Вы когда-нибудь ощущали радость свободного полёта? Какая прелесть! Но, сразу представляется парашютист, который стоит в летящем самолёте у открытой двери, упёршись руками в скобы. Инструктор кричит ему: «Пошёл!», и парашютист, оттолкнувшись, прыгает в бездну, издавая ликующий крик, насмерть перепугавшегося человека. По-первости, конечно.…Будет ли второй прыжок, зависит от того, откроется у него парашют или нет. Не об этом речь.…И вот парашютист летит с ускорением свободного падения, встречный поток воздуха перебивает дыхание, его крутит во всех направлениях, он уже не знает где небо, где земля, и очень хочется в туалет….
Вот это радостное чувство свободного падения мне пришлось познать в детстве, при определённых обстоятельствах, без всякого на то моего желания. То время я называю – «когда все были живы…». Бабушка, папа, мама и мой старший брат. Это было прекрасное время со своими радостями, обидами, непонятками и самоваром. Самовар был классный! 1862 г. рождения! Он и сейчас пашет, когда я захочу.…А тогда очень часто его ставил папа, нескончаемыми летними вечерами, а потом короткими августовскими. Этот самовар был семейной гордостью! Берегли его, как зеницу ока, но, как оказалось, не моего.
Был вечер субботы, приближалось время семейного ужина, папа поставил на табурет самовар, набив его сосновыми шишками, бабушка варила на керосинке, в медном тазу, смородиновое варенье, мама на другой керосинке – клубничное. Брат читал «Крестоносцев» Сенкевича, а меня кормили пенками от варенья, которые я терпеть не мог. И тут мама попросила папу: «Лёва, достань к ужину продукты из погреба, пока я варенье довариваю…». Погреб…Холодильник-то был, но в городе. А на даче был погреб, глубиной чуть больше трёх метров и не очень широкий. Продукты хранились в кастрюлях, к дужкам которых были привязаны верёвочки, прицепленные к гвоздикам под люком. А что? Очень удобно! Открыл люк, присел на корточки, дёрнул за верёвочку, достал кастрюльку.… И, вот, пожалуйста, еда…Папа открыл люк, присел на корточки, дёрнул за верёвочку, она отвязалась от дужек.… И, вот, пожалуйста, мы без еды…
Папа, было, пошёл за лестницей, но вспомнил, что её одолжил сосед. Ерунда! Можно и без неё! «Серёж, ты ляжешь на живот, я возьмусь за твои щиколотки, опущу тебя вниз, ты схватишь кастрюлю, и я тебя вытащу!». Сказано – сделано! Я лёг, папа взял, и, подняв в воздух, приказал: «Руки по швам! Сынок, что-то ты на кузнечика больно похож…Пора мышцами обрастать! Ну, я тобой займусь!» «Лёва! Самовар закипел, сейчас с табурета свалится! Держи его!» - закричала в испуге за драгоценность бабушка. «А, чтоб…!» - сказал папа и метнулся к месту возможной катастрофы. Папа метнулся к подползающему к краю табурета самовару, а я, не нарушая закона гравитации, рванулся в свободное падение…
Сколько по-времени можно лететь три метра? Долго, если быть внимательным, конечно…Я пролетел срез пола, не отметив на нём ничего интересного для себя, но уже в самом погребе заметил бегущего в панике огромного паука на длинных ногах, который испугался за свою паутину. Очень мне она была нужна! Пониже обнаружился муравейник, к которому двигалась нескончаемая цепочка рыжих трудяг, в сгущающейся тьме сверкнули чьи-то маленькие глазки и тут же исчезли… «Надо поставить мышеловку.…Но мышка погибнет…» - подумал я. Мне стало грустно.…И с этой грустью я влетел головой в кастрюлю.
