/Сказка для взрослых./
Сирень распустилась под утро. Она готова была жить и любить — до самозабвения, от первого цветочка до последнего листика! Солнце! — Она тянулась к нему, протягивала руки-ветки, стараясь не потерять ни один даже самый тоненький лучик. Оно грело сверху, улыбалось, обещало столько всего! Сирень верила, ждала его каждое утро, радовалась ему, давала понять, что для нее нет никого ближе и значимее. Но Солнце, оно на то и солнце, чтобы дарить свой свет всем и каждому, но при этом не принадлежать никому. Поняв это, Сирень загрустила... Она еще долго цеплялась за солнечные лучи, пытаясь запутаться в них листочками, хоть как-то удержать, чем-то. Тщетно, Солнце потеряло всякий к ней интерес. Оно продолжало, подолгу, обогревать куст сирени, но с ней, красавицей, уже не флиртовало так, как раньше, расставив тем самым все точки над «i».
* * *
А однажды ночью Сирень проснулась от ласкового прикосновения к своим листочкам — шел Дождик. Он неспешно мелодично накрапывал, звеня по лужам, целовал маленькие цветки сирени. Нет, не в наглую, это была немая договоренность двух потерянных одиноких душ. Дождик будто бы спросил разрешения на эти поцелуи, Сирень будто бы разрешила. Он был так осторожен, нежен, заботлив. Его капельки плавно стекали по ее зеленым атласным листочкам. Сирень нежилась под его упоительно-ласкающей влагой. Да, она еще помнила Солнце, его самомнение и неприступность, но они уже не терзали, не уязвляли ее, как раньше. Разве могла сравниться надменная бравада Солнца с теплотой и сердечностью Дождика, с его искренней неподкупной любовью? Нет, сто раз нет! Она любила его! Кроме него не существовало никого и ничего на всем белом свете. Сирень верила, что они с Дождиком созданы друг для друга. Они были единым целым — ее дыхание было его ритмом, его мысль была ее откликом, отражением ее чаяний и надежд. Как они любили друг друга! Общие планы, общие мечты. Она будто бы потеряла корни, а он уже не зависел от тучи — они летали вместе, уносясь далеко-далеко, где все было им подвластно, все по силам. Но, как не жаль, их идиллия не могла продлиться долго — туча ушла, уносимая ветром. Дождик так хотел остаться, так рвался к любимой. Но без тучи он не продержался бы и нескольких минут. Он мог погибнуть и Сирень отпустила его, понимая, что возможно они больше никогда уже не встретятся.
Шли дни. Снова сияло Солнце, но оно уже не радовало ее. Солнце было прежнее, а Сирень изменилась. Проплывали другие тучи, принося с собой другие дожди — то холодные бездушные ливни, то игривые шальные дождики. Их капли дерзко целовали листья Сирени, а она недовольно дергала ветками, стараясь стряхнуть с себя влагу.
- Падите прочь! — Кричала она им, стараясь перекричать голос грома. — Ни один из вас не может сравниться с ним. Не прикасайтесь! — Капли шлепались с ее веток в лужи, брызгали на кору, смеялись над ней бездушно и зло. А она, поджимая веточки вглядывалась вдаль: а не плывет ли та единственная туча, на которой ее любимый, самый ласковый, долгожданный. Туч было миллион, самых разных, но той единственной... нет, ее все не было.
* * *
Наступила осень. Листики Сирени стали потихоньку облетать. Солнце теперь было совсем невыносимым, то пряталось-скрывалось где-то по полдня, то слепило глаза, не взирая на ее жалобы и протесты. Сирень все еще ждала... Кого, чего? Боль ее притупилась, страхи и страдания поутихли и будто бы позабылись. Она уже не выглядывала каждую тучу. Состояние у нее было полусонное, дремотное. Не хотелось ничего и никого слушать. Соки под корой бежали медленно и устало.
Был ясный сентябрьский денек. Солнце выглянуло, улыбнулось, почти так же, как прежде — они даже помирились, ведь она была уже не влюблена в него, жгучего красавца-всезнайку.
Сирень нежилась в теплых переливающихся лучах, вальяжно взмахивала ветками, как вдруг откуда ни возьмись налетел шальной Ветер — затеребил ее листочки, закружил веточки, вскружив голову, заставил забыть обо всем. И она поддалась его яростным влекущим порывам, отдалась его власти. Он вихрем кружился вокруг ее куста, шептал ей немыслимые сказки, обещал выполнить все ее желания и грёзы, пел песни, загадывал загадки. Он был так искушен и вместе с тем по-детски невинен. Невозможно было устоять перед его напором и дерзостью. Он был нечто иное, с таким она еще не сталкивалась. Ветер не был напыщен и загадочен, как Солнце, не был он и нежен и трепетен, как ее любимый Дождик. Нет, этот Ветер был как неугомонный бесёнок — зовущий, манящий, бьющий наотмашь, налетающий исподтишка. Он был как незнакомый призрак — таинственен и открыт одновременно. Он искушал, уносил прочь, захлестывал шальными грешными мыслями. Как было весело с ним, острые ощущения, бешеные эмоции, как воспарение на краешке, с которого вот-вот сорвешься и вниз с головокружительной скоростью, и тебя сомнет, поломает — но все не важно, лишь бы этот оглушающий миг продлился подольше!
Вихрь, миг... А потом он унесся так же внезапно и незаметно, как и налетел. Он умчался так стремительно, что Сирень даже сначала не поняла что случилось. Она все еще продолжала взмахивать ветками, роняя редкие листочки — а его уже и след простыл. Сирени немного взгрустнулось, особенно, когда над ней, с прощальным криком проносились стаи птиц влекомые на юг, в теплые страны. Она плавно помахивала им ветками на прощание, желая счастливого пути, безопасной дороги и скорейшего возвращения. Потом пошел снег, он быстро растаял — первый, почти теплый, живой. Сирень плакала, когда снег таял. Не от обиды и одиночества — а просто так, с ним вместе, заодно. Нет, Ветер не причинил ей душевных ран, он скорее помог отвлечься от тоски по Дождику, взбодрил, расшевелил от надвигающейся осенне-зимней спячки, подарил веселье на несколько дней, заразил своей энергией. Сирень была благодарна ему за это. Она была благодарна Солнцу за то, что оно в самом начале ее цветения поддерживало в ней иллюзию влюбленности и нужности ему. Она была безмерно-бесконечно благодарна своему ненаглядному дождику за то, что он возник в ее жизни — разбудил любовь, поселил до этого неведомые чувства под ее корой, за то, что он любил ее, как никто на свете никогда не любил. Лужи замерзли, ветки ее по утрам покрывались инеем, снег снова выпал — он падал обильными пушистыми хлопьями, укрыл землю и траву, прицепился на ветки, запорошил деревья. Было так уютно под этим белым нежным одеялом, так тепло и спокойно. Сирень блаженно вдыхала холодный запах снега. Убаюканная его почти неслышным падением, легким скрипом и шелестом — она уснула. И уже ничего и никого не ждала,....................................... до самой весны.