ПОСЛЕДНИЙ ПЛАН ОХОТНИКА
Вечером город красив. Он красив сам по себе, своим величием, основательностью и видимой нерушимостью. Но вечером, когда стемнеет, когда включается уличная иллюминация, когда все возвращаются домой и зажигают свет, когда вертолет «Барьера» заканчивает последний круг над городом, поливая его светом прожектора, город превращается в светящуюся, мерцающую, переливающуюся всеми цветами радуги новогоднюю елку. Еще красивее это выглядит с высоты сорока этажей, особенно когда сидишь на самом краю, свесив ноги вниз, а сильный ветер так и норовит сбросить тебя вниз. Я встал.
Прожектор был за спиной. Я подошел к нему и еще раз проверил настройки. Все было в порядке. Тогда я разбежался и прыгнул. Нужно было испытать новый импульсник, свежую разработку японских коллег. У новой модели два дула. При выстреле вылетают два импзаряда, летящих по спирали. Считалось, что такое приземление будет мягче. Я попробовал. Да, разработчики не ошиблись.
Оставался один прожектор. Он был в трех кварталах отсюда. Можно было, конечно, добраться по крышам, но я хотел сполна насладиться ночным городом и на удивление чистым воздухом.
Я выключил костюм, разумеется, не при свидетелях, и вышел на все еще оживленную улицу. Сколько людей, думал я. Они такие разные. Старые и молодые, высокие и низкие, светло- и темноволосые, -кожие, -глазые и, конечно, мужчины и женщины. Разные не только внешне, но и внутренне. Но кое-что их все же объединяло. Они были счастливы. Ни у одного на лице не было ни гнева, ни обиды, ни даже элементарной усталости. Конечно: жизнь их была безоблачной. Исправленной, как выражался Охотник. Я был не такой. Я не мог назвать себя счастливым. Мою жизнь никто не исправлял, и я сам был не в состоянии ее исправить. Но в этом что-то было. Тот, кто потерял все, должен цепляться за то малое, что у него осталось. Я искал радости в жизни, и я их находил. Любая из них, даже самая мелкая, стимулировала во мне желание жить дальше. А еще оказалось, что очень просто превращать маленькую радость в большую. Да, я не мог назвать себя счастливым человеком, но я и не мог назвать себя несчастным. Пусть мне не повезло в личной жизни, которую я ставил выше всего, но у меня была замечательная работа, любимая работа. Один только этот факт доставлял мне удовольствие. А личная жизнь? Что ж, пусть так. Это лучше, чем ничего.
Слева, на другой стороне улицы блеснула эмблема клана «Жезл». Зайти что ли? В этот момент на четырех шестах, ограничивающих пешеходный переход, замерцали красные огни. Через пять секунд мимо пронесся антиграв. Огни погасли, и я перешел дорогу. Гораздо удобнее светофоров. Система такая же, как на железных дорогах. Стоит антиграву пройти через датчики, установленные на краях дороги, как на ближайшем переходе загораются красные сигналы.
Около двери висела табличка:
«ЖЕЗЛ»
корпус 4
У Юры дела идут совсем не плохо. Его небольшой клан три года назад превращается в крупную корпорацию сейчас. Насколько я знаю, в Москве насчитывается шестнадцать корпусов, семь находится в Петербурге и около двадцати разбросано по другим городам. Никуда не денешься. Кланы неизбежно превращаются в компании и корпорации. Эпоха кланов медленно подходит к концу. Мы возвращаемся, к старой доброй, хорошо проверенной рыночной экономике. Хорошо? Не знаю. Время покажет.
- Добрый вечер, - поприветствовал меня сотрудник, стоявший за длинным, как барная стойка, столом. - Чем могу помочь?
- Мне нужен господин Матвеев, - нагло сказал я.
- Вам назначена встреча?
- К сожалению, нет, - я улыбнулся.
- Боюсь, что вначале придется записаться на прием…
- Видите ли, - сказал я, - он - мой старый друг, я хотел бы навестить его.
- Ничем не могу помочь, - сказал референт. Он вежливо улыбался, но я чувствовал его волнение. Он уже сообразил, что этот разговор кончится плохо и уже держал руку на кнопке тревоги. Что ж, можно и поразвлечься.
- Знаете, я в любом случае пройду, - произнес я.
