у меня и без тебя дел хватает.
- Да боже мой, - зачастил тот,- да хоть по половине, мне больше достается, я ведь только за компанию…
Опрокинув стакан и запивая спирт водой, Витек почувствовал во рту металлический привкус. Как будто проглотил он вовсе не спирт, а по крайней мере болт от трактора.
- Ты что мне налил? – немеющими губами спросил он Володьку, который в предвкушении выпивки рылся в тарелке с солеными огурцами, выбирая на закуску какой поменьше, хрусткий.
- Метиловый спирт, конечно. Но ты не беспокойся, мы проверяли его с мужиками на хлебную корочку, - ответил тот, протыкая вилкой выбранный огурец. И вдруг, взглянув на синеющее лицо друга, охнул:
- Витек, ты чего?
А тот уже упал грудью на стол в прихожей и все тянулся и тянулся, уже в полубеспамятстве, к телефону:
- Успеть бы позвонить любимой, ну что же это такое, ну как же?..
Последнее, что он успел увидеть, были желтая-желтая лампочка. И на ее фоне - белое-белое Володькино лицо с разинутым в крике ртом.
…Люда сидела с книгой в руке у ночного столика с телефоном, привычно поуютней устраиваясь в кресле.
- Ну что же он не звонит? – сверлила голову мысль. - Ведь прошел уже целый день! Еще один день разлуки и неизвестности. Ведь бросил же пить сам, без моих нотаций и чужих подсказок. Значит, не угасла в нем какая-то частичка человечности и любви к нам. А это значит - я верну себе любимого мужа, а дочке и сыну – любимого папу, про которого они не устают спрашивать все эти два месяца очень долгой разлуки. Ну, что же ты, звони, ведь я так устала ждать и надеяться!..
Взглянула на часы и начала стелить постель, поцеловав на ночь уже спавших детей. А мысли продолжали свой плавный ход:
- Ну что ж, сегодня ваш папа вновь не осмелился нам позвонить. Но я буду ждать, мы будем ждать! И я верю, нет, я знаю наверняка - в один из вечеров, подняв телефонную трубку, услышу твой голос и скажу детям:
- Наш папа вернулся!
…Но что это? За ночным окном - тревожный сигнал промчавшейся по улице «Скорой помощи». Видно, кому-то очень плохо, если к нему так поздно и с включенным сигналом на полной скорости спешит бригада спасателей. Дай Бог, чтобы они успели вовремя! Пусть же повезет тому, к кому эти люди так спешат на выручку. Пусть не произойдет всего ужасного и непоправимого, после чего уже не на что надеяться… Господи -пусть ему повезет!!!