Третий год твердим о последствиях второй Ливанской войны, но об одном из них до недавнего времени практически не упоминалось: в Израиле появились «биологические завещания», и их становится все больше. 350 мужчин оставили у адвоката распоряжение о том, что в случае смерти их сперма может быть использована для искусственного оплодотворения.
Как бы это не показалось странным, но в Израиле находится и немало женщин, готовых зачать ребенка от мужчин, которых уже нет на свете, но чей генетический материал хранится в одном из 13 банков спермы, существующих при больницах. Речь идет о погибших солдатах и тех, кто скончался по причине болезни или несчастного случая. За последние годы в Израиле появились на свет около двух десятков детей, зачатых от спермы умерших мужчин (капля в море, если учесть, что ежегодно у нас рождается 150 тысяч младенцев), которые знают своих отцов лишь по фотографии.
На самом деле, ничего странного. Что может быть естественнее желания человека продолжиться в своих детях? И тем более, что современные технологии позволяют реализовать его вопреки любым обстоятельствам – даже смерти. Вопрос лишь в том, насколько общество готово к тому, чтобы признать за умершими (или их родственниками) право на продолжение рода после смерти. Судя по всему, не готово. Иначе в Израиле, равно как и других странах мира, давно бы уже приняли соответствующие законы, и не было бы нужды создавать судебный прецедент по поводу каждого подобного случая.
Вот, например, история солдата, погибшего в Газе во время боя. Его родителям удалось найти женщину, готовую пройти процедуру искусственного оплодотворения и родить ребенка от их сына, чья сперма хранится в одном из банков. Казалось бы, стороны договорились, в чем проблема? Однако для того, чтобы осуществить задуманное, им пришлось добиваться разрешения в суде.
Пришлось проходить судебную процедуру и родителям другого солдата, погибшего от пули палестинского снайпера в Хан-Юнисе – при том, что в отличие от предыдущего случая, имелось его устное завещание о желании иметь детей, подтвержденное близкими. В этой истории интересно и другое: когда родители солдата обратились через средства массовой информации к израильтянкам в поисках той, которая согласиться зачать и выносить ребенка их сына, им пришлось выбирать будущую мать из сорока доброволиц!
И еще один прецедентный вердикт, вынесенный судом по семейным делам в Тель-Авиве, потребовавший вмешательства юридического советника правительства: женщине разрешили использовать хранящуюся в одном из банков сперму ее скоропостижно скончавшегося мужа, которая была взята у него после смерти (современные технологии позволяют изъять способную к оплодотворению семенную жидкость из тела умершего на протяжении 72 часов с момента кончины). Хотя супруг женщины и не оставил после себя «биологического» завещания, судья учла, что родители умершего свидетельствовали о желании сына иметь детей.
Есть и примеры историй, которые уже завершились: вдова полицейского, погибшего при исполнении долга, воспитывает уже троих детей, которые были зачаты благодаря современным технологиям после его смерти. Появился «биологический» наследник и у мужчины, убитого несколько лет назад во время уличной стычки в Хайфе.
Но вот что интересно: судя по всему, и в этой области маленький Израиль впереди планеты всей. Во всяком случае, электронные средства массовой информации разных стран, и в том числе США, уже с 2001 года упоминают об израильской инициативе по созданию «солдатского банка спермы» и зачатия детей от погибших. Любопытно, насколько по-разному восприняли новость в разных странах. Наши противники тут же пришли к заключению, что Израиль собирается заняться воспроизводством солдат-сионистов. Что же касается западных стран, то - следует ли считать простым совпадением факт, что во время второй Иракской войны американским солдатам впервые официально предлагали перед выходом на боевые операции сдавать сперму на хранение в один из существующих банков? Так или иначе, но первыми пробивали брешь в привычном сознании людей по отношению к этой проблеме все же израильтяне. Инициатива, о которой идет речь, принадлежала общественной организации «Новая семья», появившейся в Израиле десять лет назад и возглавляемой адвокатом Ирит Розенблюм.
***
- Все началось с 2000-го года, когда ко мне пришел молодой солдат и рассказал историю о том, как во время службы в армии у него началось воспаление мочеполовой системы, которое привело к бесплодию, - вспоминает Ирит Розенблюм. - Услышав приговор врача, он впал в глубокую депрессию, не хотел жить и целую неделю не мог заставить себя выйти из дома. Ему казалось, что вместе с надеждами стать когда-нибудь отцом он потерял смысл жизни. Со временем парень потихоньку выбрался из депрессии, у него появилась подруга, планы создать семью, и теперь он не знал, как рассказать будущей невесте о своей беде и спрашивал моего совета. Слушая солдата, я с горечью думала о том, что он мог бы избежать ужасных последствий, если бы еще в самом начале болезни кто-то посоветовал ему сдать сперму на хранение в один из банков. Это был его шанс стать биологическим отцом при любом раскладе, и он его лишился. Завершая грустную историю, скажу, что у нее все же был счастливый конец. Невеста отнеслась к известию о том, что ее жених неспособен иметь своих детей, с сочувствием. После свадьбы супруги решили воспользоваться услугами анонимного донора из банка спермы. Сегодня в их семье подрастают дети, появления которых очень ждали, - и она ничем не отличается от множества других счастливых семей.