Какой-то едва заметный мускул на его руке дернулся. Нервы его не выдержали, и он все же надавил на кнопку под столом.
- Это еще почему? - осведомился референт.
Я молчал. Он несколько секунд заинтересовано смотрел на меня. Он уже был абсолютно спокоен. В какой-то момент он посмотрел явно мне за спину, и в тот же момент я почувствовал, как чья-то рука приближается к моему плечу. Но коснуться его этой руке было не суждено. Через полторы секунды два здоровых охранника лежали на полу, держась за животы, а я, немного постояв над ними, выпустил из рук электрические дубинки, которые до того были пристегнуты к их ремням. Затем я повернулся к референту.
- Полагаю, больше на этаже охраны нет.
- Я вызову «Барьер», - дрожащим голосом сказал он. А он здорово испугался.
Я покачал головой.
- В этом нет необходимости. Зачем заставлять господина Матвеева отменять вызов?
В коридорах было пусто, видимо, рабочая смена уже закончилась, но Юра, как и надлежало истинному начальнику, работал допоздна.
Я пришел не вовремя. Юра разговаривал с кем-то по ВФ. Голос его собеседника мне знаком не был. Дверь была чуть приоткрыта, и я слышал каждое слово.
- Не волнуйтесь, я обо всем позабочусь, - говорил Юра усталым голосом.
- Учтите, Юрий, я полагаюсь на Вас. Не забывайте, что поставлено на карту.
- Все будет в порядке, за это ручаюсь.
Я постучал.
- Кто-то пришел. Я свяжусь с Вами позже. Входите!
Когда я вошел, Юра сидел ко мне спиной, а когда отодвинулся от ВФ, изображение его собеседника еще мгновение было на экране. Я успел заметить черный метал шлема и зеленое стекло визора, прежде чем экран погас.
- Олег? - спросил Юра растерянно.
Я был уверен, что растерянность эта была связана не с моим неожиданным появлением, точнее, не только с ним. Она была связана еще и с состоявшимся только что разговором.
- Да, - ответил я, тоже не пришедший в себя до конца.
Юра опомнился, улыбнулся, встал и подошел ко мне. Мы крепко пожали друг другу руки, обнялись и сели за стол. Он вдруг спохватился:
- А как ты прошел через охрану?
- Видишь ли, - произнес я, глядя в потолок, - я несколько…вспылил…
- В каком смысле?
В кабинет ворвалась дюжина вооруженных охранников. Юра встал и, подняв руки, сказал:
- Все в порядке, возвращайтесь на свои посты.
Один из охранников неуверенно произнес:
- Этот человек…он завалил двоих охранников в холле…
Юра укоризненно посмотрел на меня. Я молчал. Пусть сам выпутывается, раз нанял референта, не догадавшегося позвонить ему и спросить, знакомы ли мы.
- Простите моего друга, - он еще и оправдывался. - Он бывший барьеровец и иногда бывает несколько…несдержан.
Охранники мялись в нерешительности. Юра повысил голос:
- Все. В порядке. Возвращайтесь. На свои. Места, - произнес он, выделяя каждое слово.
Охранники подчинились не сразу, но все-таки подчинились.
- Спасибо тебе, - сказал я, когда дверь за ними закрылась.
- Ты что, спятил?! - набросился на меня Юра. - Калечить моих охранников!
- Тихо-тихо! - сказал я успокаивающе. - Что я мог сделать? Они не хотели меня пропускать…
- Я не обещал, что ты будешь в списке V.I.P. посетителей моего клана, - недовольно сказал он, но уже более спокойно. Словно понял, что совесть меня все равно мучить не будет.
Он протянул руку куда-то под стол и извлек оттуда бутылку дорогого коньяка. Затем оттуда же появились две рюмки - как будто заранее готовился к встрече, не исключено , правда, что коньяк был предназначен не мне.
- За встречу! - провозгласил Юра и залпом осушил рюмку.
Я последовал его примеру. Уважительно кивнул. Я редко употребляю алкоголь - работа все-таки не позволяет, но это не мешало мне хорошо в них разбираться.
- Хороший коньяк, - сказал я. - Значит, зарабатываешь ты и впрямь немало.
Юра кивнул.
- И как дела у клана? - спросил я.
- Дела идут, контора пишет, - ответил Юра. - Если так дальше пойдут, через полгода-год перерастем «Барьер».
