Журналист, журналист, журналист - звук напоминающий журчание - ворчание падающих листьев. Опадающих листьев с множеством слов.
Архивный зал библиотеки. На полках кипы старых газет. Задумчивый взгляд. Сколько здесь было пишуших и их признаний и все пыль, прах. Но кто-то когда-то это считал таким важным, как впрочем и сейчас некоторые думают о своих работах, как о нечто серьезных деяниях, якобы влияющих на нашу жизнь и имеющих значение. Все это так сиюминутно.
Беспрерывным потоком льются слова переходя в век 21 и все об одном и том же.Только меняются фамилии авторов.
Да что ж это напала на меня какая-то заунывность. Ну и что, что об одном и том же! Я выскочила на улицу. Да вся жизнь прах! Вот посмотри, полу - рухнушие здания соседствуют с великолепными новыми постройками, допотопные калымаги тарахтят рядом с шедеврами автотехники, одряхлевшие бредут старье – человеки, гордо вышагивает молодое поколение и ни-то ни-се представляет срединное поколение приближающееся к старью.......
Вечный, бесконечный поток.... журчанье слов...
Вначале было слово, но все что было ново стало старьем и все что будет все станет им же.
Все созидаем, созидаем.... для вечного праха, а мы в промежутке живем.
Все- таки мне нравится быть журналистом.
Жур- жур – журчанье ручейка – от тонких переливов до раскатов грозных. Так оно и есть. Закрученные водовороты однообразных сюжетов, журналист – это сиюминутно. Прочитал – выбросил, очень утилитарно, как сама жизнь.Как день календаря – прошел и нет его.
И кто это там стремится к вечной жизни!? Какое однообразие!
Был у меня однажды один знакомый Иса, потрясающий знаток Корана, несмотря на молодость, его в то время приглашали быть имамом в любой европейской стране - куда только он пожелает поехать.
Когда он пел, именно пел молитвы в мечети, все старцы плакали. Иса еще тогда мне говорил –« знай одну книгу и ты познаешь мир». А я то не поверила., все убеждала его – «как не стыдно, как не стыдно, читай современных авторов их так много и так много интересного!» Что вы думаете – уговорила таки его поступить на факультет журналистики! Теперь чем все закончится – понятия не имею, только и того, что одним религиозным фанатом меньше стало. Ой, у меня аж щеки покраснели, так, правда, не много, но как –то стыдно стало, а вообще –то даже смешно, впрочем нет, грустно даже до слез. Правда, иногда такое смешение состояния видимо полезно – от крайностей балласт спасает. В общем – я не знаю. Перепады. Водопады. Водовороты. По реке жизни плывем. Думаю, что теперь он обязательно свою напишет книгу. А что было б лучше? Разное можно высказать мнение, может быть не современное, но если не привязываться ко времени, такое бы узнала, что намного интересней, чем описывать эту жизнь – отражение – что вижу, то и пою, не важно – прошлое, будущее, настоящее – все равно один и тот же омут – страсти – мордасти.
Хотя каждый учится на своей книге. Вечные студенты. Правда , еще до Исы, у меня был один знакомый, кстати, по имени Джошуа. Символично, не правда ли?Только он был иудеем. Так вот он так же обещал написать книгу. И каждый из них говорил, что я непременно буду там присутствовать. Интересно, написали или нет? Они живут в других странах и мы давно уже потерялись.
А до того как я познакомилась с этими Иисусами, я , кажется , была христианкой. Почему – кажется? Да, просто, до христианки я была - ох, даже теперь уж смешно сказать – коммунисткой. Я опять покраснела, но теперь уж явно не от стыда, а от недоразумения. Как может все в одной вместиться. Впрочем, тогда я так совершенно не думала. Я была даже очень серьезной.
