В причудливый узор сложились булыжники мостовой. «Сложились», потому что сами диктовали условия мостильщику. Каждый камень выбирал себе соседей по нраву, именно тех, с которыми приятно пролежать бок о бок не одну сотню лет. Согласитесь, не всякое соседство можно вытерпеть сто лет к ряду.
По мостовой шел человек. Правда, написать «шел» значит, ничего не написать. Каждый шаг его был своеобразен. Он то легонько становился на цыпочки, то уверенно ступал всей стопой, то делал поворот, то перепрыгивал с булыжника на булыжник. Бывало, несколько задерживался в каком-нибудь месте, как бы размышляя, или резко разворачивался назад. Видно было, что эти непонятные действия приносили ему огромное удовольствие.
Люди шарахались от чудака, посмеивались, показывали пальцем, крутили у виска, но он всего этого не замечал.
Быть может, он был ненормален? А что тогда назвать нормальным? Когда человек весь скрючится, скукожится и чешет на работу, будто сваи вколачивает?
Нет, он не был ненормальным. Он просто видел не потерявшими в повседневности остроту глазами причудливый узор, в который сложились булыжники. Он следовал ему. Он танцевал. Танцевал вальс мостовой.