- А уступят?
Юра усмехнулся.
- «Барьер»-то? А кто их спросит? Тем более у них сейчас кризис, сотрудники сваливают. Многие - к нам, - он подмигнул мне. - Нам бы «Альфу» заманить…
- Да чем их заманишь? - вздохнул я. - Они итак живут лучше всех, им ничего не нужно.
- Ну…у всех есть слабости…
- И ты знаешь их слабость, - поинтересовался я.
Юра лишь снова наполнил рюмки.
Все шесть диодов горели зеленым. Последний прожектор был настроен и готов к работе. Я вздохнул и сел на край крыши, свесив ноги. Мы с Юрой просидели часа три. За это время я часто замечал, что Юра пытается выспросить что-нибудь о моей работе. Я тщательно уклонялся от ответов. Для его же безопасности. Юра конечно знал об «Источнике», и главный его принцип, неразглашение, он усвоил прекрасно. Но в нем играло любопытство. А вот, например, о Линде он вообще не говорил. Он все прекрасно знал и прекрасно понимал.
Клан «Жезл» был многогранной организацией. По сути, это было частное детективное агентство. Его функции во многом пересекались с функциями «Барьера». У Юры были как идеологические, так и личные разногласия с «Барьером».
Я еще раз оглянулся на прожектор. Я не знал, зачем он нужен, но Охотник сказал, что это дело первостепенной важности, а в таких категориях Охотник не шутит. Если он так сказал, значит, важнее этого действительно ничего нет.
Охотник приказал мне явиться в штаб в пять часов. Цель он, опять же, не раскрыл, но я уже давно подозревал, что в городе творится нечто странное и мрачное…
- Настроил? - спросил Охотник вместо приветствия.
- Да, Охотник, все в порядке.
Охотник помолчал, затем повернулся и подошел к экрану. Стоя ко мне спиной, он медленно произнес:
- Думаю, тебе пора узнать, откуда такая суматоха, как думаешь?
Я молчал. Разумеется, вопрос был риторический. Охотник включил экран, повернулся и выжидающе посмотрел на меня. На экране, впрочем, не было ничего особенного - изображение с камеры внешнего наблюдения. Все то же затянутое тучами небо, вот только…
- Не замечаешь ничего странного?
Действительно, я же видел странное, и видел уже долгое время, но не сказал ему. Казалось бы, сейчас самый удобный момент, чтобы сказать, но я сказал почему-то:
- Ничего, Охотник. Пасмурно…
- Вот именно! - перебил меня Охотник. - Ты случайно не помнишь, когда в последний раз было ясное небо?
Я покачал головой.
- Хорошо.
Охотник нажал несколько клавиш, и на экране появилась сводка погоды за последний год. Все пиктограммки, обозначающие облачность, были одинаковыми. Тучи, тучи, тучи…
- Удивительно, правда? - сказал Охотник, как мне показалось, с иронией. - За лето ни одного солнечного дня. Как такое может быть?
Аномалия.
- А между тем все просто, - сказал Охотник, вновь выводя на экран изображение неба. Стоит лишь увеличить контрастность…
Все. Последний кусочек мозаики встал на свое место. Это был самый главный фрагмент. Без него невозможно было понять, что изображено на картинке. А теперь…
Это была, наверное, самая большая аномалия в истории. Нависая над городом, заполняя собой все небо, медленно вращалась гигантская воронка.
Городская полоса кончилась. За окном потянулись деревни, поля, потом леса. Поезд ехал уже три часа. Путь мой лежал в маленький городок в четырехстах километрах от столицы. Когда я спросил Охотника о цели поездки, он лишь таинственно промолчал, и я догадался, что о ней мне лучше не знать. Ну и ладно. В конце концов, Охотнику виднее.
Я попросил у проводницы чашку кофе. За последние сутки я так и не поспал. Я посмотрел в окно. Воронка была видна отсюда, хотя она по-прежнему почти не выделялась из фона пасмурного неба. Нужно было очень внимательно присмотреться, чтобы разглядеть это огромное вращающееся чудовище, по самым скромным подсчетам, способное превратить в руины Москву и всю территорию в радиусе тысячи километров вокруг нее. Эта катастрофа повлечет за собой необратимые последствия, которые, в конце концов, приведут к гибели человечества.
