Эта забавная история произошла довольно давно, и, хотя война закончилась ещё раньше, эхо войны ещё звучало.
Домик, где я жил, прилепился к самой горе. Перед домом проходила дорога, которая, со временем стала оживленной трассой. А пока, редкие машины проползали по её щебенке, поднимая столбы пыли. А прямо за дорогой протекала наша любимая речка Кача. Я и мой сродный брат Вовка, всё своё время не занятое в школе, проводили на Каче или на горе за огородом. А летом, только полная темнота и голод, мог загнать нас домой. Да батька с ремнем! И было нам по 10 - 12 лет. С горы открывался прекрасный вид на наш город, но мы им не любовались, мы играли. Игры наши в основном, были в войну, как и у всего нашего послевоенного поколения. Но в этот день, мы в «войнушку» не играли. Мы с Вовкой нашли покрышку от грузовика. У Вовки возник план, который мне понравился, и мы тут же принялись его воплощать в жизнь.
- Давай, Шурик, колесо закатим повыше на гору и катнем его прямо в Качу. Вот брызг то будет! – такова основная идея его проекта. Шурик – это я, но так звали меня только мама, папа, да Вовка. Для всех друзей же, я был просто Крот. Нет, я был не слепой, просто фамилия была Кротов. Колесо могло прокатиться до Качи только по неширокому коридору между нашим огородом и соседским. Почему-то это земля была ничья, и она заросла бурьяном и кучами мусора. А наш огород, где папка сажал картошку, упирался прямо в гору и, за его забором начинался крутой, каменистый подъем.
Вот и предстояло нам с Вовкой закатить колесо как можно выше и потом его отпустить в «свободный полет». Ох, и тяжеленное было колесо! А мы такие «дохленькие», с тоненькими ручонками, все же катили колесо в гору, обливаясь потом и размазывая сопли по щекам. Мы еще не знали легенду о Сизифе и его труде, но продолжали начатое им дело. Силы наши иссякли, не дав нам преодолеть и половину намеченной дистанции. Мы уронили колесо набок и сами обессиленные упали рядом. Отдышавшись и поднабрав силы, мы уселись на колесо и посмотрели вниз.
Мы поднялись по тропинке, которая вилась как раз между огородами и терялась в бурьяне. Отсюда, сверху, коридор для пролета покрышки показался нам слишком узким, попадет ли туда наше колёсико? Сомнительно. Но это должен был показать эксперимент.
Метрах в двадцати слева, стоял дощатый забор огорода соседа, а с разрывом метров в пять, наш забор из гнилого горбыля. Сразу за забором было картофельное поле и ближе к забору, возвышался объект общего пользования, тоже сколоченный из горбыля.
-Ну, что? Катнем? – спросил Вовка.
- Погоди, вон батяня на огород вышел, увидит и по шее нам надает. Пусть уйдет.
А отец направился прямо к туалету и скрылся в нем.
-Давай быстрее, пока он не вышел, - заорал я и принялся поднимать покрышку. Вовка усердно мне помогал. Как только покрышка стала вертикально, она как живая рванулась из наших рук и покатилась под гору, подпрыгивая на камнях и все, увеличивая скорость. Но, так как мы не успели прицелиться, она катилась прямо на наш забор! Я от ужаса присел на корточки и обхватил голову руками, мне уже видимо казалось, что батин ремень свистит над моей головой. Но к моей радости покрышка перед ударом о забор стукнулась, о какой-то камень и, подскочив вверх, перемахнула через забор. Но облегчение было секундное, колесо, сминая картофельную ботву, неслось через огород и всей своей массой врезалось в туалет. Раздался треск и сооружение, открыв гостеприимно свою дверь, накренилось на бок. До нас долетел громкий крик, и мы увидели, что из двери вывалился мой батя, со спущенными штанами. Он запутался в штанах и, упав на четвереньки, быстро пополз от туалета к забору, сверкая своими ягодицами. Как батя потом рассказывал, ему показалось, что он опять попал под бомбежку. Мы смеялись: Тебя Покрышкин бомбил.
Пришлось нам с Вовкой уходить в партизаны. До глубокой ночи мы прятались в соседском сарае и, только когда батя вышел на крыльцо и сказал громко, что пороть уже не будет, мы выползли на суд. Он и, правда, не порол, хотя от затрещин уйти нам не удалось.