Однажды я была в Софийском соборе, наверное было какое –то служение, совершенно естественно, что я в этом ничего не понимала, но там так красиво пели мужчины. Они стояли на возвышении, моя голова невольно повернулась в их сторону и я встретилась взглядом с молодым монахом. Боже, какие громадные синие изумительные глаза, я кажется , так и замерла, я видела только его глаза.. Сколько это длилось – секунда или.... Но, мой супруг был очень ревнивым, притом всегда и в этот раз не поняв меня и мой восторг удивительными глазами излучающими необыкновенный свет, расценил это отнюдь не как восхищение красотой. Он грубо схватил меня за руку и прошипел –« ты даже здесь богохульствуешь». Я в ужасе перевела взгляд на мужа, монах смущенно слегка склонил голову. О, благоверный просто вытащил меня из собора. Жаль, я больше никогда не была в Киеве.
Все – таки, когда приходит новая идеология, она всегда должна быть в красивом обличье.
Когда наступило время христианизации всей-всей страны, то естественно, в едином порыве пошли снимать грехи. К священнику стояла очередь, к этому все были привычны – какая разница куда очередь – и я стояла среди женщин рассказывающих служителю церкви то об абортах, то об изменах мужу, то еще о чем-то, но так, что в общем слышали все, поскольку стояли вплотную все друг за другом. А я все думала – в чем же мне каяться? Таких уж больших грехов-то уж и нет у меня – ни убила,ни украла, а если перечислять все- все –все, вплоть до того кому глазки строила, то, боже мой, времени не хватит меня выслушивать.
Вот и моя очередь подошла – «в чем грешна матушка?» - вопросил служитель. Я тяжко вздохнула потупив очи и недоуменно приподняв плечи - «Да во всем по немногу батюшка.» «Да что ж ты так , матушка?» . «Да, так уж получилось, батюшка».
Естественно он простил меня, как впрочем и всех. В кругу всех прощенных и крещенных, я стояла на молитве смиренно. Вид был агнца божьего. Но тут на плечо мое легла мужская рука и знакомый голос произнес -«ну, что Магдалина, хватит каяться, дела ждут» Это был родственник, муж моей сестры, он рано утром подвез меня на машине к церкви и ему уж очень надоело меня ждать. Веселая и довольная, сорвав платок с головы, я выскочила из церкви. Я легко рассталась с прошлым, как одновременно и с мужем.
Я никогда не была приверженцем какой – либо идеи. Все делалось по принципу –так надо. Партийным лидерам даже местного значения, дана была возможность даровать приличную должность, в обмен на это они имели полное право взыскивать отчет за работу и одновременно копаться в моей личной жизни. Секретарем партийной организации у нас была женщина – большая любительница сплетен. Впрочем и мужеский пол от нее не отставал, поэтому разборки на тему кто – где, кто с кем и кто как живет, были любимой темой собраний, особенно включающий пункт экзекуций. Видимо это было наиболее интересно заслушивать. А впрочем, кнут над всеми и по любому поводу всегда зависал, садистское наслаждение от чувства власти над каждым, поэтому одной рукой зазывались – принуждались вступить в партию, а другой тебя сжимали в жесткий кулак. Отнюдь не праведные моралисты моралью били по лицу.
Борьба идеологий и битва за души людские наступила. Переходный этап был не только в стране – разрывы были в каждой душе. Пересадка на новую для нас идеологическую почву.
Адаптация проходила с трудом. У нас не было никаких религиозных корней. Период хаоса в душе неимоверный, страсти не успокаивались. Как при шторме бушующих волн, нас прибивало то к одному, то к другому берегу, то опять бросало в пучину.
Из глубины веков зазывали сирены, рекламируя свои идеи, изменяя фразеологию порождали из пены новые политические и религиозные течения.
Как на зазывал смотрели мы странно на фанатов и приверженцев какой – либо идеологии.
К идеям – как к товару – что симпатичней на данный момент.
Впрочем, заметила я это уже много позже.
Ах, жизнь, как она прекрасна, когда оглядываешься назад и вспоминаешь что – нибудь приятное, вызывающее улыбку. Взвешиваем на весах памяти – сколько было хорошего и сколько плохого и что перевешивает?
Нет. Нет, я ничего не хочу вспоминать! Ничего!
Впрочем, достаточно нажать на – DELETE - и .... точка.
Как легко щебетать и как какой-то пустячок рассказывать о том, что где было и что случилось со мной, если только это была бы не моя жизнь, которую прожила я, а если это все-таки так, то это просто ужас!