Кофе был бесплатным, и потому - невкусным. Хотя последние три дня я вообще плохо различаю вкусы…
Ровно в восемь часов утра, оглушив четырех охранников, Охотник вошел в кабинет начальника московского отделения клана «Барьер». Соболь вроде бы и не удивился визиту бывшего наставника.
- Как это понимать? - выкрикнул Охотник с негодованием.
Соболь отключил терминал и сложил руки на животе.
- Не понимаю тебя, Охотник.
- Ну нет, ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Два дня назад нашли два трупа наших сотрудников.
- При чем же тут я? - с детской невинностью спросил Соболь.
- Как же? Серебристые костюмы, зеркальные визоры…А? Знакомо?
Соболь молчал и улыбался.
- «Альфа», Соболь!
Соболь зааплодировал. Затем восторженно произнес:
- Браво! Охотник, я ведь не в курсе. «Альфа» не подчиняется «Барьеру», у них свое руководство!
Охотник отступил на шаг. Он понял, что поспешил. Соболь тоже был не глуп, он тоже все рассчитал. Это было одно из немногих поражений в его жизни, но ему хватило самообладания. Он ударил по столу с такой силой, что тот треснул. Потом заговорил, стараясь выделять каждое слово:
- Слушай внимательно, Соболь. Я знаю, что ты замешан в этом. Но учти: ты ходишь по лезвию. Когда гром грянет, в живых мы не будем оставлять никого.
Кажется, Соболь немного растерялся. Улыбка медленно сползла с его лица…
Юрий Матвеев сидел в своем кабинете и заканчивал оформлять документы для сдачи в отчет. Он велел секретарше обеспечить, чтобы его не беспокоили, и потому очень удивился, когда зазвонил ВФ. Он, не глядя, ткнул кнопку и с раздражением сказал:
- В чем дело? Я же просил не беспокоить!
- Простите, я не знал, - произнес хриплый голос.
Матвеев повернулся.
- Простите, Охотник, я подумал…
- Да, я решил не беспокоить вашу секретаршу лишний раз.
- Я Вас слушаю, - отложив руку, сказал Матвеев.
- Помните наш уговор?
- Разумеется.
- Замечательно. Задействуйте всех: и своих людей в «Барьере», и подмосковных агентов, в общем, готовьтесь. Когда станет по-настоящему жарко, «Жезл» понадобится нам во всей своей мощи.
- Договорились, - сказал Матвеев и добавил: - Можно попросить Вас кое о чем?
После короткой паузы Охотник кивнул.
- Слушаю Вас.
Я снял с полки чемодан и направился к выходу из вагона. Спина болела - все-таки здесь очень неудобные сиденья. Выйдя на улицу, я огляделся. Отсюда поселок выглядел великолепно. Россыпь маленьких, не больше двух этажей, домиков подчеркивала нежелание тысяч людей подчиняться техническим плодам цивилизации. Здесь нет терминалов, здесь никто не пользуется автоматизированной техникой, здесь не знают слова «клан»… В таких поселках все, как правило, бесклановые. Здесь живут либо исключительно богатые люди, либо те, кто нашел способ зарабатывать деньги иначе, чем на государственной работе. Я глубоко вдохнул свежий воздух, наполненный запахами растений. Давно надо было взять отпуск… Но кто отпустит? Особенно сейчас. Я посмотрел на небо. Длинная дуга воронки была почти не видна за деревьями. Тем не менее, настроение немного испортилось. Это было то самое чувство, когда хочется наплевать на все, в том числе, на свою жизнь, бросить все и насладиться своими последними днями…
Я опомнился, когда меня толкнули в спину. Оказывается, я стоял в проходе. Ладно, пошли. Посмотрев на схему поселка, я нашел нужный мне дом. Это была штаб-квартира «Источника». Там-то все и выяснится до конца. В прокатном пункте я получил мотоцикл и отправился в путь. Многочисленные попытки сделать мотоцикл на антигравитационном двигателе не увенчались успехом. Мотоцикл слишком узок, невозможно так отладить гравитацию, чтобы он держался вертикально. Мотоциклы ездят на солнечных аккумуляторах. Поскольку их, мотоциклов, в мире достаточно мало, с зарядкой аккумуляторов можно не спешить.
