А не желает ли Глубокоуважаемый Читатель выслушать одну забавную историю? Историю не просто забавную, но и поучительную. Автор, учитывая тенденции современной литературы, разумеется, нарочно опустит поучительное, чтобы оно не отвлекало страшно уставшего от нотаций Читателя от обещанного забавного, но мораль оставит. Мораль ведь, шельма такая, иной раз так и прорывает выступить, удержу нет. Автор, так и быть, изложит увиденное, а читатель, так и быть, домыслит изложенное. На том и порешим.
Были у автора прехорошие знакомые в Москве, интеллигентнейшая пара, оба носили очки с толстенными стеклами, читали Шекспира в оригинале без словаря и музицировали на скрипке. Когда Антон Семенович и Настасья Петровна Простофилины стали совсем старенькие, решили они пригласить к себе на проживание девочку Улечку. Собственных деток у пожилой четы не было, а Улечка как-никак приходилась им хоть и не ближайшей, но-таки родственницей. Несмотря на то, что Улечка представляла собой девушку видную, свои юные годы она проводила в занюханном городе Г., что само по себе было крайне несправедливо к столь прелестному, казалось бы, во всех отношениях созданию.
Вот ведь люди сердобольные! Жили бы себе, поживали, наслаждались преимуществами столичной жизни да хоть и скудным, но законным пенсионом. Так нет, бес, как говорится, попутал облагодетельствовать внезапно прибившуюся родственницу.
Улечку Простофилины любили всей душой. Они присылали ей гостинца, когда она была совсем еще маленькой, и обклеивали гостиную ее портретами, когда девочка подросла. Любила ли Улечка Простофилиных? Улечка любила Москву.
Когда Улечке стукнуло без малого 25-ть годков, родители забеспокоились, что их чадо обречено пустить корни в небезызвестном городе Г. На семейном совете была выбрана жертва: Простофилиных пригласили на голубцы. К голубцам решено было подавать соленые огурчики, фаршированные яйцом пирожки и водочку. За водочкой добродушные Простофилины по-родственному подмахнули какие-то бумажечки. Под голубцы и пирожки с яйцами Улечка без умолку щебетала о том, как она скучала по дяде Антону и тете Настасье. Время от времени Улечкины дифирамбы прерывались дефиле привезенных московскими родственниками в подарок нарядных джинсиков и платьиц.
Наутро Простофилины уехали домой. Улечка ожидалась у них через неделю.
Антон Семенович и Настасья Петровна хоть и слыли людьми небогатыми, но собственный "Жигуль" у них имелся. Как на зло, "Жигули" в день ожидания Улечки в Москве были не на ходу. Улечка по телефону обиделась и на метро ехать отказалась. Простофилины были людьми не лишенными сентиментов, даже порой чресчур чувствительными. Они немного обмякли, но деньги на починку авто спешно наскребли, забрали Улечку прямо с поезда.
Квартира у Простофилиных была трехкомнатная, доставшаяся им по распределению еще в советские времена. Как гостеприимные хозяева, они предложили Улечке выбрать любую из комнат. Улечке понравилась та, что приходилась окнами на Москву-реку; хозяева перенесли свой нехитрый скарб в другую, что выходила на парковку.
Так и зажили бы они втроем припеваючи, но случилось страшное: Улечка, воспитанная музыкой из сериала "Ранетки", возненавидела скрипку Простофилиных лютой ненавистью. Стоит ли упоминать каким трудом ей достались вечерние чтения Шекспира в оригинале! Когда хлопанья дверью отозвались осыпанием штукатурки в смежной комнате, Простофилины затаились.
Улечка, как и полагается настоящей светловолосой красавице, была немногословна. В ее лексиконе преобладали три сложносочиненных слова: "мур-р-р", "фи" и "фырк". Эти незамысловатые слова удивительным образом складывались в сложноподчиненные предложения. "Мур-р-р" свидетельствовало о хорошем настроении хозяйки, употреблялось как выражение позитивных эмоций и соответствовало зеленому цвету внутреннего Улечкиного сфетофора; "фи", напротив, служило собеседникам сигналом к занятию оборонительных позиций и приравнивалось к цвету желтому; "фырк" же было крайне не желательно услышать, ибо оно автоматически зажигало опасный красный цвет в глазах юной фурии.