«Крак!» - раздалось в ушах, перед глазами стало темно, уши прижались к голове, как у тигра перед прыжком, а из головы потекли, наверное, мозги…Нос расплющился, стало тяжело дышать…Постояв несколько мгновений вертикально, я, как столб опущенный в яму, завалился на сторону, и опёрся на стенку погреба. «Интересно – пришла в мою голову мысль – Интересно, а меня найдут?» И, как ответ на мой вопрос, я услышал приглушённое: «Лёва, Саша! Серёжа, почему-то упал в погреб! Он мог сломать себе шею! Скорее достаньте его оттуда! Там холодно, он простудится!» - кричали в два голоса мама и бабушка. «Если Серёжка сломал шею, то не простудится! - рассудительно отметил брат, и сразу – За что?! Что я такого сказал?!». Последний возглас мне понравился, и я хихикнул. «Бу-бу-бу…» - глухо раздалось в погребе. «Сейчас, Серенький, сейчас мы тебя достанем! Не плачь, мой мальчик!» - закричала мама. «Бу-бу-бу…» - зловеще ответило подземелье. В нос, что-то заливалась, и становилось не по себе… Меня взяли за ноги и потащили кверху. «Осторожно, только очень осторожно! У него может быть сотрясение мозга!» - это бабушка. «Ну, это, едва ли! За что?! Что я такого сказал?!» - это, конечно, брат. «Бдэм!» - сказала голова, соприкоснувшись с половой доской. «Что это за звук?!» - впадая в панику, шёпотом спросила мама. «Это то, что я всё время говорю!» - услышал я ликующий голос брата. Меня поставили на ноги. «Дзынь!» - раздался щелчок по кастрюле. «Ты жив?» - счастливо засмеялся папа. «Бда!» - ответил я. «Серенький, а как вообще?!» - напряжённым голосом спросила мама. «Бдохо!» - выдохнул я в ответ.
Наверное, в кухне зажгли свет. «Что это?! – опять мамин шёпот – Что из него течёт?!! У него голова разбита?!!! Лёва?!!!». Пауза. Папа, в это время, отчётливо понял, что его младшему сыну никогда не быть математиком, но, потом, торжествующе закричал: «Это же яйца текут! Что же ещё может быть?!» «Да! – ликующе подхватил брат – Что ещё может быть?! Только яйца и могут течь по голове моего братишки!» «Да два десятка!» - радостно сообщила мама, не заметив ехидства брата. «Конечно, не меньше двух десятков! Серый просто их обожает! Я пошёл!» - сообщил брат. «Назад! – строго сказал папа – кастрюлю будем стаскивать! Ты бери её справа, я слева. Медленно снимаем! Сын, может быть больно! Потерпишь?» «Бда!» - коротко произнёс я в ответ, но стало страшно. Кастрюля стала подниматься. «Бдос! Бдос!!!» - закричал я от боли. Мама залезла пальцами под кастрюлю и прижала мой нос книзу. «Бдуши! Бдуши!!!» - разорался я. Никто помочь с ушами не мог. Кастрюля лезла наверх и вместе с ней ползли уши. «Хлуп!» - сказала кастрюля. О, как мне стало хорошо! Как свободно! Я зажмурился от света электрической лампочки. Потом, осторожно открыл глаза и стал радостно улыбаться, но, заметив выражение лиц, окруживших меня родных, насторожился. «Лёвочка…- простонала мама – это навсегда?» «Не знаю… - ответил растерянно папа – я таких раньше никогда не видел…» «Поросёнок!» - захихикал брат. «Саша – поджав губы, сказала бабушка – Еврейский мальчик не может стать поросёнком! Это не кошерно!» Но, почему-то, отвернулась, и её плечи странно затряслись. «Почему она плачет? - подумал я – Что со мной случилось? Кем я стал?!».
Я заглянул в маленькое круглое зеркало, висящее на стене кухни. Картина была не для слабонервных.… Всё лицо было залито раздавленными яйцами, на волосах прилипла скорлупа, причём, в большом количестве. Два десятка, всё же.… Но, самым удивительным были уши…Они, действительно стали поросячьими (эльфов тогда никто и не видел)… «Я стал поросёнком? Это навсегда?» - с горечью подумал я. «Давайте его отмоем! – предложил папа – Может это поможет…» Меня отмывали тёплой водой из самовара. Брат никуда не пошёл, ему стало интересно, что будет с моими ушами. Он держал кастрюлю в руках, и, глядя мне в глаза, дзынкал по ней пальцами. Наконец меня привели в порядок, но уши остались теми же. «Слава Богу!» - с облегчением сказал брат и пошёл делать мне бутерброд.
Наутро мои волосы блестели, как никогда. Уши чуть-чуть стали меньше в размерах, но….Я выглядел, как юный эльф! Потом, как молодой эльф… Сейчас…Таких эльфов не бывает…Сейчас я выгляжу, как Мастер Йода из «Звёздных войн».
Свободное падение…Как просто в него войти…Но, как сложно бывает, из него выйти без последствий… Верьте мне. Я – Мастер Йода!