Первое заседание совета младших сотрудников «Источника» состоялось уже на следующий день. Первым слово взял коллега из Пскова, молодой сотрудник по прозвищу Головорез. В «Источнике» все звали друг друга по прозвищам. Мне это не нравилось, однако конфиденциальность в нашем деле важнее всего.
- Насколько я понимаю, - сказал Головорез, - многие из вас достаточно плохо представляют себе цель этого собрания. Хочу подчеркнуть, что здесь сейчас находятся представители всех российских городов, где есть филиалы «Источника».
Возникла легкая суета. Все стали оглядываться друг на друга, словно искали в толпе знакомых.
- Спокойно, - Головорез поднял руки, призывая к тишине. - Я предоставляю слово представителю Москвы. Путник!
Все повернули голову в мою сторону. Вот этого я никогда не понимал. Как они узнают, кто есть кто, если все в одинаковых костюмах?
Когда я проходил мимо, Головорез шепнул мне:
- Просто говори все, что знаешь.
Я кивнул.
- Коллеги, - произнес я. - Все вы, несомненно, сталкивались с аномалиями разной силы. Вы все справлялись с ними, как бы трудно это ни было. Но сейчас мы с вами имеем дело с аномалией невиданной мощности. Она имеет форму огромного диска, висящего в небе над Москвой. Во время коллапса, представляющего собой, предположительно, гравитационный импульс чудовищной силы, она создаст множественные разрушения в радиусе нескольких сотен километров, сопровождаемые многочисленными человеческими жертвами, а также спровоцирует появление таких же аномалий по всему земному шару.
Я закашлялся. В помещении стояла мертвая тишина. Первый вопрос был задан минуты через три:
- А разве нельзя ее погасить?
- Проверили все способы. Никаких результатов. Более того, аномалия только еще больше расширяется.
- Но ведь погибнут тысячи, если не миллионы людей! - выкрикнул еще кто-то.
- Одну минуту! - отстраняя меня, на платформу вновь взошел Головорез. - Наша цель - именно оградить мирное население от любой опасности, но жертвы будут обязательно. При таких глобальных катаклизмах это неизбежно!
Он дал несколько секунд, чтобы все переварили эти слова, затем продолжил:
- Наша задача заключается в следующем: «Барьер» может воспользоваться суматохой и нанести удар по нашему клану.
- Разве они могут пойти на это?
- С них станется. Мы не можем пренебрегать этой возможностью. Итак, по имеющимся данным, совсем недалеко, в радиусе двадцати километров находится штаб «Барьера». Они планируют взять город в блокаду, потому что в это время в Москве будет находиться практически все высшее руководство «Источника».
- Откуда такие точные данные? - спросил кто-то.
Головорез даже бровью не повел.
- У «Барьера» очень плохо с контролем утечки информации.
Я почувствовал, что собрание затягивается.
- Головорез, - сказал я, - Ближе к делу, пожалуйста.
- Спасибо, Путник, - кивнул он. - Мы должны обнаружить штаб и изолировать как можно больше сотрудников «Барьера». При необходимости, устранить. В округе могут быть патрули, поэтому используйте маскировку. Докладывать мне или Путнику. Живыми не сдаваться. Срок - семьдесят два часа. Вопросы?
Вопросов не возникло, и Головорез приказал расходиться.
Через полчаса, когда я допивал вкусный чай, заваренный с листами черной смородины, Головорез мечтательно произнес:
- А хорошо здесь, а?
Я чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что все мои коллеги сейчас прочесывают местность в поисках «Барьера», а мы сидим тут и, по большому счету, ничего не делаем. Я сказал:
- Хорошо, конечно, но я бы на твоем месте думал об операции.
- А с чего мне о ней думать? - зевнув, спросил Головорез.
- В смысле?
- Руководить-то ты будешь.
Я чуть чашку не выронил.
- Как?
- А так. Город твой, значит, тебе и отвечать
Я прищурился.
- Какой ты циничный, - сказал я с горечью.
- Угу.
Я откинулся на спинку кресла. Мы молчали. Мой Браслет зашипел, и из него раз дался голос:
- Путник! За мной увязались два антиграва, догоняют!
- Где? - спросил я с тревогой.
- Недалеко от озера, двигаюсь на запад.
Я обрадовался.
- Держись, неподалеку наш пост. Они спасут тебя.
Я отключил связь.
- Головорез, почему «Барьер» так не любит нас?
