В доме напротив каждую ночь не спят одни и те же люди. Они смотрят телевизор, занимаются любовью на скрипучих кроватях, пьют бесконечный кофе на прокуренных кухнях.
А я все так же каждую ночь съезжаю с катушек, и ночь к ночи - все сильнее, все глубже погружаюсь в черное вонючее озеро мазута. Да какое там озеро - лужа у входа в метро.
А в моем доме все по-прежнему. Моя кружка с котом возле монитора, гречка в банке из-под кофе, небольшой блокнот с кожаными вставками, топорщащийся от тяжелых мыслей.
Когда я его покупала, он был таким легким! Сейчас - неуловимо потяжелел. Почему во мне живет мысль, что когда я поставлю последнюю точку, то не смогу потом поднять этот своеобразный мыслив?
Наверное, это станет для кого-то идеальным пособием по самоосознанию. Еще бы, все стадии безумия в одном месте - от нормального подростка до непонятного существа, озлобленно вгоняющего свои измышления в офсетную бумагу.
Все, кроме одной, последней. Смерти.
Интересно, как умирают сумасшедшие? Наверняка они не прокручивают все совершенные за жизнь поступки, пытаюсь втиснуть это осмысление в несколько мгновений. Почему? Потому что мы занимаемся этим постоянно.
С облегчением, наверное. Просто мы слишком рано узнаем слишком многое, или просто слишком многое начинаем осознавать. И нести это на себе в таком возрасте очень тяжело.
Потому что мы начинаем понимать суицидников. Они решили, что больше не хотят быть обманутыми. Они больше не люди.
Потому что люди любят, когда их обманывают. Все кричат и бьют себя пяткой в грудь, что горькая правда лучше сладкой лжи (я, наверное, никогда не устану эти слова повторять). А когда кидаешь им эту правду в лицо - нате, берите! - они не верят. Потому что это выходит за рамки их понимания. А если верят - то идут измерять высоту многоэтажек полетами в грязный мартовский снег.
Но я не возьмусь утверждать, что любовь - это химия и гормоны. Пусть они все верят в отсутствие всего этого. Это их право.
Но любовь - то единственное, что помогает не соскользнуть в эту жирную зловонную глубину. Да, я по колено в ней. Но лишь по колено.
И я верю, так глупо и по-детски, что, пока я верю в эту ладонь, протянутую сквозь расстояние в тысячу километров, все будет хорошо. Я буду чувствовать себя так же, как до того расклада, до того разговора под чертовым мостом. Я не позволю себе пуститься во все тяжкие, очертя голову. Не позволю порокам сожрать во мне то, что позволяет чувствовать.
Пока я слышу еле пробивающийся запах табака, пока я готова целовать эти жесткие мозолистые пальцы.
Пока мы любим.
Пока Смерть не разлучит нас...