Коротко, местами жестковато, но есть интересные моменты.
Сегодня мне снился сон про тебя. Нет, успокойся, сон был хороший, но подтекст его был фатальный. И, конечно же, на утро у меня остался неприятный осадок. Читаешь? Ну, читай дальше.
Так вот, ты, вся такая сильно накрашенная дешевой косметикой: темные тени серо-синего оттенка ртути, губы цвета бордо, рыхлые от тонны-количества этой твоей искусственной, пахнущей китайскими детскими сладостями, помадой. Вся довольная, радостная, собрала какие-то котомки, пакеты, одежду, застиранное постельное и нижнее белье. Ты отправляешься в плаванье на двухместном, тесном кораблике, ты сидишь уже внутри, готовая отплыть. Куда? Ты не сказала, но я знаю, что ты плывёшь в никуда и точно знаю, что навсегда. Ты улыбаешься, но даже в моем сне ты ненавидишь меня. За что? Ты не сказала, но я знаю - просто за то, что я есть, что я появилась. В твоих глазах читается боязнь утилизации, ты уверена, что тебя хотят списать, как основное средство, которое в процессе времени подлежит амортизации. Я действительно появилась в роковое для тебя время. Откуда? Ты не знаешь, может, догадываешься, но скрываешь. Хотя, что ты можешь знать обо мне? Ничего. Потому, что ты не интересуешься ничем, кроме своих болезней. Сквозь пластиковые линзы своих очков ты видишь меня лучше, но только мою поверхность, а не то, что я пытаюсь сделать для тебя. О, нет, не снимай очки при мне и не говори, что они запылились. Когда я вижу твои впалые глаза, то осознаю, что ничего не могу, да и не хочу уже делать для тебя. Почему так? Я знаю почему. Ты сделала так, ты помогла мне тебя ненавидеть. Нет, нет, ненавидеть тебя – это неправильное слово, мне просто жаль тебя, по-человечески и по-женски жаль. Извини, но только такие чувства ты у меня вызываешь, жалость и безразличие к тебе. Я забыла, а когда это мы перешли на ТЫ? Ладно, как скажешь, так жалость увеличивается вдвойне, но также увеличивается и безразличие.
Так что же сон? – спросишь ты. Да, я проснулась, но точно знала, что ты уплыла.
Жду и верю, что этот дурной сон не был в руку. Ты не поверишь, я, как ни странно это звучит, не люблю смерть. Надеюсь, что ты в ближайшее время не её клиентка и отношения ваши ничем не подкреплены. Хотя я слышу, как она шепчет тебе «Пойдем, дорогая». Но ты сама не слышишь смерть, потому, что тебе не сказали о ней, тебе много чего не сказали, да тебе и не нужно этого знать. Хватит того, что все мы об этом знаем и что все мы об этом молчим.
Что ж я всё о тебе да о тебе. Пора обо мне поговорить. Для тебя я – существо с Кличкой, которую ты же сама мне и придумала, эта Кличка не дает мне никакого обозначение пола. Поэтому, стоит полагать, что я – это оно. Я не хочу, чтобы ты покинула меня, бросила в мешке со связанными лапами в реку, на то место, где ты барахталась, да не выбарахталась. Я не хочу в твой обособленный мир. Мир вечных записочек, скрепочек, конвертиков, файликов, наксеренной ненужной макулатуры, где ты, пытаясь заработать все деньги мира, развела полный бардак, так в итоге не заработав даже на велосипед. Причем тут велосипед? Глупо. Но как раз тебе под стать. И снова я о тебе. Жалость и безразличие мешает мне не говорить о тебе. Ведь в этом вся ты, это всё – ты! Ты не вечна, как и вся твоя макулатура. Но твоя бумажная поебень достанется мне, тогда я от неё освобожусь навсегда. Тебе страшно? Мне – нет. Так что мой тебе совет, бросай курить и продли себе жизнь до моего ухода. Куда я уйду? Ты не знаешь, но я могу тебе рассказать. Я пойду рожать, воспитывать родившегося ребенка, кормить его, купать и стирать его бельишко, а главное, заметь, любить его. Так, как я бы хотела, наверно, чтобы ты любила меня. Скажу честно, я часто вижу сны о тебе и про тебя, да, мне тоже, наверно, как и тебе, это не нравится. Но я ничего не могу с этим поделать. Жалость и безразличие мешают мне не видеть сны о тебе.
Подумай, тебе есть над чем. Скажешь – нет? Ну не прячься под этой маской. Ты же пока ещё человек, а не зомби, хотя очень на него похожа. Извини. За всё.
Я.