- Да все просто, - махнул он рукой. - Просто мы для «Барьера» - такие же преступники, как и те, что сидят сейчас в тюрьме. Кстати, ты же был там. Так что…
Я поморщился. Да, это не самые приятные воспоминания. Эти два паршивых года, вычеркнутые из жизни и спущенные в унитаз.
- Но почему? - воскликнул я. - Разве мы делаем что-то плохое?
- Понимаешь, с точки зрения обычного, рядового гражданина, в нашей работе больше вреда, чем пользы. Им же не понять, что поступок несет за собой последствие, поэтому глобальный поступок…
- …несет за собой глобальные последствия, - закончил я.
Я понимал, о чем он говорит. Я ведь и сам был такой. Я ведь действительно не понимал, что иногда лучше совершить меньшее зло, чтобы предотвратить большее.
- «Барьер» почему-то не хочет признавать этот принцип. И потом, у него чудовищный комплекс неполноценности. Они считают, что проблемы не делятся на локальные и глобальные, они уверены, что способны справиться и с теми, и с другими. Конечно, они стараются не вспоминать тот случай, когда три отряда «Альфа» погибли при попытке обезвредить банальную аномалию.
- И хотят нас задавить? Ладно, это я понял. А у нас к ним какие претензии?
- Только одна: «Не мешайте нам заниматься своим делом».
- Получается как-то…- я пощелкал пальцами, подбирая подходящее слово, - неправдоподобно. Получается, что мы - хорошие, а они плохие. Это же на уровне детской сказки!
- Нет ни хороших, ни плохих, - вздохнул Головорез. - Они в своем праве…Ну а мы - в своем.
Я открыл было рот, но тут земля содрогнулась, и меня вдруг сильно вдавило в кресло, которое вдруг сделалось очень твердым. Я попытался выбраться, но меня вдавливало все сильнее. Краем глаза я видел, как Головорез пытается вытащить из кобуры импульсник. Тщетно. Ножка не выдержала, треснула, и через мгновение я оказался на земле. Я увидел антиграв, крыша которого вминалась в салон. Я представил себе, что произойдет с теми, кто сейчас внутри таких же антигравов бороздит дороги в радиусе двадцати километров. Боже мой, хоть бы кто-нибудь ехал с открытым верхом…И вдруг все кончилось. Исполинский поршень резко поднялся, и я как будто взлетел. Сильно болела голова. Вообще-то болело все. Я поглядел на Головореза. Тот смотрел вверх, задрав голову. Я тоже посмотрел вверх и чуть не потерял челюсть - так сильно она отвисла.
Не заметить воронку теперь мог бы только слепой. Кольца ее были разделены четкими черными полосами, а вращаться она стала гораздо быстрее.
- Это конец, - произнес Головорез. - Это конец «Барьеру», это конец «Банковскому», это конец всему.
- Это конец «Источнику», - сказал я.
Мы посмотрел друг на друга, и у обоих в глазах был ужас.
Видимо, гравитационный удар свернул один или несколько ретрансляторов в морской узел, потому связь была отвратительная.
- Путник, черт подери, ты слышишь меня? - орал Охотник в микрофон Браслета. - Уходите оттуда! Что? Да хрен с ними! Им сейчас будет не до того! Путник, аномалия растет, нужно торопиться! Срочно сюда! Если я не успею, надежда только на вас! Слушай: нужно…
Связь оборвалась. Охотник выругался и пошел к капсуле.
Несмотря на то, что в городе удар был относительно слабым, эффект от него был ощутим. В основном, это потрескавшийся асфальт и покрытые трещинами стены домов. А еще было много людей. Очень много людей. Все метались, бежали куда-то. Как правило, в одном и том же направлении, значит, началась эвакуация. Все-таки «Барьер» молодцы.
Зазвонил Браслет.
- Охотник.
- Юра! Рад Вас слышать. Все готовы?
Матвеев кивнул.
- Да.
- Приступайте, время не ждет.
- Охотник… По поводу моей просьбы…
- Через пару часов будет здесь.
Матвеев улыбнулся.
- Спасибо Вам. От всей души.
- Да-да, слышу! - я почти кричал. - Мы же не нашли их. Хорошо. Да. О чем Вы?
На экране появилась надпись: «Связь прервана».
- Нам приказано вернуться в столицу, - сказал я Головорезу.
