Как-то мне попалась на глаза публикация, в которой говорилось, что кладбище это так называемая "энергетическая яма" которая способна поглощать энергию живого человека. В ней приводилось сравнение кладбища с энергетическим вампиром - некой злобной субстанцией. Я прочитал её и благополучно забыл.
Несколько лет спустя я оказался в ситуации, которая напомнила мне о этой публикации, но заставила по новому посмотреть на последнее пристанище людей..
* * *
"Остановись! Не смейся над мрачным надгробием, живой человек! Ты все еще в гостях, а мы уже дома" гласила одна из надписей на надгробной плите, которой встретило меня хмурое и неприветливое кладбище. Погост был старым, с покосившейся ржавой оградой, которую местами напрочь украли и сдали на металлолом.
Я переступил незримую черту и попал в сумрачное царство разлогих, густых деревьев, ползучего барвинка и корявых, бледных словно призраки, кустов. Здесь было на диво спокойно, будто время замедлило свой ход и устало глядело вокруг, размышляя о том, что же оно забыло в этом заброшенном месте.
В воздухе витал запах сырой земли, гнили и кладбищенских трав. Куда не посмотришь, всюду каменные памятники и деревянные покосившиеся кресты представали взору серой, монотонной массой. Они молчали и молчала природа, грустно окружавшая их. Даже ветер, гулявший привольно за чертой кладбища, не тревожил создавшегося покоя. Была только звенящая тишина.
Стоило остановиться, как на меня устремлялось несколько десятков подозрительных взглядов. Они изучали и оценивали забредшего, непрошеного гостя. От буравящих зрачков временами становилось не по себе и хотелось бежать, но разум заглушал животный страх.
Не знаю, что меня заставило гулять в вечерний час в этом глухом месте, но прогулка с каждой минутой увлекала. Я стал присматриваться к застывшим, холодным лицам на черно-белых фотографиях, читать забытые фамилии и рассматривать уникальные в своем исполнении надгробия.
Незаметно для себя я начал, сначала мысленно, а потом полушепотом, разговаривать с владельцами погребений. Это был односторонний разговор, но позже стало казаться, что они нехотя отвечают.
Кладбище как-то преобразилось и удивительно подобрело к пришельцу. Несмотря на позднее время, сумерки почему-то еще долго не сгущались, отовсюду слышался мягкий, успокаивающий шелест листьев, а сама атмосфера из напряженной стала дружеской. Кладбище, как умелый врач осторожно удалило волнение и вселило какое-то весьма стойкое чувство безопасности. Оно тоже говорило со мной, ненавязчиво подсовывая в голову мудрые мысли и необычные суждения.
Иногда на памятниках можно было разобрать с трудом различимые в сумеречном сером свете надписи. Это были отрывки из Библии, стихи или просто какие-то интересные изречения. "Боятся мертвых не нужно, боятся нужно живых!" - гласила одно из них, будто подтверждая безобидность намерений кладбища. Я читал эти эпитафии и они порождали все новые и новые цепочки размышлений, которые затрагивали совершенно неожиданные темы.
Незаметно серость сменилась мраком, и уже были неразличимы причудливые, строгие очертания пристанищ вечности. Я растерялся, ведь еще час назад, маломальские ориентиры исчезли, выпали из моего внимания. Я беспомощно, как младенец замер на месте, осознав, что заблудился среди могил. Сердце бешено застучало, когда рой сумасшедших мыслей вырвался на свободу и сдавил сердце холодными пальцами испуга.
Но меня выручил мой новый друг. Показалось, что густые деревья раздвинули свои кроны, а невидимая ладонь смахнула с неба черные клубы облаков. После этого мрак осветили путеводные лучи холодного месяца. Среди зарослей и выделившихся силуэтов памятников вдруг затанцевали серебристые призраки. Они манили к себе и звали беззвучными голосами. Я последовал за эфемерными проводниками. Они то исчезали, то появлялись, но упорно вели меня сквозь чащу. Путь мне постоянно освещала луна, и создавалось впечатление, что она дарит свой лик только мне.
Призраки, мелькнув в последний раз, растворились в ночи. Я с их помощью вышел к обветшавшим металлическим воротам. Именно к ним я и должен был попасть. Кладбище вдруг запело на прощание тонким урчанием сверчков и смолкло, загрустив, когда я переступил незримую черту между миром мертвых и живых. Луну тут же затянула пелена облаков, и теперь единственное что говорило о недалекой окраине поселка - это огни окон и фонарей.
Я спешил, спотыкаясь о неровности грунтовой дороги, чтобы как можно быстрее оказаться дома, принять душ и записать в тетрадь мысли, которые возникли на этой необычной прогулке.