(Без Сои посвящается)
Господи! Спасибо за это дитя человеческое.
Ни одной молитвы не зная, я молюсь за него,
за имбирный жгучий сон, накрывший меня в ноябре,
за боль от клыков его смеха, за день, наряженный
в краски. Он был со мной. Был. Бог, прости, я без веры в тебя,
всё равно молюсь и уповаю, что он будет счастлив,
что ты дашь ему силы и воли, здоровья и любви..
Пусть не ко мне. Пусть. Грусть, как муха застряла в чернильнице.
Облеплены крылья черной пастой, она мечется, мечется. Вылетела.
Вздох за нее. СВОБОДА. Но уже не взлететь. МНИМАЯ.
И влача за собою кляксы-оковы, рисует боль.
А боль - есть ты, ангел.
Слюда крыльев превратилась в черную мантию.
Это мой крест. не чайка по имени Ливингстон.
А безкрылая пешеходная муха.
Долго ли ты будешь пересекать мое сердце, человечек,
ища там пятый угол, не подозревая, что все углы - твои!
Боже, открой мне новую бутылку с истиной в любви сорта небесного года восемьдесят восьмого! Скулю, пришибленная,
Люблю, сумасшедшая..
люблю.
Не химическая реакция - уже атомная война.
Я запиваю память поцелуями с очередным проходящим.
Алкогольные объятия. Слегка шатает. Отпустило от тебя.
Долгоиграющий сон. ужасное похмелье: во сне - ты. Всё было рассчитано, актеры подобраны.. но над сценарием сна я не властна. Молотком по стеклу. Ширмы, моё прикрытие - всё разлетелось. Да что ты творишь? Хватит! Я прикрою нервы подушкой. Я запихну их в морозилку. Знаешь, как там холодно? Вечная мерзлота! Я зароюсь головой в песок. Я страус.
Я спрячусь. Я спрячусь. Я в безопасности. Без опаски я буду вкалывать себе новые встречи и поцелуи, пока вокруг вены сердца не образуется язва. Тогда мне его ампутируют и я буду свободна.
Господи, позаботься о нем. Услышь меня. Ведь он дитя твоё.
Нежное, милое, почти безгрешное (тебе видней),
а мне здесь, на земле, кроме яблок фуджи и грецких орехов нет пока дороже его, этого мальчика бессовестного Без Сои.