- Что? Мы же не выследили этих гадов!
- Приказы не…о, Господи…
На нас двигалась целая колонна. Несколько десятков антигравов и три вертолета. Они были раскрашены в серебристый цвет и помечен эмблемой «Барьера». То ли они нас выследили, то ли просто двигались этим маршрутом. Как техника уцелела после удара? Думать над этим не было времени. Они уже заметили нас - восемнадцать сотрудников «Источника», выживших после показательного представления аномалии.
- К оружию! - крикнул Головорез, хотя, наверняка, тоже понимал, что мы обречены.
Охотник продирался сквозь толпу. Было трудно идти против движения. Но по крышам идти было нельзя - все под контролем «Барьера». В суматохе на Охотника никто не обращал внимания. Все были озабочены только двумя вещами: устоять на ногах и добраться до вертолета. Охотника же беспокоило только одно: электростанция. Нужно было успеть туда и попытаться переключить ее в последний момент перед коллапсом. Если сделать это раньше, как минимум, на пятьдесят семь секунд, то эффекта не будет. Если позже, но до коллапса, то расширение будет уменьшаться. В общем, нужно поймать точный момент, когда аномалия начнет разрушаться.
Вдруг небо прочертили три блестящих самолета. В игру вступил «Жезл». Толпа на мгновение притихла, и Охотник услышал, как кто-то бежит по крышам. Вот теперь - пора. Он достал импульсник и выстрелил себе под ноги, раскидывая людей вокруг себя. Ладно, это меньшая их проблема.
Оказавшись на крыше, он сразу увидел электростанцию. Сзади послышалось неприятное потрескивание, и через мгновение Охотник оказался лежащим на холодном бетоне, придавленный электрической сетью. Подошли три барьеровца. Тот, что был в центре, явно улыбаясь, сказал:
- Как видите, охотник иногда тоже становится жертвой. Даже если он - Охотник.
Охотник не мог пошевелиться.
- Эта сеть парализует механизмы костюма, Охотник.
- Новая игрушка, Соболь?
- Уж кого-кого, а тебя я не ожидал здесь увидеть, Юра.
Юра только развел руками.
- Так ты работаешь на Охотника? - спросил я.
Этот разговор происходил уже внутри самолета. Я смотрел в иллюминатор на догорающие останки антигравов «Барьера». Хорошее оружие создал клан «Жезл»…
- Да, уже четыре года.
- Ладно, ты знаешь, что мы должны сделать?
- Охотник не отвечает, боюсь, с ним что-то случилось. Он сказал, что знает, как блокировать аномалию.
- Блокировать? Не погасить?
- Он сказал: «заблокировать».
- Выходит, коллапса не избежать…А он случайно не сказал, как?
Юра подумал.
- Что-то связанное со светом…
Я кивнул.
- Прожекторы.
Я встал, прошел в кабину и сказал пилоту:
- Нам нужно на электростанцию.
Пилот кивнул.
Столица походила на город-призрак, будто здесь взорвалась протонная бомба.
Все, кто был в нашем самолете, согласились помочь, а остальные направились в зону эвакуации. Самолет был с вертикальным взлетом и легко приземлился на крыше электростанции.
Если я правильно понял план Охотника, мы должны переключить станцию с электроснабжения города на прожекторы. Интересно, во сколько они обошлись «Источнику», если питают энергию всего города?
Головорез уверял, что знает, как обращаться со всей этой аппаратурой. Выхода не было, тем более, что я вспомнил: Головорез раньше работал здесь, один из немногих, кто попал в «Источник» не через «Барьер». Пока он колдовал над пультами, я еще раз попытался связаться с Охотником, безрезультатно.
- Олег, подойди туда, - каким-то странным голосом произнес Юра, стоявший у окна. Казалось, каждое слово дается ему с огромным трудом.
Я посмотрел в окно и тоже, кажется, потерял дар речи. Диск аномалии пульсировал и сжимался.
- Что это? - спросил Юра. - Головорез, ты что-то сделал?
- Нет, - отозвался Головорез, не поднимая глаз. - Мне нужно еще пару минут…
- У нас нет и двадцати секунд! - закричал я.
- Олег, что это? - недоумевал Юра.
Я снова посмотрел в окно. Воронка замерла, даже перестала вращаться. Но это лишь на секунду.
- Это коллапс.