Возможно, со временем я бы забыла об этой истории, если бы через некоторое время ко мне не обратились родители парня, получившего несколько лет назад смертельные ранения в Газе и скончавшегося уже в больнице, - продолжает моя собеседница. – Я помнила их историю по многочисленным публикациям, появившимся тогда во всех израильских СМИ: родители умершего солдата пожертвовали его органы тяжелобольным людям. Что же привело родителей погибшего солдата ко мне? Дело в том, что им попалась на глаза статья, где рассказывалось о современных технологиях, позволяющих изъять их тела умершего мужчины его семенную жидкость, которая сохраняет способность к оплодотворению на протяжении 72 часов после его смерти. Они стали задаваться вопросом: почему врачи, обратившиеся к ним с просьбой пожертвовать для пересадок органы их единственного сына, не предложили в тот момент изъять так же и его семенную жидкость и сохранить в банке спермы? Почему их лишили шанса стать бабушкой и дедушкой родного внука вопреки трагическим обстоятельствам?
И тут меня словно током ударило, - говорит Ирит. – Я подумала: а ведь в обоих случаях можно было бы избежать ненужных страданий, если бы этим людям вовремя сказали, что у них есть шанс для продолжения рода – замороженная сперма сохраняется в течение многих лет.
***
Теперь самое время задаться вопросом: почему в нашей стране нет такого понятия - «солдатский банк спермы»? Почему на случай возможного опознания (будем называть вещи своими именами) у каждого новобранца снимают отпечатки пальцев, делают снимок его зубов, не предлагая ему так же сдать на хранение свою сперму? Ведь он может заболеть, получить ранение, погибнуть. Мало у кого в призывном возрасте есть дети. Почему же не дать молодым парням шанса стать отцом при любых обстоятельствах, учитывая все перечисленные выше риски?
Размышляя над этой дилеммой, я перебирала возможные причины, по которым было бы нецелесообразно создавать у нас в стране «солдатский банк спермы». Во-первых, при израильских больницах уже существуют аналогичные хранилища, которые можно использовать и для этой цели, - тем более, что многие банки сетуют на дефицит доноров. Во-вторых, сохранение подобного генетического материала на протяжении лет стоит немалых затрат: технология очень дорогостоящая, и если процедура будет осуществляться в масштабах целой армии, то, наверняка, потребуется специальный бюджет. А откуда его взять в ситуации, когда правительство и так с трудом пытается поделить «тришкин кафтан», стараясь не ущемить ничьих интересов? Да и американцы почему-то до сих пор не создали «солдатского банка спермы»…
Так, может, для начала достаточно будет и того, что предприняли американцы накануне второй Иракской войны, предлагая солдатам - по их желанию - сохранять свой генетический материал перед переброской в район военных действий? Единственное условие, которое, пожалуй надо при этом ввести: оповещение всех, без исключения, новобранцев, о том, что у них есть возможность позаботиться о своем будущем потомстве на непредвиденный случай.
***
Вообще, у затронутой проблемы есть масса разных аспектов, начиная от философского и кончая религиозным. Можно ли, например, рассчитывать на то, что раввины разрешат когда-либо религиозным женщинам рожать детей от своих мужей после их смерти? Если не ошибаюсь, всего пару недель на раввинатском совете говорили о том, что необходимо запретить незамужним религиозным женщинам прибегать к услугам банка спермы.
Интересно, а что думают обо всем этом те, кому приходится непосредственно заниматься процессом сохранения «генетического материала» анонимных доноров и мужчин, которые умерли или погибли.
- Я думаю, что возможность сохранить сперму больных по их желанию, или желанию родственников погибших – вполне легитимна, - говорит профессор Хаим Явец, возглавляющий банк спермы при медицинском центре Сораска. – К сожалению, среди тех, кто к нам обращается, очень мало солдат. И случаев, когда нам приходилось извлекать семенную жидкость из тел умерших или погибших мужчин, у нас было совсем немного – буквально единицы.
...Теперь поговорим о юридическом аспекте проблемы и постараемся ответить на некоторые вопросы. Например: кто является наследником «генетического материала» умершего, хранящегося в банке спермы – его жена, родители или государство? Может ли считаться ребенок наследником имущества своего биологического отца, учитывая, что его родители не были даже знакомы, и сам он появился на свет после смерти отца?