Кроме скрипки и Шекспира Улечка возненавидела тапочки Настасьи Петровны, которые забывчивая старушка имела привычку оставлять на кухне, после чайной трапезы. Тапочки регулярно приподнимались двумя тонкими девичьими пальчиками и со словами "фи-фи-фи!" безапелляционно забрасывались в комнату Простофилиных. Помимо тапочек, так и не стали друзьями Улечки: клетчатый плед за его колючесть, старый советский холодильник за его гремучесть, настенное панно "Серп и молот" за его неполиткорретность и седые усы Антона Семеновича за их дремучесть. Зато Улечкиными друзьями поспешили стать: единственный простофилинский телевизор, вентилятор в жаркую погоду и обогреватель в погоду холодную, дубовый письменный стол с бюро и шикарный раскладной диван.
С появлением Улечки жизненный уклад Простофилиных изменился коренным образом. Но Простофилины никогда не имели детей, Простофилины наивно полагали, что детям позволительно все, а уж Улечка была просто в этом уверена.
Так бы они и жили: Простофилины по доброте душевной терпели бы Улечку, а Улечка бы полагала, что терпит Простофилиных. Но случилось страшное: в столицу пришли трескучие морозы. Настасья Петровна никогда не отличалась крепким здоровьем, а с конфискацией обогревателя и вовсе захворала. Надо же было такому случиться, что дешевые обогреватели быстренько расхватали в магазинах, а на дорогие у Простофилиных просто-напросто не было денег. Пока Улечка отплясывала на танцульках, Антон Семенович вытащил обогреватель из розетки и перенес в свою комнату. Наконец-таки согревшаяся супружеская чета мирно задремала в своей постели.
"Фи!" - посреди ночи неожиданно распахнулась дверь в их комнату. "Фи-фи-фи!" - угрожающе потянулась Улечка к розетке.
Простофилины опешили. Первой пришла в себя простывшая Настасья Петровна и легонько дернула обогреватель на себя. Но не тут-то было! "Фырк!" - Улечкины цепкие коготки не желали выпускать шнур из рук. Настасья Петровна, еще крепкая хоть и температурившая старушонка, не сдавалась. "Фырррк!" - Улечка легким нокаутом сбила очки с переносицы соперницы и таким же легким хуком уложила подоспевшего на помощь супруге Антона Семеновича.
Соперники были разбиты, обогреватель снова водрузился в Улечкиной комнате. Простофилины больше не возражали.
Наутро Улечка была вызвана к разговору. Добренькие Простофилины решили все уладить мирным путем. Наивненькие Простофилины полагали, что красивая девочка Улечка пошутила. "Фырррк!" - навис над престарелой четой могучий торс Улечки. "Фырррк! Фырррк! Фырррррк!" - и заперлись они в своей крохотной комнатушке.
После недолгих раздумий было решено держать совет с Уленькиными родителями. "Как вы посмели так обращаться с нашей доченькой!" - раздалось на другом конце провода. - "Мы вас голубцами кормили? Кормили. Пирожки с яйцами предлагали? Предлагали. Водкой угощали? Угощали. Мы вас по-человечески приняли, а вы напали на нашу девочку, оставили ее умирать в голоде-холоде. Убирайтесь-ка вон из квартиры! Мы сами к вам переезжаем, как раз хотели вам сказать".
И тут как раз припомнилась Простофилиным подписанная в запале родственных чувств бумажонка, аккурат поданная между очередной порцией пирожков с яйцами и водочкой.
Закручинились Простофилины, обалдели от такой наглой интервенции родственников, вызвали дяденьку милиционера. Дяденька милиционер попался добренький, состриг небольшую взяточку со тщедушных пенсионеров, но встал-таки на сторону потерпевших. Уленьку с позором отправили в родной город Г. к родителям.
Стали они жить-поживать да добра наживать, насколько это вообще возможно в их пенсионном возрасте. О детях больше не кручинятся, поскольку Улечка все еще возвращается к ним в страшных снах по ночам.