Оказывается, никаких законов по этому поводу нет, существуют лишь отдельные инструкции, предписывающие, как следует поступать в том, или ином случае. Например, когда речь идет о праве распоряжения «генетическим материалом» умершего, хранящемся в банке спермы, то здесь предпочтение отдается, как правило, его вдове, а не родителям. Насколько вообще допустимы в подобных случаях универсальные подходы? Например, в одном из «биологических завещаний», хранящихся ныне в сейфе у адвоката, женатый мужчина пишет о том, что в случае своей смерти предпочел бы иметь будущего ребенка не от супруги, а от другой женщины. Не говоря уже о том, что многие вдовы находят свое счастье во втором браке, в то время, как безутешные родители в течение долгих лет безуспешно пытаются справиться со своим горем и вернуться к нормальной жизни. Есть некая несправедливость и в том, что разрешения на пожертвование органов умершего спрашивают, в первую очередь, у родителей, но едва речь заходит о шансе для продолжения рода их погибшего сына, они почему-то отодвигаются на второй план.
Что же касается наследника, то и на этот счет имеется четкая инструкция: оказывается, малыш, появившийся на свет спустя 300 дней после смерти биологического отца, не имеет прав на его наследство. В среднем женщина вынашивает ребенка в течение 270-280 дней: если процедура искусственного оплодотворения будет сделана незамедлительно, то новорожденный появится на свет до истечения 300-дневного срока. Значит, гипотетически это возможно, но…существует другая инструкция, согласно которой сперма умершего может быть использована для оплодотворения лишь по истечении года с момента его смерти. Кстати, в вышеупомянутой инструкции есть определенная логика: женщине дается время на то, чтобы осознать всю серьезность своего намерения. Впрочем, и первая инструкция, касающееся права наследования, не лишена здравого смысла: о детях, зачатых от спермы погибших солдат, государство заботится так же, как и о тех, чьи отцы погибли: выплачивает соответствующее пособие до их совершеннолетия.
Но, по правде говоря, есть некий абсурд в том, что правила появления на свет ребенка диктуются инструкциями, распоряжениями юридического советника, постановлениями равинатских судов. Бессмысленно, по-моему, и задаваться вопросом – кому это нужно, чтобы отцом ребенка был человек, которого уже нет на свете? Во-первых, это нужно тому, кто оставил соответствующее письменное завещание, или говорил о своем желании стать отцом своим близким еще при жизни. Во-вторых, его родителям, для которых появление внуков могло бы смягчить боль от утраты сына. В-третьих, женщинам, не имеющим семьи, но желающим родить ребенка не от анонимного отца, а от мужчины, у которого есть имя, родители, родственники. И, наконец, вдовам, которые видят в ребенке, зачатом от любимого мужа, его продолжение.
Для того, чтобы общество адаптировалось к переменам подобного рода, требуется время: то, что кажется сегодня не вполне адекватным, завтра будет восприниматься совсем иначе.
Уже сейчас в Израиле появляется все больше и больше мужчин, которые не желают быть анонимными донорами, предпочитая знать своих будущих детей, - в отличие от той же Швеции, где принятие закона о праве человека знать своего отца, резко снизило число пожертвований в банки спермы. Теперь Израиль сделал еще один шаг в этом направлении: появились «биологические завещания», все больше женщин предпочитают анонимным донорам погибших, или умерших по той или иной причине мужчин. И нет ничего крамольного в том, что в нашей стране есть возможность реализовать желание мужчины, оставившего «биологическое завещание» на случай своей смерти, и женщины, предпочитающей, чтобы ее ребенок знал, кто его отец, и встречался с родственниками с его стороны.
Продолжая размышлять на эту тему, я думала и об израильских вдовах, которые мечтали родить сына, или дочку от любимого человека, но не успели. Для них появление желанного ребенка - даже после смерти мужа - было бы лучшей реабилитацией после перенесенной трагедии. На фоне любых перемен наши чувства остаются теми, что были во все времена. Сейчас, например, в больнице «Барзилай» находится беременная женщина в состоянии глубокой комы. Узнав о том, что врачи делают все возможное для того, чтобы плод продолжал развиваться в чреве матери, несмотря на удручающие обстоятельства, я тут же связалась с профессором Эялем Энтеби, заведующим отделением, куда поступила женщина.
- Муж нашей пациентки просил нас сделать все возможное для того, чтобы сохранить и выходить ребенка, - говорит профессор и после небольшой паузы добавляет, - при том, что в этой семье уже есть двое детей и неизвестно, выйдет ли его жена из состояния комы.
…Ирит Розенблюм вспоминает, как после второй Ливанской войны к ней стали обращаться солдаты срочной службы и молодые мужчины с севера, пережившие ракетные обстрелы. Составляя текст «биологического завещания», каждый из них делал свой выбор, решая, кому доверить свой «генетический материал» в случае смерти или тяжелой болезни: любимой женщине, родителям или государству. С тех пор прошло почти два года: все эти мужчины, слава богу находятся в здравии, и завещания продолжают покоиться в сейфе. Надеюсь, этим людям будет суждена долгая и счастливая жизнь. А если что-то и случится, то они надежно застраховали свое будущее – возможность продолжиться в своих детях даже после смерти.